Ашу Сирай (СИ) - Зикевская Елена

— Что случилось, Джасир? — Бахира разбила тяжёлое молчание. — Почему Яния…

— Помнишь, я говорил, что госпожа Янига обладает волшебной силой, ами?

— Да, сын мой.

— Так вот, она только что прокляла ту женщину за её слова. У этой женщины на языке появилась болячка.

— Вот как, — Бахира задумчиво смотрела на меня, а я чувствовала, что щёки просто горят от стыда. — Я поняла, Джасир.

— Я… я не хотела… — виновато пробормотала я, упёршись взглядом в покрывало и понимая, что в порыве чувств говорила с Джастером на своём языке.

— Если бы не хотела, проклятие бы не сработало, — спокойно ответил Шут на языке маджан. — И раз всё закончилось, будь добра, Янига, налей мне вина, если оно ещё осталось. Или воды. Пить хочу.

— Хорошо, — отозвалась я, вставая и подходя к столику.

Бахира прошла в нашу половину и подошла ко мне.

— Не переживай, Яния. — Она с доброй улыбкой взяла мои руки в свои. — Ты поступила верно, не позволив этой женщине дальше говорить дурные речи.

Я только вздохнула, но ничего не успела сказать, как Бахира продолжила.

— По закону маджан, мужчина не может поднять оружие на женщину, чей язык лжив и зол, а несправедливые речи направлены на него или его семью. Наказать за это может только другая женщина и таким наказанием является прижигание или рассечение языка железом. Яния не знала об этом, но всё исполнила как истинная маджан. Я горжусь тем, что назвала тебя своей дочерью.

Она с улыбкой обняла меня, а я от изумления только хлопала глазами, не веря услышанному. Я—то думала, что Бахира не обрадуется, узнав о моём ведьмовском даре и проклятии, а она мной гордится…

— Спасибо… — смущённо пробормотала я, не зная куда смотреть.

— Держи, — Бахира с улыбкой протянула мне кубок и стала наливать в него вино. — Джасир ждёт.

С полным кубком я пошла обратно к Шуту. Он держал Живой меч на коленях, едва уловимо улыбался и задумчиво гладил рукоять пальцами.

Мужчина не может покарать женщину за злые слова, а женщина может…

И я вдруг поняла, что он нарочно сначала подлил масла в огонь моего негодования, а потом хмурился, чтобы не показать удовольствия от того, что я сделала.

Вот как так он даже слепой меня насквозь видит и… Нет, не заставляет, но всё поворачивает так, что я сама делаю, что ему нужно.

«Ашу Сирай очень хитёр и ловок со словами…»

И в самом деле, очень хитёр и ловок. Никто не сравнится с его умом и хитростью.

— Вот вино.

Я коснулась плеча Джастера. Он перестал гладить Игвиля, протянул руку, и я вложила в его пальцы кубок.

— Спасибо, — он кивнул и пригубил напиток.

— Налить тебе чифе, Яния? — поинтересовалась Бахира за моей спиной.

Я покачала головой и села рядом с Шутом. Пить мне не хотелось, зато вопросы у меня были.

— Джастер… — я робко взглянула на него: спросить или лучше не стоит?

— М? — Он спокойно пил вино.

— Почему я ничего не почувствовала?

Шут опустил кубок и повернул голову в мою сторону.

— Совсем ничего?

— Да, — кивнула я в ответ. — Я даже не сразу поняла, что прокляла её… Почему так?

— Твоя сила очень выросла, — он снова пригубил вино. — А это проклятие было очень… лёгким. Кроме того, условие для снятия проклятия соблюдено. Она может его снять сама, если захочет.

Я обняла колени, обдумывая услышанное. Выходит, для меня теперь такие проклятия — раз плюнуть? Главное, условие для снятия называть и… и всё? И я могу, как Холисса, раздавать их направо и налево?

— Но на твоём месте, я бы не раскидывался проклятиями, ведьма, — спокойно сказал Джастер, возвращая меня с небес на землю. — Помни, что ты ведьма-защитница. А значит, твои проклятия обретают настоящую силу, когда ты защищаешь других людей.

Я только молча открыла и закрыла рот, понимая, что он прав. В Кронтуше я хотела защитить себя и Шута, и наказать тех, кто давно утратил всё человеческое в душе. И сейчас тоже возмутилась из-за откровенной лжи и несправедливости в свой адрес и адрес Джастера.

— Я поняла, — тихо сказала я, а Шут спокойно кивнул.

— Что нам теперь делать, Джасир? — спросила Бахира, подходя к нам с чашкой чифе в руке.

— Скажи, ами, как высоко поднял свой щит Небесный отец?

Бахира подошла к окну.

— Небесный отец лишь на локоть поднял свой щит, Джасир.

— Хорошо, — Шут кивнул, допил вино и поставил пустой кубок на ковёр. — Лучшее, что мы можем сделать — дождаться хозяина с новостями, а там видно будет. В любом случае, до его возвращения ещё есть время немного поспать.

С этими словами он снова лёг, обняв Живой меч и накрывшись покрывалом с головой. Я взяла пустой кубок, отнесла обратно и посмотрела на Бахиру.

Сновидица народа маджан допила чифе и почти неслышно поставила чашку на столик.

— Джасир сказал, что мы можем ещё немного отдохнуть. Давай так и сделаем, Яния.

Она ласково улыбнулась, легко пожала мои пальцы и ушла за ажурную перегородку. Я видела, как она легла, и впервые подумала, что Бахире тоже очень непросто смириться со всем, что пришлось узнать и увидеть за такое короткое время.

Она отправилась в путь, исполняя волю Датри, чтобы помогать Джастеру. И конечно не думала, что он станет калекой и ей придётся отправиться с ним в чужую страну, обычаи и язык которой она почти не знает.

Конечно, Бахира верила Джасиру, верила Великой Матери, но всё же не могла не волноваться за Шута. А ещё наверняка волновалась за свою судьбу и судьбу своей дочери, занявшей её место Сновидицы в Лунном Круге.

Ох, Янига, Янига… Сколько всего ещё мне предстоит понять и узнать…

Я осторожно забралась под покрывало и устроилась рядом с Джастером, чтобы не разбудить его. Кто знает, когда нам снова удастся поспать под крышей и в безопасности?

Посеял ветер, чтобы родился ураган, который изменит всё.

И выбрал он для этого луну Сильных Гроз…

Нет, не хочу сейчас об этом думать. Джастер рядом и нам пока ничего не угрожает.

Можно поспать.

Я обняла Шута, прижимаясь к горячему телу, и сама не заметила, как уснула.

Разбудили меня громкие мужские голоса и топот ног, доносившиеся со двора. Всё это сопровождалось жалобными криками хозяина дома о его невиновности и просьбами о милости.

Великие боги, да что происходит⁈

Я вскочила, на ходу схватив Живой меч, который сам прыгнул в ладонь. Бахира уже стояла возле ажурной перегородки с обнажённым сабероном в руке, закрывая проход к нам. Весь её вид говорил о том, что она будет сражаться до последнего.

Мы успели вовремя. В следующий миг двери с грохотом распахнулись и в комнаты ворвались несколько вооружённых мужчин с кривыми мечами наголо. За их спинами я видела мелькавшего Назараида, чьё бледное лицо исказили страх и отчаяние.

— Что происходит, Яния? — спокойно спросил Джастер на языке маджан.

— К нам явились шакалы султана, Джасир, — почти сплюнула Бахира, не сводя взгляда с замерших воинов в бело-жёлтой одежде. — Эти люди совсем не чтут закон гостеприимства! Пролитая кровь уже не осквернит этот бесчестный дом!

— Вот как…

Джастер встал, потирая лицо рукой, а затем спросил на языке Сурайи, повернувшись лицом к напряжённо замершим воинам:

— Что случилось, почтенный Назараид?

Но вместо хозяина дома ему ответил другой голос, сильный и властный.

— Так это ты «дух пустыни», называющий себя Джасиром?

Из-за спин расступившихся воинов вышел высокий смуглый человек с чёрной блестящей бородой. Богатая одежда, золотые украшения и оружие, украшенное драгоценными камнями, выдавали его высокое положение. Он держался властно и уверенно.

— Так меня зовут, почтенный, не знаю твоего имени, — спокойно и с достоинством ответил Шут.

— Моё имя Садир, сын Рахама! — гордо и с вызовом возвестил гость, пока чёрные жгучие глаза с ярой жадностью всматривались в спокойное лицо Джастера. — Знакомо ли оно тебе, презренный сын песка и ветра? Или ты слишком молод, чтобы знать того, кому оно принадлежит?