Ловчий смерти - Леженда Валентин
Яркий свет резал глаза, но этот свет был приятен, потому что отражался от вонзившегося в песок меча.
Значит, вот что имела в виду Дева Клинка, говоря «обо мне не беспокойся». Говоря… Как ей удавалось так с ним общаться? Одними мыслями. Нужно будет при случае спросить, но не сейчас… да, не сейчас…
Сын Карны поспешил к тому месту, где поблескивал меч. Солнце стояло высоко, значит, полдень. Идти было трудно. Другое дело пески пустыни Мехрет… Этот же бледно-желтый норовил все время выскользнуть из-под ног, рассыпаясь в разные стороны. Еще не хватало угодить в песчаную яму. Но он благополучно добрался до меча и, коснувшись горячей рукояти, позвал.
Меч не отозвался.
Впервые.
Этого просто не могло быть.
Вергун повторил свой зов, но все тщетно: перед ним был мертвый кусок металла, и больше ничего. Осознание катастрофы приходило медленно, словно постепенно открывающаяся старая неизлечимая рана.
Мара не возвращалась.
Вот оно, одиночество, то самое, от которого хочется выть. Теперь его жизнь окончательно теряла смысл. Ловчий тяжело опустился на предательский песок, даже не пытаясь вернуть меч в ножны.
К чему он теперь ему?
Ему нужна женщина, а не меч.
Ведь он уже давно решил, сделал выбор, осуществил самый удачный обмен с самой смертью… ну или с той, о которой он думал, что она смерть.
Сказка заканчивалась неудачно. Вернее, совсем не заканчивалась. Ведь отсутствие конца тоже своего рода конец. Забавный, неразрешимый бред. Ненужные мысли… совсем ненужные. Хотелось куда-то сбежать, чтобы хоть на немного отодвинуть понимание того, что с ним случилось.
С каким-то тоскливым безразличием (хотя разве безразличие может быть тоскливым?) Вергун подумал, что все-таки потерял коня. Смешная утрата по сравнению с той, первой.
Заложив руки за голову, он лег на спину, равнодушно рассматривая чистое небо. Странный цвет, такого он раньше не видел. Пожалуй, он больше не изменится. Сын Карны заснул. Да, конечно, заснул, иначе откуда могли взяться руки, мягко ласкающие его присыпанные песком волосы?
– Мара, ты пришла?
– Да, я вернулась!
– Но как же так, ведь я несколько раз звал тебя, и меч оставался глухим!
– Возведя силовой барьер, я потратила слишком много энергии, поэтому не могла сразу откликнуться на твой зов. Требовалось время, чтобы восстановить основной ресурс.
Какой приятный сон, в него так хотелось верить. К чему просыпаться? Нет, он не станет этого делать, потому что там, за пределами сладкого забвения, его подстерегала смерть.
Вергун открыл глаза. Женская рука не исчезла, а еще он увидел улыбающиеся глаза. Он раньше и не знал, что глаза могут улыбаться почти так же, как губы.
– Ну здравствуй, – произнесла Дева Клинка, и он улыбнулся ей в ответ.
Тоже одними глазами.
10
Они снова были вместе, их история продолжалась. Какая странная игра, словно прятки с собственным отражением. Удивительно уcтроена жизнь и… жестоко.
– У нас нет лошади.
– Ерунда! – рассмеялась Мара. – Мы почти добрались, дойдем пешком. Куда нам спешить?
– Действительно, куда. – повторил Вергун. – Знаешь, а я снова живу!
– Знаю!
– Больше не уходи!
– Не буду!
– Обещаешь?
Ответили губы, легко коснувшись его подбородка, затем скользнули вверх, Ловчий задержал дыхание… короткая вспышка… слишком короткая… Дева Клинка отстранилась.
– Ты какой-то напряженный.
– Потому что я до сих пор думаю, что ты мне снишься.
– Красивый сон?
– Самый красивый из всех!
Она снова рассмеялась.
– Почему я не погиб, приняв ту свою… настоящую сущность?
– Родная планета Ушедших – обезвоженная пустыня. Правда, ее уже не существует. Люди уничтожили ее еще в первый год войны, но это мало помогло. Внешний вид и строение тел Ушедших обусловлены их средой обитания. Что могла сделать тебе песчаная буря, когда ты создан для того, чтобы жить в ней?
– Не понимаю.
– Там, на твоей родной планете, не было постоянства. Настоящий песчаный ад. Беснующиеся потоки сталкивающегося воздуха: ледяного, поступающего из атмосферы, и горячего, идущего от земли.
– Значит, так выглядела моя родина?
– Твоя бывшая родина! – поправила Мара.
Вергун задумался, пробуя на вкус новые слова: «бывшая родина», «внешний вид, обусловленный средой обитания», «беснующиеся потоки сталкивающегося воздуха»… Просто какой-то горячечный бред. Нет, это было не о нем, это его ни в коей мере не касалось. Они говорили о каком-то совершенно постороннем существе, мерзком, отвратительном, которое следует обязательно уничтожить. Именно так он и думал в тот момент о своих так называемых «собратьях». Ведь он видел их, и не только он…
– Я тебе не противен?
– С чего бы?
– Но ведь я не человек!
– Я тоже! – последние два слова были произнесены так, что стало ясно: больше к этому разговору возвращаться не следует.
И Вергун сдался.
Песок постоянно мешал им, задерживал, не желая выпускать из царства зыбкой желтизны, а может, хотел о чем-то предупредить?
– Когда закончится пустыня?
– Мы почти вышли, – ответила Дева Клинка. – Звезда снова ведет нас. Пришлось слегка подкорректировать первоначально избранный путь, поскольку мы лишились лошади.
Ловчий несколько раз падал, нелепо съезжая под звонкий смех Мары с очередного строптивого холма. Наконец его мучения завершились, желтое сменилось зеленым. Контраст выглядел фантастическим, потому что яркая сочная трава никак не сочеталась с безжизненной, прокаленной солнцем пустыней.
– Тут остался кусок прежнего мира, – пояснила Дева Клинка, с удовольствием ступая по мягкому живому ковру.
Зеленые стебли нежно ласкали ее тонкие лодыжки.
– А что произошло с тем местом, куда мы идем? Может, и его уже не существует?
– Там все в порядке, – заверила его Мара, – а что станется с болотом, хотя… пожалуй, биота вскоре доберется и туда.
– Биота? А это что?
– Так называют живую планету. Разумную систему, которая подчищает то, что натворили чужаки.
Погода снова портилась, и когда они вышли на широкую запыленную дорогу, небо затянули низкие сизые тучи. Вергун мрачно поглядывал на них, не желая повторения недавнего кошмара. Во второй раз так же легко им отделаться уже не удастся. Даже феноменальное везение рано или поздно заканчивается.
Ноздри щекотал сладковатый смрад тления. Вдоль дороги гнили туши каких-то животных. Дева Клинка морщилась, Ловчему же подобный аромат оказался привычен.
На этот раз не было ни молнии, ни грома. Просто с провисших, почти касающихся земли туч посыпался черный снег. Сын Карны поймал одну из «снежинок» и тут же растер ее пальцами. Ну конечно же, то был никакой не снег, то был пепел.
– Горячий! – удивилась Мара, когда черные хлопья коснулись ее обнаженного тела.
Пепел сыпался без остановки, то усиливаясь, то слабея в зависимости от порывов штормового ветра. Пепел стирал краски, выкрашивая мир в ровный серый оттенок, оттенок забвения.
– Вот мы и дождались! – рассмеялся Вергун. – Серая Зыбь пришла за нами, явившись в реальный мир. Теперь мы тени, блуждающие в царстве мертвых. Забавно, не правда ли?
– Нет, мы не тени, – покачала головой Дева Клинка. – Мы живые.
– Как там твоя Звезда? Я не в состоянии ориентироваться.
– С ней все в порядке, она искренне желает нам успеха!
– Ты говоришь, будто о разумном существе.
– А она разумна. Не спрашивай, не сейчас. Возможно, потом я попробую объяснить.
Ловчего поразила эта новая мысль о том, что кто-то переживает за них, следя сквозь небо, и даже полные черного пепла тучи не могут ему помешать. Словно маленький затаившийся бог, не всегда способный помочь, но искренне желающий тем, кто внизу, спасения. Это божество нужно будет непременно поблагодарить, если им все-таки удастся выбраться. Хотя Сын Карны почему-то верил в благополучный исход с трудом.
