Владимир Михальчук - Вернуть себе клыки
Его поддерживают утвердительным гулом.
Улыбаюсь. Мне как стоградусным бальзамом на душу – самстарследа не уважали и ненавидели.
– Учитывая многочисленные улики и показания, – хват-подполковник Верть потрясает увесистой пачкой документов и ляп-фотографий, – Андреиласкасс харр Зубарев признается виновным в совершенном в мирное время военном преступлении. Властью, данной мне государством Валибура и его народом, повелеваю.
Над площадью вьется тяжелая пауза. Посвистывает ветер, над горизонтом поднимается второе солнце. Горячие лучи ударяются в Следящий Колокол, и стенки левитирующего строения начинают безбожно сиять. Плац внезапно расцвечивается всеми оттенками оранжевого и зеленого цвета.
Начинаю понимать, что это – мой последний день в этом мире. Что же, великие боги, божки и недобожества, берите меня к себе. А то уже сил нет…
– Привести приговор к исполнению! – командует писклявый голос мышоборотня. – Повесить государственного преступника!
Откуда-то издали доносится рокот барабанов. Интересно, это начал играть кадетский оркестр? Или мне уже чудятся звуки Страшного Судилища?
Кто-то подталкивает меня в спину. Приходится ступить дрожащей ногой на колдетонную ступеньку подиума. Затем еще на одну, потом еще. Пока я преодолеваю четыре невысоких ступени, кажется, проходит целая вечность.
Шершавая петля, щедро покрашенная люто ненавидимой мною, серебряной краской, слабо покачивается в воздухе. Вблизи она напоминает широкое заднепроходное отверстие. Довольно знаковый конец моей никчемной жизни. Что же, все там будем, рано или поздно.
Звуки барабанов усиливаются, когда мне на плечи ложится тяжелый узел. Веревка холодит и покалывает серебром. Нахожу в себе силы, чтобы не зажмуриться.
– Мешок на голову одевать? – спрашивает шакалоборотень в звании хват-лейтенанта.
– Себе на голову одень, – сплевываю на колдетон. – Контрацептив подштопанный!
– Ладно, – пожимает плечами палач. – Я по доброму спросил. Не хочу, чтобы твои глазенки вывалились прежде времени. Еще покатятся к ногами молодых кадетов, напугают кого-нибудь.
– Иди ты, – добавляю еще несколько затейливых выражений. – И друзей позови!
– У тебя есть последнее желание, Зубарев? – спрашивает хват-подполковник. – Государство дарует такое право даже самым закостенелым преступникам.
– Конечно есть! – улыбаюсь во весь рот. – Хочу, чтобы тебя отымел хват-прапор Жуть!
– Лично я не против, – тактично предлагает свои услуги Жмуть Федорович. Он просто сияет от восторга. Не каждый день получаешь такое счастье – трахнуть своего начальника, а не наоборот.
В глазах младшего следователя читается сомнение. Ведь желание умирающего – закон, если верить Священному Расписанию. Кроме того, возможно, мышоборотень проповедует нестандартную ориентацию…
– Желай что-то другое, – видимо, хват-подполковник решает, что подобный финт не слишком поспособствует популярности и политическому росту.
– Тогда сигару мне, – пожимаю плечами и чувствую тяжесть серебряной веревки.
Кто-то бросает мне раскуренный черут. Сую сигару в зубы и несколько раз глубоко затягиваюсь. Вспоминаю, что не курил уже демонски длительное время. Хотя, нет. В ресторане мне удалось немного покурить.
Стараюсь как можно больше растянуть удовольствие. Смотрю на искрящиеся горы Хаоса, на темную гладь Черного озера, виднеющуюся за стеной КуСаМлОф. Пытаюсь разглядеть закопченные шпили моего замка. Но не могу увидеть их за туманной дымкой. К тому же обзор закрывает неправдоподобно большая громада Башни Управления.
Второутрие. За стенами бушует городская жизнь. Просыпаются многочисленные клерки, банковские служащие, полицейские, вампиры и прочие ненужные для города существа. На мостовые взбираются крокодилоборотни, исполняющие роль общественных урн. Набережная гудит от выкриков портовых грузчиков и торговок. Гудят тягловые киты, тянут по озеру тяжелые грузы из далеких провинций. Матерятся извозчики, открывает работу Большой Рынок. Оттуда сразу же доносятся выкрики торгашей: «Па-а-а-ахлав-а-а в-а-альшебы-ны-ая. Недора-га!» и «Силюший, дарагой, купи козочку дыля пилотских утэх!». Проклятые эмигранты из запада! Понаезжало тут, понимаешь…
Пахнет утренней свежестью и прохладой. Ноздри трепещут и неземных ароматов горького шоколада и подгорелой картошки – заносит из фабрики сладостей и близлежащей солдатской столовой.
– Долго еще?
Вопрос выводит меня из размышлений. Замечаю, что курить практически не осталось, у меня в руках маленький окурок сигары.
– Сейчас, – дрожащими пальцами сбиваю пепел с дымящегося обрубка черута.
Выбрасываю сигару только тогда, когда нервные окончания свидетельствуют об ожоге. Стараюсь попасть в лысую макушку хват-прапора. Но попадаю только ему в грудь. Жуть ругается и оттирает китель от налипшего пепла.
– Привести приговор в…
– Я не дам тебе умереть! – выкрикивает вдруг Эквитей и бросается вперед.
Парочка охранников отлетают в стороны, будто мелкие соринки. Но королю не справиться с тренированными оборотнями. Куда там обычному человеку до нас? Его быстренько укладывают головой в колдетон и кто-то наступает ему на спину.
– Не переживай, правитель, – стараюсь добавить до горечи в голосе хоть капельку оптимизма. – Встретимся на той стороне. Там, говорят, довольно тепло и к тому же почти все друзья уже там…
– Бедная Харишша, – причитает монарх, отплевываясь от колдетонной крошки. Это подтверждает мою догадку о том, что он больше печется о судьбе своей новообретенной дочери, чем обо мне.
Тяжело вздыхаю и вижу, как ладонь шакалоборотня ложится на рукоятку механизма. Сейчас будет короткий щелчок. Плиты подо мной резко упадут вниз, и через миг мое тело уже вовсю будет болтаться в утробе глубокой ямы.
– Стоять! – хриплый рык настолько громок, что палач зажимает уши.
Подозреваю, голос кричащего был специально усилен магией. И это колдовство предназначалось только для клочковатой шакальей шкурки.
– Что такое? – недовольно спрашивает хват-подполковник.
Я тоже поворачиваюсь и едва сдерживаю отпавшую нижнюю челюсть. На такое зрелище даже перед смертью стоит посмотреть!
Здоровенный тягач пыхтит изо всех сил, паруя смердящим чесночным дымом. За фитильгрузовиком медленно передвигается каменная глыба, окруженная обломками стен. Если присмотреться, можно увидеть зеленый ковер на полу, несколько магиартин и даже круглый стол с удобными креслами. Невероятно, но к виселице приближается целая комната. Кажется, ее выдернули из колдетонного основания и обрушили крышу, вместе с несколькими стенами. И все же я узнаю этот кабинет!
