Михаил Ежов - Возвращение
– Спасибо тебе, господин, – тихо сказала она. – Ты сильно рисковал, заступаясь за стольких людей сразу…
– Не стоит, – с нарочитой небрежностью отозвался Маркус. – Ради такой красавицы я готов пойти на любой риск.
Рыженькая засмеялась, но вдруг по ее лицу пробежала тревога.
– Дедушка! – вскрикнула она. Маркус обернулся и увидел, что старик, которого сбил с ног Хэш, кряхтя и охая, поднимается на ноги. Маркус и девушка подбежали к нему и подняли на ноги. Девушка обняла деда за шею и расплакалась. Старик погладил ее по спине и слезящимися глазами посмотрел на Маркуса.
– Спасибо тебе, господин, – растроганно прошептал он.
Маркус оглянулся и заговорщицки проговорил:
– Вот что, друзья, давайте-ка двигать отсюда, пока эти двое не очухались!
Как только они убежали, торговец, который все это время лежал на земле, свернувшись калачиком, вскочил и, не отряхнувшись, засеменил прочь, позабыв даже про мешок с семечками, сиротливо валявшийся возле прилавка.
– Вот, – сказал Аршак, указывая на небольшой трактирчик. – Обычно Мурох и его приятели торчат здесь.
Кир на прощание похлопал старого солдата по плечу и вошел в таверну. Там, как и девять лет назад, бушевала братия Муроха. Грог исчезал в глотках разбойников с невероятной скоростью, и служанки едва успевали вновь наполнять их кружки. Сам Мурох, высокий широкоплечий мужчина лет сорока, на щеке которого виднелось клеймо каторжника – череп, расколотый пополам до самой носовой впадины, сидел в окружении двоих приятелей и трех довольно потрепанных трактирных девок и хлестал грог, не особенно задумываясь о закуске. Увидев вошедшего Кира, он столкнул с колен смазливую черноволосую девицу и поднялся.
– Ба! – хриплым басом провозгласил он. – Кого я вижу!
– Я удивлен, что ты все еще здесь, – ответил Кир, подходя ближе.
– А я удивлен, что за эти девять лет ты даже не прославился, – ухмыльнулся Мурох. – Ты всегда был и останешься сосунком.
Кир усмехнулся. Оказывается, не все знали предводителя Черной Армии в лицо. Здесь никто даже не связывал его имя с человеком, наводившим ужас на всю Делаю.
Мурох, разгоряченный грогом, подошел к нему и дыхнул в лицо страшным перегаром.
– Ну что, слабачок, померимся силой?
– С тобой?
– Ну почему со мной?.. – ответил Мурох, усмехнувшись, и, повернувшись к своим бандитам, небрежно добавил: – Убейте его!
Драться против семерых вдребезги пьяных мужчин – невелик труд. Кир отошел от Муроха, отскочил в сторону и с лету ударил в горло первого нападавшего. Тот не успел коснуться пола, когда сверху на него завалился еще один громила с разбитым носом. Кир увернулся от полетевшего в него стула, подхватил со стола большую дубовую кружку и запустил ее в третьего противника. Деревянный снаряд угодил тому в лоб и сбил с ног.
Оставшиеся четверо бандитов под восторженные вопли трактирных девок выхватили из-за голенищ ножи и всем скопом бросились на Кира, который даже не счел нужным обнажить меч. Руку первого нападавшего он сломал, перехватив ее в запястье и ударив раскрытой ладонью в локоть, второго, зашедшего слева, ударил ногой в лицо, а третьего и четвертого столкнул друг с другом так, что они опали, как две рушащиеся колонны.
Кир повернулся к недовольному Муроху и улыбнулся ему как старому приятелю. Тот, теребя пальцами рукоять меча, нарочито ухмыльнулся и сделал приглашающий жест рукой.
– Ну, присаживайся. Поговорим.
– Я не разговаривать пришел, а предупредить тебя. Тебе угрожает опасность.
– Мне? – загоготал Мурох.
Его поддержали дружным хихиканьем девицы, каждая из которых, не переставая тискать Муроха, бросала на Кира похотливые взгляды.
– И от кого исходит эта опасность?! – с пьяным сарказмом поинтересовался Мурох.
– От меня. – Кир холодно смотрел на опешившего каторжника, не обращая внимания на угрожающий ропот, который подняли очнувшиеся приятели Муроха. – Убирайся из города, Мурох, если не хочешь отправиться на каторгу снова.
Мурох побагровел. В его глазах не осталось и капли хмеля: взгляд заполнили ненависть и злоба. Он сгреб Кира за грудки и, брызгая слюной, прошипел ему в лицо:
– Запомни, сукин сын, никогда не смей угрожать мне, иначе не доживешь и до утра! Этот город – мой! Со всеми его недоношенными жителями, стражниками, градоначальником и крысами! Понял?! Так что проваливай, если не хочешь растерять свои кишки!!!
Кир продолжал смотреть ему в глаза. На лице воина не дрогнул ни один мускул. Мурох на мгновение опустил взгляд, неожиданно побледнел и, отпустив куртку Кира, отпрянул. В его зрачках отражался черный силуэт пантеры, который он увидел на открывшейся ключице воина.
– К… Кир… – пролепетал он, поднимая глаза на неподвижно стоявшего посреди трактира парня. – Черная Армия… Ты – Черный Кир?!
В трактире поднялся встревоженный гомон; девки и приятели Муроха шарахнулись от Кира, как от чумы. Тот одернул куртку, повернулся к Муроху спиной и вышел.
– Грогу! – бухнувшись на стул, потребовал Мурох и утер со лба пот. – Грогу!!!
Маркус с удовольствием уплетал свежий, только что испеченный хлеб, запивая его прохладным молоком. У печи хлопотала рыжеволосая Эйли, его новая знакомая, а старый Шилам клевал носом, сидя в углу на лавке.
Разбитая физиономия Маркуса сияла от удовольствия… насколько это было возможно, если обратить внимание на распухший нос, разбитую бровь, вздувшуюся верхнюю губу и громадный лиловый синяк под глазом. Эйли обхаживала его, как заботливая мама обхаживает внезапно заболевшего ребенка, исполняла все его просьбы и неустанно при этом щебетала. Маркус иногда даже забывал жевать, слушая ее беспечную болтовню.
– Скажи, – вдруг посерьезнев, спросила Эйли, – зачем ты пришел в Кешри? Неужели ты никогда не слышал о том, что у нас творится?
– Я слышал другое, – улыбнулся Маркус. – Я слышал, что здесь живет прекрасная рыжеволосая девушка по имени Эйли…
– Я не шучу, Маркус! – воскликнула она. – Если Мурох найдет тебя, то сразу убьет. Он скор на расправу… Так происходит уже девять лет…
– Не бойся, Эйли. Я вот только найду своего друга, и мы с ним устроим в вашем городе настоящий переворот.
– А кто твой друг? – спросила девушка, но Маркус ответить не успел: раздался стук в дверь, и Эйли настороженно замолкла. Стук повторился, потом из-за двери раздался знакомый голос:
– Эй, Шилам, старый соня! Ты дома?
Глаза Эйли округлились. Старик, дремавший на скамейке, встрепенулся и, кашлянув спросонья, спросил:
– Кто там пришел?
– Кир! – взвизгнула Эйли и бросилась открывать.
Маркус едва не подавился хлебом, когда она повисла на его друге и радостно закричала:
