Иван Галкин - По мостовой из звёзд
Да, постоянно будут появляться новые источники ресурсов. И да, драка за эти ресурсы, которых всегда будет не хватать, всегда будет идти. Только вот не между людьми. Всё больше человек будет бороться за них не с себе подобными, а с природой. Потому что бороться с самим собой человечеству становится слишком опасно.
Человек обойдет все подводные камни. Будут созданы системы, предупреждающие возникновение внутренних угроз обществу. Не устраняющие людей, но изменяющие людей. Не устраняющие мнения, но предоставляя лучший выбор. Так что каждый, спросив себя: «Для кого — лучший»? Ответит — «Для меня».
Будут воспитывать терпимость. Воспитывать ее через необходимость жить. Жить, оправдывая свое существование. Ведь куда без этого человеку думающему? А думать будут много. Будут прививать себе подобным любовь к знаниям. Прививать ее через создание необходимости — знать.
Экономика ориентированная на ресурсы и управление ориентированное на рациональность. Тогда и новое общество возникнет. Само собой и только так. Общество, в котором главным будет принцип толерантности. С потом и кровью, эта идея пробьет себе дорогу наверх. Совсем не так, как она выглядит сейчас.
Ворон говорил о детях… о агрессивных детях, на которых похожи средневековые жители. И это правда, как правда и то, что дети больше всего похожи на своих предков — на животных. Дети способны искренне любить, но не способны выбирать… Да, все наши чувства — это химия. А химия, в свою очередь, контролируется разумом. Нашими стереотипами, предрассудками, мнениями, воспитанными в нас.
Только так вдруг понимаешь, что большинство никогда не становится взрослыми. Остаются детьми, не способные выбирать. Ведь что, как не возможность выбирать, характеризует взросление самого разумного существа на Земле?
Но что будет, если люди станут способны менять свое мнение? Если смогут оперировать не точками зрения, а целыми линиями? Смогут отказываться от предрассудков или заменять их? Да, это и есть толерантность.
Именно так, люди вполне могут выбирать свою любовь. Расширяя свое видение мира, обретая знания, они способны заставить мозг поверить, что какие-то вещи ему нужны, что они ему нравятся, стимулировать выработку веществ и любить… весь мир.
Именно так, наблюдая за травинкой, мы сами выбираем свою любовь. Наблюдая.
Сотрутся границы рас и наций, став незначительной характеристикой. Исчезнет религия, перестав давить на плечи общества. Изменится мораль и этика именно в ту сторону, которую сейчас считают развратом и распущенностью. Разврат станет изобилием, а распущенность — гибкостью.
Можно верить или не верить — это будет сделано. Потому что на обратной чаше весов даже не остановка… Смерть человечества. И потому наука рьяно будет способствовать процессу обобщения — генная инженерия, психология, нейрофизиология, кибернетика — изучать, изменять, поддерживать. Так требует эволюция. Она знает свою задачу и решит ее, что бы не думали люди.
Это не царство лжи… это царство изменчивости. Внешнее разнообразие, когда люди тверды в убеждениях, но разность этих убеждений у различных особей колоссальна, сменится обществом, в котором разнообразие внутреннее, разнообразие мнений одного человека, заменит мнения окружающих. Это не однобокое общество… Это не Гегемония… Это не безликие манекены… Это сверхлюди, богатые и бесконечно прекрасные внутри.
Хотя… Ворон ведь и об этом говорил. Но своими словами.
Да, иногда, чтобы понять, нужно говорить на чужом языке. Язык… Самая всеобъемлющая модель мира. Это будет первым, чем он займется.
Подумав это Саша оторвал взгляд от неба. Он развернулся и вошел в двери больницы.
* * *Работники не замечали смуглого мальчишку с выгоревшими как пшеничный стог волосами. По коридорам, до палаты, где лежала сестра, он шел не обратив на себя ни одного взгляда.
Словно невидимка, вдоль бледно-голубых стен, освещенных холодными лампами, он добрался до нужной двери. Распахнул ее, не задержавшись ни на мгновение, и вошел внутрь.
Успел. Лера лежала точно такая же, как и в последний раз, когда он ее видел. Изможденная, но не прекратившая боротся. Сердце билось осторожнее, когда мальчик тихими шагами направился к ней.
Сколько он потратил времени впустую… Сколько — на глупости. И все же он успел, и прошлое стало совсем не важным.
Саша только взглянул на Леру и она задышала спокойнее. Болезнь сбегала, словно злобная старуха из чужого дома.
Теперь и Саше можно было бы уйти — всё оказалось так просто и быстро… Но совсем не простой была любовь. И не могла быть быстрой.
Он просидел с ней до утра, держа за руку. И незадолго до рассвета встал. Сестра улыбнулась, словно зная, что больше его не увидит и благословляя на поиски.
Саша также тихо вышел из палаты.
За дверью натолкнулся на отца. Похоже, что судьба решила расставить все точки.
Оба изменились. Саша видел осунувшегося, постаревшего на десяток лет мужчину.
Отец видел загоревшего мальчишку, с отросшими и несколько грязными волосами. Но на лице этого мальчика он читал целую жизнь. Жизнь, которую тот успел прожить за невиданно короткий срок. Полную тайн и чудес, доступных только ему и сверкающих в голубых глазах как огонек, манящий мотыльков.
Отец вдруг понял, что тоже видит перед собой мужчину.
— Привет… Саша.
Саша молча и крепко обнял его. Затем отступил на шаг.
— Значит, ты еще не вернулся? — спросил отец.
— Нет… это только начало. Извини, что я ушел так жестоко.
— Надеюсь, это было не зря?
— Нет, не зря.
— Ясно. Вернёшься?
— Не знаю… Нет. Не так. Я постараюсь.
— Но ты хоть расскажешь, где был?
— Пап, там Лера… ждет.
Отец с тревогой перевел взгляд на дверь. Перевел взгляд обратно, но коридор был пуст.
А тревожился он зря. Дочь выздоровела. Врачи наперебой удивлялись — болезнь исчезла так, как будто ее никогда и не было.
* * *Скиталец снова шел по коридору, но теперь это было начало. Начало нового приключения. Пусть эти приключения — только модели в его системе.
— Если мы всего лишь строим модели… то в нашей — бог должен быть вездесущим и всемогущим. Но если выйти за пределы нашей модели Вселенной?
Сейчас он бы хотел услышать ответ Ворона. Но его не было рядом. Только вот Скиталец точно знал, что Ворон ответил бы довольно просто. Саша добавил в голос сарказма и даже склонил на мгновение голову, подражая образу, так любимому его собеседником и сказал:
— Вопрос не в этом, Скиталец. Вопрос в том, в рамки какой модели ты можешь вписать свое существование. Придумать можно все что угодно.
