Павел Иконников - Рикимару
— Да бросьте вы Руфус Атцекович, — Маззи однажды выведал происхождение Руфуса, и теперь вворачивал смешное отчество при любом удобном случае, — какой из меня управляющий? Да и скучно будет без друзей, тут все люди какие-то ненастоящие.
— Ты что-ли настоящий? — спросил Руфус и встал с дивана, — Вот вы вроде русский народ и считаете себя сложными и наполненными людьми, а жизнь свою все одно в грязи лепите. Словно вам в кайф такое самобичевание, словно и нет другого материала кроме грязи. Ладно пошли жрать.
После ужина, узнав о том что назавтра тренировок не предвидится, Маззи уговорил Владьку отправиться на пляжную дискотеку. Ну а мы с Руфусом по обыкновению расположились в мансарде находящейся на последнем этаже отеля.
— Прекрасное место чтобы охмурять прелестниц, правда, Игорь? — Руфус развалился в мягком кресле и взглянул в открытое, звездное небо, — Даже шума городского не слышно, кажется, что даже сам себя лучше слышишь.
Я сел в кресло не отвечая на вопрос, потому что каждый раз Руфус говорил одно и то же. Все наши предыдущие посиделки начинались именно с этого лирического экивока. По обыкновению пернатый змей рассказывал какую-нибудь милую или романтическую притчу.
— А ведь сегодняшнее воспоминание я тебе дал, не только чтобы ты увидел очередное доказательство отсутствия Терры в маршрутном листе Раваны, — Руфус повел речь, не удосужившись рассказать слезливую историю, и это заставило меня собраться, — в этом воспоминании есть еще одна ниточка из нашего платочка загадок.
Наступила долгая пауза означавшая, что я могу начинать сыпать бредовыми гипотезами, как осетр икрой.
— Беовульф, спился и бросил вызов Раване? — я решил начать с шутливой версии.
— Ну, почти, — неожиданно кивнул Руфус, — спился и угодил под снаряд в первую мировую, но это к делу не относиться. Еще?
— У Раваны есть свой суперотряд, который действует минуя совет четвертого круга и карателей.
— Та-а-а-к, — одобрительно согласился пернатый змей, — а еще что?
— Этот отряд действует совсем другими методами. Экстрасенсорика или еще что-то, — я сдвинул брови пытаясь вспомнить все детали сегодняшнего сна, — ведь когда Беовульф вернулся в крепость он ничего не нашел. Ни следов боя, ни следов врага.
— Ну же, стажер, — Руфус поморщился, — напрягай извилины. Как звали отступницу?
— Ониксия, — я тщетно пытался найти зацепку в этом имени.
— И? — вопросительно посмотрел на меня секундижжин.
— И что? — я немного разозлился на пернатого змея, — так еще звали драконицу из онлайновой игры, но я думаю это к делу не относиться.
— Так звали, ту гарпию с крокодиловой пастью, — Руфус ехидно улыбнулся, — которая на пару с медведэвом твою никчемную голову чуть не оторвала.
— Ну так оттуда мне знать это? Я же триста лет назад не жил. Всех джиннов поименно не знаю — дополнительный элемент в уравнении выводил на новую гипотезу, — Так это что получается? Равана с ней договорился?
— Глубже копай, стажер, глубже. Вернись в воспоминание о закиманском мятеже. И дай мне ответ.
Я нажал на кнопку в кресле, увеличивая угол спинки, и закрыл глаза. Благородя нескольким урокам Руфуса, я научился прекрасно доставать воспоминания из своей памяти. И они были не обрывочными и скомканными, какими обычно бывают у смертных, а полновесными, яркими и реалистичными.
«У смертных? — съязвил Рикимару, — сам то давно бессмертным стал?»
Я по обыкновению проигнорировал своего ракшаса и провалился в воспоминание. Оно в отличии от сегодняшнего было весьма напряженным и скоротечным.
— Урба, кровавый, — истошно завопил один из почтенных жителей города, а через секунду взмыл вверх да так быстро что на земле остались потертые сандалии.
Я слышал быстро отбивающий ритм маленького сердечка и частое сглатывание. Тем — чьи воспоминания я сейчас переживал, был маленький паренек оказавшийся в тот кровавый день в центре событий и весьма разумно спрятавшийся в пустую бочку.
— Зур, открывай портал, — здоровенный жабовидный дэв с легкостью ткнул в другого похожего на минотавра, своим огромным палашом, — Мы с Киро сдержим натиск серого и его прихвостней.
На землю упало бездыханное тело только что кричавшего гражданина, с неестественно вывернутой шеей. Картинка резко потемнела, а сердце забилось еще чаще. Но все же любопытство пересилило страх и сквозь щель вновь стало видно небольшой пятачок, на котором держали оборону мятежные дэвы.
— Давно надо было сваливать, — прорычал тот кого назвали Зуром, — сейчас Равана нагрянет и нам крышка.
— Делом займись, рогатый, — гаркнул Урба, озираясь по крышам, — Не буди лиха — пока спит тихо.
Последнюю фразу Урба произнес на чистом русском языке.
— А-А-А — истошно вопящий обладатель ракшаса с сущностью антилопы впечатался в противоположную от бочки стену и осел без чувств.
— Урба, — голос казался лился ото всюду, — ты пересек лимит дозволенного.
— Равана, — глаза кровавого дэва округлились и он волчком закрутился на месте озираясь, — я лишь защищался.
Прижавшись спиной к стене Урба выпучил глаза и выставил вперед меч трясущимися руками.
Несколько секунд ничего не происходило, и с каждой секундой лапы жабовидного дэва тряслись все сильнее.
— Готово, — громким шепотом произнес Зур, и кинул в Урбу радужный шарик, попутно сам обволакиваясь цветастой мантией, — теперь не достанет.
Внезапно вылетевшая серая тень, повалила незадачливого минотавра на землю и утробно зарычав схватила его за руки, уже успевшие покрыться радужным свечением. Приглядевшись можно было различить что новое действующее лицо воспоминания — это джинн соединивший в себе сущность пумы и медведя.
— Не так быстро, — с неба спикировала крылатая обезьяна, — и ухватилась за ноги Зура, — дайка разделю двою двухликую сущность.
Минотавр истошно заревел, словно корова на убое, но сильные руки продолжили свое кровавое дело и разорвали дэва пополам.
— А вот теперь пусть перемещается, — крылатая обезьяна, весело хохоча бросила на землю оторванные ноги которые тут же начали усыхать повинуясь правилу путешествия между мирами.
— Урба? — джинн все еще державший оставшуюся половину несчастного, был более сдержаннее своей напарницы.
— Сейчас, сейчас.
Крылатая обезьяна деловито, подошла к тому месту, где только что растворился кровавый Урба, и звонко заверещав начала пританцовывать, кружась на месте и хлопая крыльями.
Через несколько мгновений криков и жуткого танца она остановилась и похлопав в ладоши, словно работник закончивший долгую и трудную работу, произнесла.