Джонатан Кэрролл - Белые яблоки
Посреди ночи Стэн, проснувшись, подошел к окну. Дождь кончился, в небе сияла огромная серебристо-серая луна. Весь луг был залит ее призрачным светом. Он собрался было разбудить Рут, чтобы и она полюбовалась этим волшебным зрелищем, но передумал, решив не тревожить ее сон. Сам он остался у окна, не в силах отвести взгляд от величественной картины.
Через несколько минут, устав стоять, он тихо отодвинул стул от письменного стола, поставил его у закрытого окна, сел и облокотился на подоконник. Глядя на темное ночное небо и серебристо-серую лужайку, он вдруг вспомнил изумительную баранину, которую им подали на ужин. Наверное, этот барашек тоже когда-то мирно пасся здесь… Но, как бы там ни было, они провели чудесный вечер, и теперь нежданно-негаданно он получил возможность насладиться таким пленительным зрелищем. Он представил, в каких красках опишет его Рут, когда она проснется. Он любил делиться с женой всеми своими впечатлениями, любил смотреть на ее лицо, обращенное к нему с выражением неподдельного интереса.
Этрих-старший глубоко задумался, представляя себе завтрашний разговор, подыскивая сравнения, при помощи которых он сможет с максимальной точностью передать ей свои чувства. И тут на поляну выбежали олень и собака. Отец Этриха тотчас же узнал ирландского волкодава из гостиницы. Олень оказался ненамного крупнее его. Позже они предположили, что он был еще очень молод и потому не побоялся играть с псом.
В последующие годы мать и отец Этриха не раз спрашивали людей, сведущих в таких вопросах, известны ли им случаи, когда лесной олень играл с домашней собакой? И все, как один, давали им отрицательные ответы. Впрочем, они и без этого не сомневались, что тогда, глубокой ночью, в маленьком французском городке стали свидетелями уникального явления. Потому что два крупных животных подпрыгивали и валялись на траве, вскакивали и пускались вдогонку друг за другом, мчались во весь опор, как будто их преследовала стая волков, и внезапно останавливались, – словом, веселились от души.
На сей раз Стен решительно подошел к кровати и потряс Рут за плечо. Она заснула так крепко, что ему понадобилось несколько секунд, чтобы ее разбудить. Вырванная из объятий сна таким бесцеремонным образом, она уже готова была рассердиться на мужа, но, увидев, как он взволнован, какое радостное возбуждение сияет в его глазах, молча встала с кровати и подошла следом за ним к окну. Этрих любил представлять себе родителей именно такими – молодыми, обнаженными, стоящими у окна гостиницы и наблюдающими за мистическим танцем оленя и пса на широкой лужайке, залитой лунным светом.
Теперь он очутился в том самом гостиничном номере и наблюдал эту картину наяву. Глядя на два нагих тела у окна, он не смог удержаться от слез. Но тут он заторопился прочь из комнаты. Родители, как и прежде, его не замечали. Он же решил посмотреть на них снаружи. Ему хотелось выйти на луг и увидеть их лица, их молодые тела в оконном проеме. Это будет так похоже на двойной портрет в раме. Он предвкушал, с каким напряженным вниманием станет вглядываться в дорогие черты, в глаза, следящие за удивительными животными. В эту волшебную ночь он хотел, чтобы образы родителей навсегда запечатлелись в его памяти.
Отец и мать, не раз пересказывавшие ему эту историю, упоминали, что животные оставались на поляне не меньше пятнадцати минут. И чета Этрихов все это время за ними наблюдала. Так что ему не было нужды торопиться. Однако Этрих не мог сдержать свое нетерпение и потому вышел из комнаты и стал поспешно спускаться по лестнице. Крутые ступени, на стенах – обои с рисунком, резкие запахи, доносившиеся отовсюду, – старая древесина, табачный дым, жареное мясо. Он все твердил себе, что должен запомнить каждую деталь, что он просто не вправе позабыть даже мельчайшую подробность этого удивительного путешествия. Но каждый миг содержит в себе неисчислимое множество впечатлений и ощущений, которые со временем тускнеют, стираются и исчезают, как бы нам ни хотелось их сохранить.
На входной двери висел массивный медный колокольчик, так что Этриху стоило немалых усилий открыть и закрыть ее за собой, не наделав шума. В течение нескольких секунд он ощущал себя мальчишкой, удирающим из дома тайком от отца и матери.
От самого порога к проезжей части улицы шла тропинка, вымощенная булыжником. Чтобы выйти на луг, ему надо было обогнуть здание гостиницы. Торопливо шагая вдоль фасада, он старался смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, и одновременно оглядывался по сторонам. Ему хотелось приметить как можно больше деталей и навсегда их все запомнить. «Не забудь об этом, – повторял он себе то и дело. – И об этом тоже».
Очутившись у фасада гостиницы, он обнаружил, что чуть поодаль, у самого края луга, выстроена невысокая каменная стена, которая служила границей между пастбищем и большим гостиничным огородом. В серебристом свете луны все овощи на грядках казались черными или голубыми.
Теперь до Этриха стали долетать звуки, которые издавали животные, – топот лап и копыт по твердой почве, шумное дыхание. Он остановился, глядя на игры пса и оленя. Собака высоко подпрыгнула в воздух, а приземлившись, ткнулась мордой в бок оленя. Тот вскинул голову и издал протестующий звук, но не остановился и даже не замедлил бег. Он собирался прийти первым в этой гонке и решил не обращать внимания на уловки соперника. Вот они пронеслись у самого края ограды. Животные были так великолепны, что Этрих на миг позабыл, зачем вышел сюда, и принялся с удовольствием наблюдать за ними.
Но когда они умчались к противоположному краю лужайки, он осторожно, стараясь не наступать на грядки, прошел по огороду и легко перемахнул через забор. Трава была тяжелой от дождя и росы. Штаны Этриха тотчас же вымокли, и он невольно вздрогнул, когда холодная ткань облепила его икры и щиколотки. Он с наслаждением втянул ноздрями свежий после дождя воздух, напоенный ароматами влажной земли и луговых трав.
Осень часто приходит на смену лету в глухую ночную пору, и потому мало кто замечает ее появление. Погода едва заметно меняется. Дождь, подобный тому, который прошел минувшим вечером, уже мало походит на летний. Земля после него высыхает дольше. Да и облака, которые его принесли, если в них вглядеться, заметно отличаются от черных августовских грозовых туч – они светлее, прозрачнее, окрашивают небо в лилово-пурпурные тона, совсем как зимой, в ненастные снежные дни. И хотя лето еще не закончилось, той ночью Этрих ощутил в воздухе дыхание осени. Ему показалось, что он единственный на всей земле его уловил.
Он прошел по лужайке, остановился, повернулся лицом к отелю и стал искать окно родителей. Они оба были там. Его молодые родители стояли в своей комнате и смотрели вниз сквозь стекло. Отец был позади матери. С такого расстояния ее стройное молодое тело с кожей цвета слоновой кости казалось высеченным из мрамора. Она прижала обе ладони к стеклу, словно хотела распахнуть окно, чтобы хоть немного приблизиться к великолепным животным. Этрих с восхищением смотрел на них. Ему хотелось поцеловать их и сохранить в тайниках своей памяти.
