Анджей Сапковский - Божьи воины
— Не точно. Но перейдем к важным вещам. Я посоветую тебе, как избежать голодной смерти. Ты не первый. В oubliette бросали многих, а скелет здесь только один, не считая костей многовековой давности. Послушай как следует. Слушаешь?
— Слушаю.
— Сын Отто де Бергова, Ян, утраквист и гейтман в Таборе. Отто вбил себе в башку, что сыночек-гусит взъелся на него, хочет лишить жизни и заграбастать имущество. Хоть, по моему мнению, это полнейшая чепуха, у Отто развилась мания преследования. Он за каждым углом видит наемного убийцу, в каждой пище усматривает отраву. А в каждом гусите унюхивает сына-паррицида[157], отсюда и берется его ожесточенность на калишников[158]. Все очень просто: ты должен признаться, что ты убийца, нанятый Яном де Берговом, при бывший в Троски, дабы прикончить Отто.
— Ты меня вконец утешил, — фыркнул Рейневан. — Отто де Бергов прикажет меня колесовать. Если принять, что поверит. Однако ему достаточно будет спросить, как выглядит сын, и шило вылезет из мешка.
— Ты магик. Не знаешь убеждающих и эмпатических заклинаний?
— Не знаю.
— Ну, значит, тебе не повезло.
— К черту! — взорвался Рейневан. — Перестань водить меня за нос! Я не хочу, дьявол побери, делать далекоидущие выводы, но ты вошел сюда, холера ясна, через стену. Так отвори ее и дай мне выйти!
Пришелец долго молчал, глядя не на собеседника, а на скелет.
— Сожалею, но это невыполнимо.
— Почему ж?
— Я не могу этого допустить… Сиди спокойно, иначе я наведу на тебя Constricto[159]. А ты на собственной шкуре испытал, что твоя магия моей не ровня.
В голосе пришельца прозвучала похвальба — и именно эта похвальба помогла Рейневану разрешить загадку, сыграла роль катализатора, благодаря которому мутный раствор сделался прозрачным. Было также не исключено, что именно голод так обострил восприятие.
— Подумать только, — медленно проговорил он. — Подумать только, ведь я прибыл в Троски именно для того, чтобы встретиться с тобой. Именно с тобой.
— Да неужто?
— Мне с тобой в магии не состязаться, — цедил слова Рейневан, — ибо ты действительно могущественный чародей. К тому же полиглот, никто во всей округе не пользуется словом oubliette. Если б я сбежал отсюда по магическому проходу, если б загадочно исчез, объявили бы тревогу: в Тросках должен скрываться чародей. Чародей, способный преодолевать магически охраняемую яму. Поскольку сам эту магическую защиту и устанавливал. Я попал в Троски, чтобы встретиться с тобой, мэтр Рупилиус. Чтобы получить от тебя совет.
— Могу поздравить с богатой фантазией, — буркнул мужчина. — Тебе только романы писать… Что ты делаешь, черт побери?
— Хочу отлить. — Рейневан остановился около скелета, расставив ноги. — А что?
— Отойди оттуда, шлюха твоя мать, — взвизгнул пришелец. — Отойди, слышишь! И не вздумай поро…
Он осекся, подавился недосказанным словом. Рейневан повернулся с торжествующей улыбкой на губах.
— Так я и думал, — сказал он. — Не родственник, не друг, в День Поминовения приходит к останкам со свечой и омелой. И впадает в ярость, когда кто-то хочет эти останки обос… описать. Потому что я на твои собственные кости помочился бы, верно? Ведь это же твои собственные кости здесь лежат, мэтр Рупилиус Силезец, специалист по астральным телам и бытиям. В этой яме умерло твое тело, но не твоя личность. Ты астрально перенесся в чужую физическую форму. В форму того, чей дух пересадил в собственное тело. И кого вместо тебя здесь убил голод.
— Просто не верится, — проговорил после долгого молчания Рупилиус Силезец. — Просто не верится, какие титаны интеллекта прозябают втуне в нынешние времена по тюрьмам.
