Влад Прогин - Охотник за страхами
Клинки опять отвлекли меня от мыслей, словно захотевший жрать пес, аккуратно тянущий хозяина за штанину в сторону миски.
— Подземелья перевернули вверх дном, когда расправились с воинами Мезмера — подсказала Арта — что мы ищем?
— Не знаю — честно сказал я, осторожно двигаясь вперед, следуя зову клинков. Подумав, я все же пустил впереди себя мертвяка, но он так и остался цел и невредим.
Планировка подземелий была простой и понятной: два параллельных коридора, соединенных сбоку одной большой залой, куда мы попали, спустившись в подземелья, и множество комнат, в которые так и хотелось заглянуть. Мы рассредоточились, если так можно сказать: Айрэ и Ассерус с отрядом из пяти мертвяков пошли осматривать комнаты одного из коридоров, а Джим и Арта и еще пятеро закованных в броню трупов остались со мной. Поначалу мы осматривали каждую комнату, потом перестали: они были пусты в большинстве своем. Лишь иногда встречались останки мебели, не вынесшей времени, проведенного в сыром подвале. В одной комнате проржавевшие стальные клетки давали понять, что здесь был либо зверинец, либо тюрьма. В пользу первого предположения говорили человеческие кости в одной из клеток. Клинки привели меня в одну из последних комнат коридора, где затихли.
— И? — спросил Джим, увидев мое замешательство.
— Если здесь что-то есть, то оно в этой комнате.
— Ладно — пожал плечами Джим — береги глаза, батарейки свежие.
Мой друг приклеил ярчайшие лампы к стенам, и когда их свет рассеял остатки тьмы, мы увидели то, что ускользало от нашего внимания все это время: шикарный диван, немного пыльный, но все же неплохо сохранившийся, стоял у стены и приглашал нас присесть.
Джим, едва его заприметил отбросил всю осторожность и с радостным возгласом плюхнулся на него. А зря: мебель явно не терпела такого обращения к себе, и стоило Джиму присесть, как раздался хруст, и диван развалился. Сырой воздух подземелий не способствует сохранности предметов старины. Джим тихо выругался и почесал ушибленное место, глядя на улыбающуюся Арту, словно побитый пес.
— Что теперь?
— Думаю.
Я изучил и простучал каждый сантиметр стен, прежде чем заметил узор на полу: ровные, напоминающие стебли растений линии образовывали на полу едва заметный узор. В глаза бросались шесть кругов, внутри которых не было ни одной линии.
Стоило встать мне в один из них, как клинки меня потянули ко второму, потом третьему. Наверное, раз тридцать я переходил из круга в круг, прежде чем клинки остановили меня, и противоположная от входа стена ушла вниз, открывая вчетверо большее помещение.
— Джек пот, старина — улыбнулся Джим.
Небольшие и весьма странные ниши в стенах напоминали стенные вместилища для саркофагов, которые я видел в пустынных гробницах Алерии, где откапывал себе воинство. Я насчитал двадцать четыре ниши. Непримечательные, как и все здесь, каменные колонны в два ряда держали трехметровый поток комнаты, а по центру располагалась огромная каменная плита, похожая на алтарь.
Подойдя у ней, я увидел нечто, чему здесь было явно не место.
— Окурок — констатировал факт я, разглядывая оный и вертя в руках.
— Как останется бычок,
Положите на толчок,
Не бросайте в унитаз,
Мы докурим после Вас
— произнес шутливо Джим старый стишок.
— Табак не растет в этом мире, — произнесла Арта — Здесь вообще не курят.
— Интересно, кто же здесь побывал до нас? — задал риторический вопрос я, пока Джим расставлял по углам фонари.
Клинки повели меня к одной из ниш, в которой мое внимание привлек лежащий в углу перстень. Стоило мне увидеть его, как клинки замолчали. Перстень был даже не золотой — медь, местами позеленевшая, местами иссеченная царапинами. Никто на такой даже не позарится.
— Джим. Кажется, тут колечко нашлось.
— Хочешь примерить?
Над нишей я обнаружил высеченную в камне надпись и, закончив с кольцом, рассматривал ее.
— Думаю, да. Арта, а что написано здесь возле ниши? Я по-Вашему не шпрехаю.
— Сейчас.
Я смахнул пыль с надписи и зажег рядом пару светляков.
— Кетария.
— Что это значит?
— Имя — пожала плечами та — женское. Достаточно часто встречается здесь.
Я обошел комнату еще раз, но больше ничего не нашел. Только кольцо, которое привлекало мое внимание непонятным образом. Рискнуть?
— Джим.
— Аюшки.
— Я это колечко сейчас надену, а ты приготовься меня отключить, если вдруг что.
— Понял.
Перстень был явно изготовлен не под мою лапищу и налез только на мизинец, но этого было достаточно. В голове, словно что-то взорвалось, и я, наполовину оглушенный, хватая ртом воздух, а рукой упираясь в нишу слушал чей-то шепот.
«Перстень хранит твой разум, перстень гарантирует, что тебя не обманут лишив памяти. Храни его, ибо он часть тебя.», «Ты слишком забывчива, Кетария.», «Клинки — продолжение твоего я, созданное из плоти и крови твоей, помни это и люби их как своего сына. В ответ и они будут любить тебя.» Голос говорил на неизвестном мне языке, но смысл доходил до сознания каким-то неизвестном образом, вместе с болью.
Не выдержав, я сдернул перстень и, когда из глаз ушла темнота, а пол перестал шататься, ошалело обвел глазами комнату.
— Ну, как оно?
— Неприятно — произнес я, рассматривая руки: они тряслись, словно принадлежали не мне, а какому-нибудь пьянице — похоже, это колечко — одно из тех, что принадлежали воинам Мезмера.
— Это уже давно ясно — махнул рукой Джим — Назови имя нашей глубоко уважаемой начальницы?
— Илона. И дай-ка мне из аптечки чего-нибудь от головной боли. У меня бошка сейчас взорвется.
Джим, сохраняя дистанцию, за что получил испепеляющий взгляд Арты, кинул мне таблетки от головной боли и флягу.
— Не смотри на него так, Арта, правильно делает — отметил я, запил таблетку жидкостью из фляги и поморщился.
— Джим?
— А что в этой фляге, а?
Вопрос был риторическим, так как надпись на фляге гласила: «Не валяй дурачка, отхлебни коньячка.»
— Черт, перепутал. С курорта привез.
Материться при Арте было неудобно, поэтому я промолчал. Коньяк, наверняка какой-нибудь дорогой, иного у Джима и не водится, оказался на вкус жуткой дрянью.
Стоило одеть кольцо, шепот продолжился. «Перстень убьет любого, не связанного с тобой кровными узами», «Ты слаба. Умей наслаждаться болью и слабостью и обращать их в свое оружие.» и так далее. Назвать это воспоминаниями нельзя было — просто слова, дополненные смутными образами, эмоциями и ощущениями. Боль, покорность и лютая ненависть к врагам Мезмера, Великого Отца. Наставления, пожелания, оплеухи и просто похоть Мезмера сквозили, наполняя голову болью. Я слушал и запоминал. «… Клинки это не просто сталь, восстанови их на алтаре кровью врага, и они впитают его слабости. Клинки — часть тебя, помни это.»
