Slav - Проклятие Слизерина
Сенектус встал из‑за стола, поспешил к старосте Гриффиндора, что уже собиралась покинуть Большой зал, теперь остановилась в недоумении. Антонин злым взглядом впился в спину Сенектуса, в надежде, что хоть так отомстит за унижение.
— Ему, видите ли, не доставляет удовольствия издеваться надо мной. Упырь! Чтоб у тебя значок старосты отобрали!
— Не ори, – одернул Августус. – Услышит.
— Плевать! Хуже, чем есть, уже не будет.
Том задумчиво посмотрел на Антонина.
— А в чем заключается наказание?
Антонин пожал плечами, зашептал зловеще:
— Сам я не знаю, пока ни разу не попадался. Но старшекурсники рассказывают страшные вещи. Говорят, что глубоко в подземельях, куда даже свет не проникает, есть заброшенные камеры пыток…
Элджи охнул, побледнел со страху, Августус скептически фыркнул.
— Глупости. Это школа, а не средневековый иезуитский орден. Когда вы перестанете верить в такие байки?
— Уже сегодня вечером, – пробормотал Том безжизненно. – Вот и узнаю, правда это или нет.
Антонин посмотрел на него сочувствующе, как на муху, которую вот–вот прихлопнут.
— Не боись – отобьемся. Те пуффендуйки тоже отрабатывают наказание, а до сих пор живые. Можешь сам убедиться.
Том коротко кивнул, но смотреть на стол Пуффендуя не стал: грабли, на которые однажды наступил и расшиб лоб, всегда вызывают отвращение. Августус уперся ладонями в стол, обвел друзей вопрошающим взглядом.
— Ну что? На Зельеварение?.. Ты с нами, Том?
— Да, пожалуй, – ответил Том, первым вылезая из‑за стола. – Все лучше, чем сидеть в комнате. Не напрасно же я таскаюсь с тетрадью и учебником?
Пока искали нужную лестницу, Том заметил, что Антонин тихо шепчет под нос и при этом, словно решая задачку, поочередно загибает пальцы.
— Что он высчитывает? – поинтересовался он у Элджи.
— Баллы. Те, что Сенектус велел заработать до рождественских каникул.
— Я думал, это шутка, – пробормотал Том поражено. – Говоришь, Сенектус установил наказание, а Антонин тихо–смирно, без воплей или скандала, принял его условия? Не верю.
Августус, заинтересованный разговором, замедлил шаг, вставил веское слово:
— И все же придется поверить. Элджи все верно сказал, но упустил немаловажную подробность. Сенектус заявил, что вернет Антонину его метлу, только когда тот искупит вину.
— Тогда верю, – тут же согласился Том. – Похоже на Сенектуса, да и Антонину крыть не чем. Хуже будет, если обо всем узнает Слиппери, тогда метлу совсем конфискуют.
— Верно мыслишь. Антонин потому и терпит.
Том продолжал рассуждать.
— Вот только и Сенектусу следует опасаться. После каникул Антонин захочет отыграться за унижение.
— Антонин? – ахнул Элджи испуганно. – Нет. Он не станет обижать Сенектуса.
— Элджи опять прав, – заметил Августус. – Антонин не станет мстить, но не потому, что чересчур добросердечный, как верит Элджи, а потому что забудет об обиде. Он вообще на редкость отходчив… непростительно быстро прощает оскорбления.
По тону, которым Августус сказал последние слова, Том понял, что тот осуждает поведение друга, не удержался от вопроса:
— Ты бы не простил?
Августус внезапно стушевался, отвел взгляд.
— Н–нет наверно… но ведь всякое возможно. Иногда…
— Ясно, – отчеканил Том, поспешил прервать ненужные рассуждения Августуса. Все более чем понятно.
До звона колокола оставались считанные минуты, когда они вошли в кабинет Зельеварения. Элджи, опережая друзей, первым ринулся к шкафу с котлами, от избытка доброты решил враз унести не только свой, но и друзьям помочь. Антонин подоспел, когда раскрасневшийся Элджи уже накренился, готовясь повалиться под непосильной ношей. Он молча отобрал свой котел, направился к первому столу. Том с трудом вырвал у Элджи второй котел, рассмотрел внимательнее, отдал законному владельцу – Августусу, который тут же удалился. Стоило Тому потянуться за своим котлом, как Элджи, словно расшалившийся малыш, спрятал руки за спину.
— Не дам!
— Элджи.
Том вновь попытался получить котел, но Элджи ловко извернулся, теперь пятился к рабочим столам.
— Элджи, отдай мой котел.
— Нет, – возразил Элджи, лицо все еще покрасневшее от натуги. – Я сам донесу, мне не тяжело.
— Я рад, что тебе не тяжело. И все равно отдай.
— Зачем? Мы же сидим за одним столом.
Том вздохнул всей грудью: ну как ему объяснишь? В поисках доводов оглядел кабинет, наткнулся на любопытствующий взгляд Анны Боумен, она неловко улыбнулась.
— Привет.
Выражение лица Тома мгновенно изменилось: губы вытянулись в тонкую линию, брови сурово нахмурились.
— Затем, что отныне я буду сидеть за другим столом, Элджи.
Он воспользовался смятением Элджи: отнял‑таки котел, быстрыми шагами направился к одному из первых столов, где уже устроились Антонин и Августус.
— Антонин, – выпалил Том с ходу, – ты не мог бы поменяться со мной местами?
Антонин с деловым видом поднял на него глаза, оглянулся на застывшего с открытым ртом Элджи, затем перевел взгляд на покрасневшие щеки Анны Боумен, криво ухмыльнулся:
— Компания смущает?
Том, как завороженный, продолжал молча буравить взглядом стену чуть повыше плеча Августуса. Антонин снова ухмыльнулся, лишь развел руками.
— Извини, приятель. Мне позарез нужны хорошие отметки, иначе мне Сенектус даже на рождественские каникулы не вернет метлу.
— Я же не прошу тебя совсем выйти из кабинета.
Антонин покачал головой, любовно похлопал рабочий стол.
— Ты не понял. Это место у меня словно заговоренное, совсем родным стало, здесь у меня все получается.
Том насупился, уже отступил на шаг, когда Августус поспешно вскочил с места.
— Если хочешь, к Элджи пересяду я?
— Спасибо, – кивнул Том, спешно занял освободившийся стул.
Антонин почмокал губами, хитро улыбнулся своим мыслям.
— Зря ты так, Том. Девчонкам тоже на орехи досталось.
— Я не люблю орехи, – отрезал Том.
Ему показалось, что Антонин намеревался продолжить спор, но их прервал звон колокола. Урок начался.
После недолгих комментариев Дамблдора о нейтрализующем зелье, которое предстояло сварить, ученики принялись разжигать горелки. У раковин образовалась нестройная галдящая очередь: каждый норовил первым наполнить свой котел водой. Дамблдор с улыбкой наблюдал за этим завидным рвением к учебе, а, проходя мимо, стола Антонина и Тома, на миг задержался.
— Мистер Реддл, рад, что Вы в добром здравии.
— Благодарю, сэр, – ответил Том сухо. – Я тоже этому рад.
Том весь сжался, оглянулся вослед Дамблдору, глаза при этом затравлено блеснули.
— Чего он улыбается?
Антонин вынужденно оторвался от котла, переспросил рассеянно:
