Роберт Асприн - Беспокойные союзники
«Странно, что я еще жив!» — подумал он.
— Ну что, очнулся? Ах ты дурачок! — услышал он ласковый голос Джиллы. — И о чем ты только думал, пойдя таким путем, да еще ночью, да еще совсем один?
Голос ее звенел от пережитого беспокойства. Лало улыбнулся.
Было приятно уже одно то, что он слышит ее голос. Он ведь и не рассчитывал когда-либо услышать его снова.
— Тебе еще повезло, хотя ты безусловно этого не заслуживаешь! — продолжала она. — Даброу был уверен, что ты мертв, когда отыскал тебя с разбитой головой, всего окровавленного. — Даброу был недалек от истины, подумал Лало, вспоминая тот страшный удар, который свалил его с ног. Словно на голову ему упала та самая «громобойная» машина из театра Фелтерина. — Сядь-ка, я тут кое-что принесла. Это лекарство поможет унять боль.
Закусив губу, Лало приподнялся на локтях и очень осторожно приоткрыл глаза. Но он, должно быть, ошибся: утро еще не наступило, и в комнате было совершенно темно.
— Открой рот, дорогой…
— Сперва зажги лампу, — потребовал он. — Чтобы я хоть ложку мог разглядеть.
— Лампу? Ну хорошо, я открою ставни пошире, если тебе хочется, чтобы в комнате было посветлее, но мне кажется… — Джилла не договорила. Несколько мгновений стояла полная тишина, потом он почувствовал, что она наклонилась над ним: ее дыхание касалось его лба. — Лало… — Голос Джиллы звучал как-то странно. — А почему ты не моргаешь? Скажи, ты мою руку видишь?
— Нет… — Он повернулся на звук ее голоса, изо всех сил стараясь хоть что-нибудь разглядеть в непроглядной тьме. Боль злобно билась внутри черепной коробки, как зверь в клетке. Лало протянул к жене руку и почувствовал, как ее огрубевшие от постоянной работы пальцы сжали его запястье.
— Джилла, я ничего не вижу! Совсем ничего!
И тут он, видимо, совершенно утратил контроль над собой.
Во всяком случае, он еще помнил, как пытался сорвать с головы бинты, но потом адская боль снова с грохотом захлопнула перед ним двери сознания. Когда же он снова пришел в себя, глаза его были забинтованы. «Я ослеп… — думал он, в очередной раз вспоминая случившееся той ночью. — Неужели это навсегда? И что же мне теперь делать?..»
Целую неделю они жили надеждой — ждали, пока подживет рана на голове, думали, что эта слепота временная и пройдет сама собой. Принц прислал своего личного врача. Тот долго осматривал рану, без умолку болтая всякую чушь о расположении звезд на небосклоне, о дворцовых сплетнях и прочей чепухе, пока Джилла чуть ли не силой не выпроводила его из дому. Вид у врача был, правда, весьма озабоченный. Затем Ведемир привел какого-то хирурга из своего гарнизона — тот оказался куда более знающим и опытным лекарем, однако никаких надежд на благоприятный исход дела внушить раненому не удалось и ему. Он, правда, сказал, что подобные ранения в голову, полученные на поле боя, видел нередко и в большинстве случаев они хоть и вызывали слепоту, но временную; через несколько дней зрение возвращалось.
— Но не всегда? — встревоженно и тихо спросил Ведемир, отведя врача в угол. Но Лало отлично их слышал. Вряд ли они, здоровые, способны были понять, насколько сильно обостряется восприимчивость, всех остальных органов чувств, если отказал какой-то один.
— Не всегда… — согласился хирург и сказал, что не понимает, почему этот удар по голове так сильно сказался на зрении. Единственное лечение, которое он мог порекомендовать, это покой и время. — Ты сейчас в казарму, Ведемир? — спросил хирург довольно громко. Видно, он снова подошел к постели.
— Да, иду.., подожди минутку…
Лало почувствовал, как сильная рука старшего сына сжала его руку.
— Папа, сейчас мне пора на дежурство. Но я скоро вернусь. — Ведемир старался говорить бодрым тоном, и все же голос его чуть-чуть дрожал.
— На дежурство, как же! Ха-ха! Знаю я! Тебе просто Райан снова повидать захотелось! — возмутилась младшая сестренка Ведемира Латилла. — Ты знаешь, пап, у него во дворце завелась возлюбленная! Настоящая благородная ранканка! И очень хорошенькая. Я сама видела, когда прошлый раз ходила Ванду проведать.
— Никакая она не моя возлюбленная! По крайней мере, пока… — Ведемир погрозил сестре. — Она была помолвлена с одним учеником из Гильдии Магов и говорит, что помолвка эта до сих пор в силе…
— Из Гильдии Магов? — переспросила Джилла. — Но те немногие из них, кто еще остался в живых, теперь разбрелись по всему городу или же бежали…
— Неужели ты думаешь, что я не пытался ей это объяснить? — с горечью воскликнул Ведемир. — Если бы ее жених был жив, то уж, наверно, как-нибудь исхитрился бы дать ей знать о себе! Ведь почти год прошел… Но если он действительно жив, то я считаю — он ее просто не достоин!
— Тили-тили-тили тесто, а у Веди есть невеста! — пропела, дразнясь, Латилла, потом Лало услышал пронзительный визг и смех и понял, что Ведемир поймал сестренку и теперь «мучает» ее — щекочет, как бывало в детстве. Лало пытался представить себе их лица и не смог; они все время казались ему детьми, малышами, какими были когда-то.., давным-давно.., когда он еще мог видеть…
Слезы сами собой полились у него из глаз.
***Ведемир ушел вместе с хирургом в казармы; Ванда тоже вернулась во дворец к своей бейсибской госпоже. Через несколько дней Глиссельранд прислала обещанную шаль, связанную крючком. Шаль была размером с покрывало для супружеской кровати, и Лало даже обрадовался, что не может видеть это «произведение искусства». Все в доме шло своим чередом.
Лало мысленно рисовал те картины, на которые у него так никогда и не хватало времени. Он почти не замечал, чем его кормят, но однажды случайно услышал, как Альфи и Латилла жалуются друг другу, и понял, что Джилла перестала покупать лакомства, к которым в семье давно привыкли, и постепенно вернулась к тем блюдам, которые готовила когда-то давно, но которые он-то помнил даже слишком хорошо: в основном бобы и еще кое-что в том же духе — посытнее и подешевле. В общем, кухня бедняков.
Осознав это, Лало снова почувствовал на щеках предательские горькие слезинки, выползшие из-под сомкнутых век.
«Она не верит, что я поправлюсь…»
А сам он? В первые недели Джилла не отходила от него ни на шаг и была очень нежной, покорной. Ее обычно резковатая манера сменилась терпеливой заботливостью. Но теперь отношение жены к нему снова начинало меняться. Она по-прежнему заботилась, чтобы он был накормлен и обихожен, но сидела с ним теперь в основном Латилла нарезала для него мясо на мелкие кусочки, помогала поднести ложку ко рту…
— А чем занята мама? — спросил у нее как-то утром Лало. То, что это было утро, он знал — по свежему воздуху, лившемуся в окно. В течение дня воздух постепенно как бы густел от бесчисленных городских запахов.
