Стив Виттон - «Sacred: Кровь ангела»
Затем она пошла в направлении, откуда шел поток воздуха, при этом она намеренно старалась не смотреть туда, где лежала мертвая бестия.
Джэйл с любопытством последовала за ней, когда Зара с крохотным огоньком между пальцами двигалась по мрачному подвалу напрямик к потоку воздуха, с каждым шагом становившимся все сильнее, пока серафима, наконец, не ощутила отчетливо на своей коже пахнущее влажной землей и мраком, словно из разверстой могилы, дуновение.
– Посмотрим, что нас здесь ожидает… – пробормотала Зара, когда они, наконец, достигли дальнего южного угла подвала.
Позади сваленных пустых бочек в землю уходил узкий туннель. Когда огонь вот-вот готов был обжечь ей пальцы, Зара встряхнула спичку, и снова воцарился первозданный мрак.
– Куда уходит туннель? – спросила стоявшая рядом Джэйл.
Зара прищелкнула языком:
– Ни малейшего представления.
Она небрежно бросила на землю сгоревшую спичку и решительно ступила в темный туннель.
– Боюсь, что есть только одна возможность это узнать…
ГЛАВА 24
Туннель оказался значительно длиннее, чем предполагали они. После первых ста метров Джэйл была уверена, что они вот-вот достигнут конца, после четырехсот она понадеялась, что скоро туннель закончится, а после семисот метров смирилась с тем, что при определенных обстоятельствах это может оказаться очень долгой прогулкой. Зара, напротив, даже не собиралась утруждать себя домыслами, принимала вещи, каковы они есть, и решительным шагом двигалась по туннелю шириной около метра, который по абсолютно прямой линии вел от руин господского дома на юг, мимо Чертовой скалы, в направлении Мурбрука. Поначалу стены туннеля были выложены из красного кирпича, приблизительно через полкилометра сменившегося скальной породой, а затем просто землей. Потолок поддерживался деревянными балками, на которых поколения пауков пряли свои сети. Падающие капли сопровождали шаги женщин, и местами из стен или потолка туннеля вылезали корни растений, узловатыми пальцами тянулись к ним, словно стараясь воспрепятствовать воительницам двигаться дальше.
После приблизительно двух километров туннель сделал поворот направо. Конца так и не было видно. Вначале Зара еще пыталась измерить пройденное расстояние шагами, но в какой-то момент оставила это занятие.
Все дальше и дальше по темному туннелю…
Время от времени вспугнутые их шагами крысы или мыши бросались наутек, и один раз многоножка длиной в полруки пересекла им дорогу. Но помимо этого они были одни, сопровождаемые лишь звуком собственных шагов по неровной земле.
В какой-то момент Заре показалось, что далеко впереди появилось чуть более светлое пятно – темная тень внутри иссиня-черной тени. Сначала она посчитала это игрой воображения, но когда и после десятка шагов пятно не исчезло, а скорее чуть посветлело – неясный серый овал во всепоглощающем мраке туннеля, у нее появилась смутная надежда, что где-то там, должно быть, выход.
Воодушевленная, она зашагала быстрее, не спуская глаз с неопределенного серого пятна впереди, которое постепенно становилось все светлее и больше, так что Зара уже не сомневалась, что впереди свет, но солнечный или от фонаря, сказать было трудно.
Хотя Зара и была дитя ночи, но мрак и узость туннеля постепенно и ей стали действовать на нервы.
Она вспомнила о мертвой, висевшей на дереве Ванье, какой красивой она была, с белым, безупречным как фарфор лицом с закрытыми глазами, так умиротворенно, как будто она спала, и в равной степени ярость и скорбь нахлынули на Зару.
Все в ней взывало о мщении.
Она жаждала отомстить за Ванью.
За Яна.
За все бедные, невинные, загубленные души…
Серое пятно постепенно становилось все светлее и больше, пока из темноты не выступил прямоугольник открытой двери, за которой горел мягкий свет. Они неуклонно приближались к двери, и когда достаточно приблизились и Зара обратила внимание, каким необычным был свет, Джэйл позади настойчиво позвала ее по имени:
– Зара.
Вампиресса вопросительно посмотрела на Джэйл.
Серафима с гневным взглядом указала ей на стену туннеля, из которой торчало несколько корней, толстые округлые корни деревьев, которых они видели многие сотни по дороге сюда. Поэтому Зара в первый момент не поняла, что хочет от нее Джэйл. Затем она пригляделась и обнаружила, что из грунта торчат не корни, а кости! И с удивлением оглядевшись, Зара поняла, что повсюду – из стен туннеля и потолка – торчат кости – черепа, большие берцовые кости, ребра, а между ними бесчисленные сгнившие, прогрызенные червями куски дерева, похожие на…
– Гробы, – пробормотала Зара. – Это гробы. – И через минуту она поняла, что это значит. – Мы находимся под кладбищем! – И направила взгляд снова к свету.
– Значит, там находится церковь.
– Или дом священника, – добавила Джэйл.
– Посмотрим, – со злостью пробормотала себе под нос Зара и через туннель из человеческих костей последовала дальше к свету, становившемуся с каждым шагом все ярче, и наконец, поняла, что ей показалось таким странным.
Холодный зеленый луч слабо освещал часть туннеля, окрасив все в странный, кажущийся нереальным свет; создавалось такое впечатление, словно они оказались на дне моря. Затем они достигли, наконец, конца туннеля, прошли освещенный прямоугольник, оказавшийся грубо вырубленным проходом, наподобие дверной коробки без двери, и оказались в подземной комнате не более десяти шагов в длину и восьми в ширину.
Это было место занятия запрещенным искусством.
Необычный зеленый свет освещал всю комнату, давая возможность разглядеть путаницу магических надписей, знаков, каракулей и символов на выложенных из камня стенах. Как и в убежище бестий, почти каждый квадратный сантиметр комнаты тоже был покрыт каракулями черной магии, будто здесь речь шла не о заклинаниях, а о колдовстве, таком необычном и отвратительном, что Джэйл, глядя на все это, побледнела. При всем том каракули были самым безобидным на этой ведьминой кухне, так как, внимательно осмотревшись, Зара установила, что помещение служит единственной цели: общению и поклонению темным силам. Повсюду на стенах висели букеты с высушенными, оказывающими магическое действие растениями – серебряным чертополохом, ведьмовской зеленью, гроздовником, аконитом, красавкой, спорыньей, дурманом и даже мандрагорой. На полке в ряд стояли стеклянные банки с заспиртованными внутренностями животных, а с потолка свисали трупы кошек и черной ласки, а вонь разложения, смешиваясь с колючим запахом высушенных волшебных трав, вызывала тошноту.