* * *Рейневан долго оставался в одиночестве. Достаточно долго, чтобы решить, что пришел черный час и настало время сжевать корочку хлеба, именно на такой случай оставленную. Исчезая в стене, Рупилиус Силезец оставил его в страшном одиночестве, в страшном страхе, но еще более страшной была пытка надеждой. «Вернется, — билась у него в голове обманчивая надежда. — Не вернется, оставит меня здесь на гибель, — подавала голос логика. — Зачем ему возвращаться, какая ему польза меня выручать? Проще оставить в oubliette, забыть, вычеркнуть из памяти…»
Наверху замигал огонек, звякнул металл. «Вытаскивают, — подумал Рейневан. — Есть надежда… Нет… Не иначе как де Бергову невтерпеж. И он решил вырвать у меня показания другим способом. Вытащат меня отсюда, но только для того, чтобы затащить в палаческую…»
Наверху что-то громогласно грохнуло, щелкнуло, зазвенело, решетка со скрежетом открылась, что-то застучало и захрипело. Кто-то заслонил собою свет, в темноте неожиданно возник контур спускаемой лестницы.
— Вылезай, Рейневан, — послышался сверху голос Рупилиуса Силезца. — Живо, живо!
«Я ему не сказал, как меня зовут, — сообразил Рейневан, карабкаясь по истертым перекладинам. — Не сообщил ему своего имени, а тем более семейного прозвища. Он или телепат, или…»
Наверху оказалось, что именно «или». А Рейневан застонал в хорошо ему знакомом и достойном медведя объятии.
— Самсон!
— Конечно, Самсон, — подтвердил с легкой насмешкой стоящий рядом Рупилиус Силезец. — Можно позавидовать человеку, у которого такие друзья, парень. Недурные у тебя друзья, недурные. А теперь дальше, в путь.
— Но как…
— Время не ждет, — отрезал чародей. — В дорогу. А она у нас дальняя.
Они поднялись по ступеням наверх, откуда окованные двери вели в пыточную, полную инструментов и приспособлений, замораживающих кровь в жилах. В углу еле виднелась дверца, ведущая в узенький коридор. Они миновали многочисленные другие двери, Рупилиус остановился лишь у пятой, или шестой.
— Еl Ab! Elevamini ianuae![160]
Дверь послушалась жеста и библейского заклинания. Они вошли. Помещение было полно сундуков и свертков. Рупилиус поставил фонарь на один, сел на другой.
— Передохнем, — распорядился он. — Поговорим. Сундук, на который присел Рейневан, был полон книг.
Он отер пыль. «Culliyyat» Аверроэса, «Ars Magna» Раймунда Луллия, «De gradibus superbiae et humilitatis» Бернарда Клервоского.
— Это, — Рупилиус широким жестом обвел пачки, — мой скарб. Книги и все прочее. Необходимые в работе вещи. Некоторые из них имеют цену. Большинство — нет. Большинство бесценно. Если вы понимаете, о чем я. Ты, Рейневан, Толедо. Кто ты, Самсон, я до конца не знаю, но и ты, несомненно, догадываешься о сути дела, что позволит нам сэкономить время и труд. Посему без подробностей, которые, не обижайтесь, вам, как говорится, до едрени фени, скажу: Отто де Бергов, в течение десяти лет бывший моим спонсором и добрым хозяином, неожиданно перестал быть добрым, начал выдвигать требования, которые я исполнить не мог. Или не хотел. Поэтому по господской милости вынужден был кончить жизнь в oubliette голодной смертью. Мне удалось сделать так, что в яме окончило земное существование мое старое доброе тело. И дух иного человека, отделенный от тела, того тела, которым я пользуюсь сейчас. Пересадка прошла в некоторой спешке, в спешке я также выбирал объект. В результате в Тросках я оказался всего лишь слугой. И как таковой не имею возможности унести отсюда свои вещи. Вещи, к которым я крепко привязан. Крепко, очень крепко, понимаете, привязан. Посему договоримся так: я обеспечу вам бегство из замка. Вы взамен вернетесь сюда до истечения двух лет и поможете мне перебраться. Договорились? Я жду.
![Анджей Сапковский - Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный]](/uploads/posts/books/54727/54727.jpg)
