Кристофер Сташеф - Маг с привидениями
Химена проводила их возмущенным взглядом.
— Понимаю, мы одеты как крестьяне, но все же аристократы могли бы побольше уважать своих подданных!
— Подозреваю, они так спешили не только потому, что плохо воспитаны, — сказал Рамон, взял жену за руку и нахмурился. — Давай-ка поторопимся, Химена. Тут что-то неладно.
Химена удивленно взглянула на него:
— Вот как? А я-то думала, что интуицией тут блещу я.
— Ты, ты, — согласился Рамон и потянул Химену за собой. — Интуиция у тебя просто потрясающая, моя милая. У меня же — так, чутье. Давай поспешим, прошу тебя!
По крайней мере этим объяснялась удивительная интуиция их сына. Химена вздохнула и постаралась приноровиться к быстрому шагу мужа.
К тому времени, когда они добрались до городской площади, двое воинов выволокли из лавки какого-то торговца, а возле лавки собралась толпа его соседей, державшихся, впрочем, на почтительном расстоянии. Бедняга торговец отчаянными криками звал на помощь. Когда Химена и Рамон подошли поближе, они услышали, как другой торговец велел мальчишке:
— Беги скорее, позови священника!
Мальчишка сорвался с места в карьер — так, словно это его жизнь зависела от прихода священника.
Один солдат швырнул торговца к стене, тот ударился о нее спиной. Остальные трое шагнули ближе к несчастному торговцу, имея самый угрожающий вид. Тут и там люди хватались кто за палку, кто за плеть, но, бросив взгляд на зловещих всадников, сразу утрачивали желание с ними драться.
— Ну, мастер Гильдер, — процедил сквозь зубы барон, — что же это такое происходит, а? Мой слуга доложил мне, что ты отказался выдать ему пятьдесят фунтов золота, хотя он просил о том от моего имени!
— Он говорит о золоте, — обернувшись к жене, прошептал Рамон. — Видимо, этот Гильдер — ювелир, золотых дел мастер.
Химена кивнула:
— У кого бы еще могло скопиться столько золота.
— Но... но ваша светлость... Я ведь вам уже трижды одалживал такие суммы! — возопил мастер.
— Тем не менее мне снова понадобилось столько золота, — металлическим голосом произнес барон. — Неужто ты посмеешь сказать мне, будто боишься, что я не верну тебе взятого в долг?
— Я... Я... — Гильдер взглянул на приставленную к его животу алебарду и сглотнул подступивший к горлу ком. — Я боюсь потерять работу! У меня осталось всего сорок пять фунтов золота! Если я все отдам вам, у меня не останется ничего! Из чего же мне тогда изготавливать изделия на продажу?
— Будешь работать по серебру, — проворчал барон. А я требую, чтобы ты немедленно отдал мне все золото, что у тебя осталось!
— Посторонитесь! Посторонитесь!
Люди стали оборачиваться в ту сторону, откуда, запыхавшись, появился деревенский священник. Он оказался мужчиной средних лет, немного полноватым. Лысина у него на макушке, весьма возможно, имела естественное происхождение. При всем том вид у него был ничуть не менее решительный, чем у солдат, прибывших с бароном. Сутана на нем была темно-серая, а не коричневая, а в остальном он ничем не отличался от обычного монаха.
— Как же это, милорд? — вскричал священник. — Вы снова вознамерились ограбить этого несчастного человека?
— Только не пытайся усовестить меня, бритоголовый! Не учи меня жить, деревенщина! — осклабился барон. — О жизни я знаю поболее тебя!
Священник остановился, застыл на месте, оскорбленный до глубины души такой дерзостью. Толпа зароптала — наполовину от испуга, наполовину от возмущения. Лицо священника помрачнело.
— Да, милорд, быть может, я и есть деревенщина, но я умею читать и писать и знаю Закон Божий! И я должен просить вас воздержаться от этого грабежа!
— Грабежа?! — Барон развернул коня в священнику. Глаза его зловеще сверкнули. — Так ты меня вором обозвал? Уличным воришкой?
— Я не называл вас уличным воришкой, — возразил священник. — Но все равно вы остаетесь вором, ибо уже трижды брали взаймы золото у этого мастера, но когда вы в последний раз возвращали ему хоть единую унцию?
— Со временем он все получит! Я же обещаю отдать ему долг, и потому это никакая не кража, а взятие взаймы!
— Если бы это не было кражей, вам бы не было нужды отбирать у него золото при помощи оружия. Это самое настоящее нарушение седьмой заповеди, милорд, и потому смертный грех! Не губите свою бессмертную душу и уезжайте!
— Я более не христианин, священник, и потому не боюсь твоего христианского ада! — заносчиво отвечал барон.
Народ разразился ошеломленным ропотом. Химена и Рамон в ужасе переглянулись и вернулись взглядами к барону.
— Более не христианин? — переспросил священник, который явно изумился не менее остальных. — Не станете же вы отрицать само существование Бога.
— Вернее говоря — богов, — брезгливо бросил барон. — Ибо я вернулся к вере предков. Теперь для меня духовниками стали друиды, которые пеклись о душах людских, пока сюда не нагрянули тебе подобные, и которые готовы теперь снова о них печься. Боги древности не находят ничего предосудительного в том, чтобы рука мужчины была тверда, а его меч тяжел! Они даруют силу и славу воину, даруют ему власть над людьми.
Священник успел оправиться от потрясения и устремил на барона гневный взор.
— Вы утверждаете, что сила наделяет человека властью? Если так, то вы жестоко заблуждаетесь, и ваша бессмертная душа...
— Моя бессмертная душа будет править твоей в царстве мертвых! — прокричал барон. — Эй, солдаты! Я устал от причитаний этого священника! Закройте ему рот да позаботьтесь о том, чтобы он помалкивал, пока я не доведу дело до конца.
Рамон рванулся было вперед, но Химена удержала его за руку и, покачав головой, кивком указала на мастерскую ювелира. Рамон понимающе кивнул, и они попятились и незаметно скрылись за домами.
Один из солдат барона поспешил к священнику. Горожане, увидев, что у солдата на уме, встали плотнее и загородили священника, вооружившись плетями и дубинками. Солдат растерялся, но к нему тут же присоединились еще четверо, после чего они вломились в толпу, выкрикивая боевые кличи, и принялись расшвыривать людей направо и налево. Священник не трогался с места. Он гневно взирал на солдат, сжав в руке крест, висевший на цепочке у него на груди. Но вот по костяшкам его пальцев ударила рукоятка пики, пальцы разжались и отпустили крест. Второй удар пришелся ему по макушке. Он лишился чувств и упал на мостовую.
— А теперь неси сюда свое золото, — гаркнул барон, повернувшись к ювелиру.
— Слушаюсь, милорд! — навзрыд вскричал тот, бросил полный жалости взгляд на упавшего священника и бросился в мастерскую. Следом за ним туда шагнули двое солдат.
Войдя в мастерскую, ювелир остолбенел. Застыли на месте и солдаты. Сундук, закрывавшийся на надежный замок, валялся на полу, крышка его была открыта, и всем было видно, что он совершенно пуст.
