Ник Перумов - Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона
– А люди, значит, этакие мураши, истребляют вредных гусениц и жуков-короедов, – зло бросила Гончая. – А когда наступает осень – мы должны умереть?
– Как и всё живое. – Дракон смотрел прямо в глаза Алиедоре. – Как умру в своё время и я, уступив место иной форме, иному смыслу, что станет хранить новый мир.
– Спасибо, утешил! – отвернулась доньята.
– Тебе пора, – мягко сказал Дракон. – Времени мало, а сделать предстоит ого-го сколько.
Её мягко толкнуло в грудь. Белая дорога, великая тропа душ меркла, сквозь завесу видений всё ярче и жёстче проступали очертания «настоящего» мира.
* * *Страх и отчаяние владели столицей Державы Навсинай уже несколько дней. Гниль прорывалась там, где доселе не прорывалась никогда, прямо посреди каменных мостовых, пробивая толстенные каменные плиты, защищённые всеми мыслимыми и немыслимыми заклятьями.
Над городом поднимался дым – отчаявшиеся обыватели сами поджигали дома, надеясь, что это преградит дорогу тварям. Напрасно; бестии легко обходили очаги, а иногда с истинно «гнильим» презрением к смерти бросались прямо в пламя до тех пор, пока огонь не угасал, задавленный множеством грязно-жёлтых тел.
Коллегиум, собравшийся вновь в знакомой зале, заметно поредел. Никак не меньше трети магов куда-то делись; правда, оставались все главнейшие. Азерус, Зильфер, Ференгаус, как и сам мэтр Эммер, – стояли, склонившись над картами. Однако на сей раз это были не карты Некрополиса, и планы изображали отнюдь не осаду вражеской столицы, а отчаянную попытку спасти свою собственную.
– Досточтимые! – Господин верховный распорядитель кашлянул несколько раз, и притом не для того, чтобы привлечь внимание. Ядовитые испарения Гнили, несмотря на зимнее время, заполняли воздух, и от них не находилось спасения даже здесь, в цитадели магов. – Я не буду потчевать вас сладкими сказками. Мы бились отчаянно и отважно, чудеса нашего героизма ещё долго будут памятны всем, но…
– Но столицу придётся оставить, – мрачно сказал Зильфер, не поднимая глаз на мэтра Эммера. – Мы едва удерживаем старый город и третье кольцо стен. Сколько погибло простолюдинов, ремесленников, купцов и прочего люда – не поддается исчислению.
– Мы только что отступили с южного бастиона, – вступил Азерус. – Заклятья хорошо если сдерживают Гниль ненадолго. Такого прорыва не описано ни в одних анналах…
– Господа! – Мэтр Эммер потёр красные глаза с ненаигранной усталостью. – Господа, я получил послание из Некрополиса.
Все замерли.
– Гильдия Мастеров уведомляет нас, что война стала совершенно бессмысленной. Их калькуляции показывают, что Гниль проникает к самым основам нашего мира, обращая их в ничто. – Эммер приподнял несколько мелко исписанных пергаментных листков, потряс и вновь опустил. – Коллега Ференгаус, прошу вас взглянуть на это…
– Чего там смотреть, – буркнул тот. – Я сразу могу сказать, что так оно наверняка и есть. Все наши эксперименты пошли прахом. Камни Магии взрываются, сгорают, рассыпаются во прах. Всё летит в тартарары, досточтимые коллеги…
– Исчерпывающе, – вздохнул Эммер. – Некрополис предлагает перемирие. Под, гм, патетическим предлогом, что надо спасать мир.
– Мне этот предлог отнюдь не кажется патетическим, мэтр, – дерзко бросил Азерус.
– А что с Гнилью у них самих, Мастера не пишут?
– Пишут. Пишут, что так же плохо, хотя, наверное, не как у нас. – Эммер кивнул в сторону тщательно занавешенного окна. – Однако Гильдия не забыла сообщить нам, что остановила наших големов уже на окраинах Скришшара. Остальное, как они заявляют, докончила Гниль. Нет больше ни города, ни тех, кто наступал на него… – Он на миг закрыл лицо ладонями, вновь с усилием потёр слезящиеся глаза. – Некроманты полагают, что, если мы не объединим силы, Гниль станет поистине неудержимой.
– А если объединим?
– Тогда, быть может, коллега Азерус, мы и сумеем её сдержать. Обязаны. Хотя бы потому, что отступать ни нам, ни им некуда – дорогу на другой Лист не смогли открыть ни мы, ни они.
* * *Алиедора сидела на жёстком камне, что остался от башни Затмений и плакала. Горько рыдала, уткнувшись лицом в колени, и одежда, рваная и грязная, насквозь промокла от слёз.
Дхусса больше нет. Он ушёл тихо, не в страшной схватке со смертельным врагом, не в величественной битве с невиданным монстром, а просто перестал быть. Уступил собственную жизнь, чтобы оживить и без того живого Дракона. Как такое может быть? Почему этим иномировым тварям так нужны наши жизни, почему они не могут без них?
Они ничто без нас, с глубочайшим презрением подумала Алиедора. И зарыдала ещё сильнее – от обиды, от утраты, ибо ради кого, ради кого расстался с земным бытиём её дхусс?
Рядом с телом Тёрна на коленях застыли Нэисс и Стайни. Кажется, они тоже плакали. Кажется, друг у друга на плече, обнявшись, словно сёстры. Стоял, растерянно опустив длинные лапы, чёрночешуйчатый демон, растерянно топтался с бесполезными уже склянками алхимик Ксарбирус, бросил красно-золотой меч на землю, в ярости топая ногами и потрясая кулаками, гном Брабер.
Они явно не видели парящего в небесах Дракона.
– Теперь ты доволен? – выкрикнула Алиедора сквозь слёзы.
– Я не могу быть доволен, – пришёл ответ. – Мой Лист должен опасть, и я вместе с ним.
– Тогда зачем всё это? Я, он, «капля крови»? Семь Зверей и моё спасение? Какой был во всём этом смысл?
– Смысл прост, Алиедора Венти. Спасать то и тех, что может быть спасено.
– Как?
– Когда Гниль сожрёт всё, что только возможно, когда живым будет некуда бежать, Лист сорвётся и канет с Великого Древа в неведомую черноту. Такое случалось и раньше. Листья опадали, но живые с них могли уйти на другой Лист, пока ещё не затронутый Гнилью. Но время шло, и Великая Осень становилась всё ближе и ближе. Теперь она настала. Не остаётся больше Листьев на Великом Древе. Всем им суждена гибель, Гниль победит всюду, и не потому, что с ней сражаются трусы или же слабаки. Нет, как день сменяет ночь, как осень сменяет лето, так и для Великого Древа Миров наступает пора Зимы. Гаснет свет и уходит тепло. Гниль пожирает Листья.
– Мы все умрём. – Слёзы по-прежнему текли из глаз, но былая злость вновь пробудилась.
– Да, – просто сказал Дракон. – И мы тоже.
– Тогда зачем…
– Слушай и понимай, Гончая. Ни тебя, ни Тёрна не избрали понапрасну. Всё то, что казалось сказками о проклятых детях, – правда. Без жертвы нет ни искупления, ни возрождения.
– Что нам нужно делать?! – вскакивая на ноги, заорала Алиедора. – Ты, проклятый! Отвечай!
– Алли… – услыхала она, и у неё тотчас подогнулись ноги, потому что это был голос Тёрна. – Оглянись!
