Дэвид Эддингс - Повелитель демонов из Каранды
— Не знаю, отец, — ответила она. — Право, не знаю.
Когда они выбрались наверх, Сади слез с лошади и посыпал низкий кустарник, росший посередине дороги, своим порошком.
— На всякий случай, — объяснил он, снова садясь в седло.
Перед ними открылось лежащее под темным небом плато, поросшее лесом. Ветер, все усиливаясь, играл их плащами. Дорога, ведущая к северу, была едва различима. Где-то далеко все еще слышался лай псов Торака, но к отряду они не приближались.
Как и раньше, Шелк и Фельдегаст ехали впереди, на случай возможной опасности. Гарион со шлемом на голове и копьем в стремени по-прежнему возглавлял отряд. Свернув за крутой поворот, он увидел впереди Шелка и жонглера. Они слезли с лошадей и спрятались за кустами. Шелк резко обернулся и жестом приказал Гариону ехать обратно. Гарион тут же передал сигнал остальным и шаг за шагом увел своего серого жеребца обратно за поворот. Он спешился, прислонил копье к дереву и снял шлем.
— В чем дело? — спросил Белгарат, тоже соскакивая с коня.
— Не знаю, — ответил Гарион. — Шелк отослал нас назад.
— Пойдем посмотрим, — предложил старик.
Пригнувшись, они молча двинулись по направлению к остролицему человечку и жонглеру. Встретившись, они обменялись молчаливыми взглядами. Шелк приложил палец к губам — тихо. В полном молчании они раздвинули кустарник, росший на краю обрыва.
Перед ними простиралась дорога, по которой ехали всадники. С полсотни всадников, одетых в меховые куртки, с ржавыми шлемами на головах. В руках они держали гнутые выщербленные мечи. Колонну возглавляли офицеры, облаченные в кольчуги. Их шлемы, щиты и копья сверкали на солнце.
Все еще не произнеся ни слова, Гарион и его друзья смотрели, как это разношерстное воинство проехало мимо.
Когда они наконец скрылись из виду, Фельдегаст повернулся к Белгарату.
— Это полностью подтверждает ваши подозрения, друг мой, — сказал он.
— Кто это был? — шепотом спросил Гарион.
— Те, что в мехах, — карандийцы, — ответил Фельдегаст. — А те, что в доспехах, — церковные гвардейцы. Как видите, это говорит о союзе между Урвоном и Менхом.
— Вы уверены, что эти карандийцы — люди Менха?
— Да, он полностью подчинил себе Катакор, поэтому вооруженные всадники могут быть только его людьми. Урвон и чандимы держат в подчинении гвардейцев и псов. Вчера мы видели карандийцев вместе с псами, что служит веским доказательством того, что этот альянс существует. А вот этот отряд — карандийские фанатики, сопровождаемые вооруженными гвардейцами. В этом нет никаких сомнений.
— Что этому дураку нужно? — пробормотал Белгарат.
— Кому? — спросил Шелк.
— Урвону. Он занимался многими грязными делишками, но никогда не связывался с демонами.
— Может быть, потому, что Торак это запрещал, — предположил Фельдегаст. — А теперь, когда он умер, все запреты отпали. Демоны — могущественная сила в борьбе церкви и императорского трона.
— Ладно, — прервал его Белгарат, — у нас сейчас нет времени для обсуждений. Надо сходить за остальными и ехать дальше.
Они переехали через дорогу, по которой только что проследовали карандийцы и гвардейцы, и снова вернулись на свою узкую тропу. Проехав несколько миль, они взобрались на вершину невысокого холма, оголенного пожаром. На дальнем конце плато, на фоне гряды поднимавшихся к небу остроконечных утесов, высилось огромное черное здание, похожее на гору. Оно было увенчано открытыми всем ветрам башнями и окружено зубчатой стеной, наполовину потонувшей в зелени деревьев.
— Ашаба, — коротко сказал Белгарат, сурово глядя вперед.
— Я думал, что она разрушена, — удивленно протянул Шелк.
— Лишь отчасти, как я слышал, — ответил старик. — Верхние этажи непригодны для жилья, но нижний сохранился более или менее неповрежденным — по крайней мере, так говорят. Ветрам и дождям нужно длительное время, чтобы разрушить такое гигантское строение.
Старик подстегнул коня и спустился с холма. Отряд вслед за ним въехал в лес, где между деревьями гулял холодный ветер.
Уже почти стемнело, когда они выехали на опушку, откуда был виден дом Торака. Теперь Гарион разглядел, что черные стены замка наполовину увиты плющом. Разбитые потускневшие окна смотрели на них пустыми, как у черепа, глазницами.
— Итак, отец?.. — произнесла Полгара. Он почесал бороду, прислушиваясь к доносившемуся из леса собачьему лаю.
— Разреши мне дать тебе совет, мой старый друг, — вмешался Фельдегаст. — Не будет ли разумнее подождать до наступления темноты? Если в доме есть часовые, ночь скроет нас от их глаз. И потом, если там кто-нибудь живет, то, когда станет темно, в доме зажгут свет. Тогда мы получим некоторое представление о том, чего следует ожидать.
— Дельный совет, Белгарат, — согласился Шелк. — Мое чувство собственного достоинства восстает против того, чтобы входить в чужой дом при свете дня.
— Ясно, воровская душа. Но план хорош. Давайте вернемся в лес и подождем наступления темноты.
Хотя на равнинах Рэкута и Венны было по-весеннему тепло, здесь, у подножия Карандийских гор, зима еще не отступила и стоял пронизывающий холод. Дул порывистый ветер, и кое-где между деревьями виднелись остатки грязного, еще не растаявшего снега.
— Как мы переберемся через стену? — спросил Гарион.
— Войдем через ворота, если их не успели починить, — ответил Белгарат. — Когда мы с Белдином явились сюда после Во-Мимбра, они были закрыты, и, чтобы войти, нам пришлось сломать их.
— Не очень-то удачная мысль — в открытую идти к воротам, Белгарат, — сказал Фельдегаст. — Если дом занят чандимами, карандийцами или гвардейцами, то за воротами наверняка наблюдают, и даже в самую темную ночь они будут освещены. С восточной стороны дома есть потайная дверь, ведущая во внутренний двор, вот там ночью действительно темно.
— А она не заперта? — спросил его Шелк.
— Скорее всего будет закрыта, принц Хелдар. Однако замок не представляет трудности для человека с такими ловкими, как у меня, пальцами.
— Значит, ты побывал внутри?
— Время от времени я люблю заглядывать в заброшенные дома. Никогда не знаешь, что там оставили последние его обитатели, а найти вдруг какую-нибудь вещь в сто раз приятнее, чем ее украсть или заработать.
— Согласен, — кивнул Шелк. Дарник вернулся с опушки, откуда он наблюдал за домом. На лице его было озабоченное выражение.
— Я не совсем уверен, — проговорил он, — но кажется, из башен идет дым.
— Надо поглядеть, — сказал жонглер, и вместе с кузнецом они направились к дому, тут же исчезнув в сгущающихся сумерках.
Через несколько минут они вернулись. Теперь на лице Дарника читалось брезгливое отвращение.
