Кейт Якоби - Голос демона
— Да, чрезвычайно! — бросила Дженн и вырвала руку. — И что же ты собираешься делать?
— Ничего. Разве от меня что-то требуется? В конце концов, я ничего не предпринимал весь последний год, а события происходили все равно. Если я нужен демону, он может найти меня сам. А в остальном? Мне теперь все равно.
Дженн стояла на прежнем месте; взгляд Роберта больше не завораживал ее. Ей хотелось снова коснуться его, попытаться смягчить эту глубоко укоренившуюся боль — но ведь он никогда ей ничего подобного не позволит, это она прочла в его взгляде. Роберт влек к себе девушку и одновременно отталкивал. Упрямство до конца…
Дженн мягко сказала:
— Ты не мог не помочь Розалинде. Клятва на верность королю это и клятва королеве и наследнику. Ты поклялся защищать их всех. То, что тебе придется защищать одних от других, ничего не меняет. Ты поступил бы точно так же, если бы меня здесь не было.
— Да, — кивнул Роберт.
— Тогда почему я вызываю такой твой гнев?
— Гнев? — Роберт коротко и невесело рассмеялся и снова налил себе вина. — О, я вовсе не гневаюсь, Дженн. Поверь, в гневе я выгляжу совсем не так.
— Но чего ты боишься? — Вопрос вырвался у Дженн невольно, и она тут же пожалела о сказанном.
Когда Роберт снова взглянул на девушку, на его лице были написаны горечь и отвращение к себе; черты его так исказились, что Дженн снова захотелось утешить его. Но потом Роберт улыбнулся отвратительной злобной улыбкой.
— Чего, черт возьми, я, по твоему мнению, могу бояться, ты, дура?
Дженн отступила на шаг, дрожа как лист. Разговаривать с ним бесполезно. Он не хочет видеть ее здесь. Она заноза в его плоти, она вовлекает его в события, от которых он предпочел бы остаться в стороне. Теперь, даже невозможно поделиться с ним догадкой о том, что Узы это способность к мысленной речи на расстоянии. Он и слушать не станет. Он захлопнул дверь перед ее носом и никогда ее не откроет.
— Мне жаль, Роберт, — пробормотала Дженн, продолжая пятиться и с трудом сдерживая слезы. Нет, такого удовольствия она ему не доставит! — Мне действительно жаль жаль, что я повстречала тебя в Шан-Моссе, что я оказалась колдуньей, что причинила тебе так много беспокойства. Мне жаль, что я явилась сюда и все тебе испортила. Мне… мне жаль!
С этими словами Дженн кинулась к потайной двери. Роберт окликнул ее, но девушка не остановилась. Ничего больше слышать она не желала. Дженн упала на свою постель, зажмурилась и сделала несколько судорожных вдохов. Нет, дать себе волю она не могла. Еще столько предстоит сделать… Позже да, она выплачется, но это будет позже, много позже. А сейчас нужно уснуть. Забыть Роберта и уснуть.
* * *Почему он пытался остановить ее, после того как потратил целый час, чтобы наверняка избавиться?
Когда дверь захлопнулась за Дженн, Роберт опустил голову и глубоко вздохнул. Ничего хорошего разговор ему не принес. Нож все еще оставался в ране и только вонзился глубже, когда Роберт увидел выражение лица убегающей девушки. Рана была не менее болезненна, чем та, которую он сам нанес Дженн.
Роберт отошел от стола и открыл сундук у окна. Перед ним лежал все еще завернутый в ткань руками Дженн серебряный стержень, который он нашел в пещере. Роберт вынул его, развернул ткань и поднес стержень к свету.
Со вздохом, вернув его в сундук, Роберт вытащил две карты и развернул их на столе. Одним взмахом руки он зажег еще три свечи и в их свете принялся рассматривать карты.
Работа. Вот единственное лекарство, единственное спасение. Нужно продолжать работать. Итак, сейчас перед ним одна задача: как легче всего спрятать королеву?
ГЛАВА 16
К тому времени, когда Нэш в сопровождении Форбеса добрался до ставки короля, лагерь был уже полностью оборудован. Дюжина шатров окружала один самый большой; в темноту уходили ряды лагерных костров, и в их неровном свете были видны солдаты, занятые едой или приготовлениями к ночлегу. Дым облаком стоял над лагерем; раздавались команды офицеров, ругань, смех. Нэш разглядел значки, по крайней мере, двух десятков владетельных лордов, не говоря уже о большом отряде гильдийцев.
Охота на колдунов? Для этого Селар призвал его обратно? Значит, все уже началось?
Форбес по дороге сказал, что произошли некоторые события, но отказался сообщить подробности. Сейчас, спешившись перед одним из шатров, Нэш не мог не заметить, с какой опаской смотрят на него придворные и какая тяжелая тишина повисла при его появлении.
— Вам приказано ждать внутри, советник. — Форбес откинул полотнище у входа и жестом предложил Нэшу войти. Тот оказался в шатре, служившем, по-видимому, приемной; никакой мебели тут не было, лишь посередине заляпанного грязью ковра чадила жаровня. Никого больше в помещении не оказалось.
Все было совсем не так, как ожидал Нэш. А если Селар приказал привезти его, только чтобы арестовать за колдовство, то почему его до сих пор не заковали в цепи?
Что ж, раз надо ждать, пока все прояснится, значит, он будет ждать.
Северный ветер хлопал полотнищем шатра все громче. Давно наступила ночь. Нэш мог слышать только далекие голоса и изредка топот стражи, обходившей лагерь. Наконец, как раз когда в полночь сменились часовые, снова появился Форбес. Повинуясь его повелительному жесту, Нэш последовал за ним к другому, большему шатру. Слуга открыл перед ним дверь, но сам остался снаружи.
Селар ждал Нэша.
Он развалился в высоком кресле, похожем на трон. На короле была парадная одежда, мантия спадала с его плеч и лежала на полу синим озером. Светловолосую голову охватывал золотой обруч короны, в руке Селар держал усыпанный драгоценными камнями кубок. В сиянии свечи кровавыми огнями вспыхивал рубин перстня на большом пальце правой руки. Казалось, король готов к торжественному приему чужеземного посла.
Но даже вся эта роскошь не могла скрыть от Нэша темные круги под глазами, посиневшие губы и болезненную бледность Селара. Он был нездоров, но его мучила болезнь духа, а не тела. Селар все еще обладал абсолютной властью, но лишился воли, необходимой для ее применения. Перемена была такой неуловимой, что окружающим понадобились бы недели, а то и месяцы, чтобы ее заметить. Селар подошел близко очень близко к краю пропасти.
Не беспокоясь о соблюдении этикета, Нэш просто поклонился и, опустив голову, стал ждать.
Селар наверняка намеренно так долго томил его в пустом шатре, чтобы заставить почувствовать всю неопределенность будущего.
— Мне следовало казнить вас.
Слова прозвучали тихо, но отчетливо. Может быть, Селар и подошел к краю пропасти, но ум его работал все так же ясно.
