Андрей Мартьянов - Странник
— Целенаправленное истребление? Инквизиция?
— В том числе... Предположительно, ген аргуса передается по материнской линии, наподобие гемофилии — женщины являются его носителями, причем сами «заболевают» редко, но способны передать талант сыновьям и, значительно реже, дочерям. Твоя питерская бабушка была таким исключением, а вот моя жена — нет, поэтому Ваня остался не у дел. Ладно, хватит неприкладного умствования: большинство знаний потеряно или забыто, нам остаются только догадки.
— Постойте! — Славик замер, поймав шальную мысль: — Корпорация Грау под руководством Доминика Жоффра, на которую работал Иван, главной целью путешествий в «историческую реальность» ставила не обогащение, а поиск информации! Книги, свитки, исследования — особенно в области «колдовства»! Спрашивается, зачем Жоффру и его соратникам метафизические трактаты типа «Некрономикона», «Picatrix», «Arbalt» или сочинений Пьетро ди Альбано вкупе с Михаилом Шотландским и его дурацкими заклинаниями? Что они искали? Ту самую «магию» аргусов?
— Соображаешь, ох соображаешь, — дед удовлетворенно прикрыл глаза. — Это тема отдельного, более подробного разговора. Я же всегда оставался самым обычным любителем, помешанным на палеоантропологии и живом мире Четвертичного геологического периода... Если вдруг насмерть надоем, скажи прямо. Не хотелось бы злоупотреблять твоим вниманием.
— Да что вы! — решительно запротестовал Славик. Ему импонировало то, что Андрей Ильич общается с ним на равных, без намека на превосходство. — Наоборот, очень интересно! Лучше возиться со зверюшками, чем разгребать интриги королевского двора Капетингов!
— Ивану я говорил то же самое, но в одно ухо влетело, в другое вылетело... Охота пуще неволи. Кроме того, ты не совсем прав — на той стороне обитают не только животные. Спустимся в подвал, у меня там лаборатория — покажу, с каким материалом я обычно работаю...
* * *
Дедовский дом стоял в самом конце тупиковой Зеленой улицы поселка. У границы участка — километровая лесополоса за которой пролегает Бердское шоссе и, правее, прямоугольные делянки, выделенные под выращивание картошки. Место тишайшее, кроме пожилых соседей здесь почти никого не бывает.
История открытия аномалии оригинальностью не отличалась — как и большинство известных к ХХI веку червоточин она была найдена случайно. К 1912 году тогдашний «безуездный город Ново-Николаевск при станции Обь» поразил невиданный экономический бум — огромную роль сыграло строительство Алтайской ветки железной дороги, превратившей заштатный городишко в крупнейший транспортный узел региона, соединявший торговые пути с Дальнего Востока, Китая и Туркестана. Тогда-то инженер Антон Фридрихович фон Гаген, проводивший рекогносцировку местности перед возведением моста через реку Бердь, и почувствовал необычную вибрацию, источник которой скрывался в сосняке примерно в полуверсте от железнодорожной колеи...
Означенный инженер, сам владевший Дверью в Ревеле, смекнул что к чему, известил прочих аргусов в европейской части империи и порекомендовал совместными усилиями отыскать смотрителя — во времена довоенной и предреволюционной belle époque аргусы поддерживали меж собой тесные связи, не то что теперь. В 1915 году неподалеку от села Бердское появилась сначала охотничья заимка, а потом и небольшое поместье, в котором поселился некий Митрофан Соловьев, непонятно почему решивший выехать из губернского Тамбова и поселиться в сибирской глуши.
Начиналась великая смута, прогремела революция и гражданская война, Ново-Николаевск стал Новосибирском, получив статус областного центра, полным ходом шла индустриализация. Город разрастался, да и вокруг бывшего поместья в дремучем лесу начала отстраиваться деревушка, где селились служащие железной дороги и артельные рыбаки, промышлявшие на Оби.
— Редкий случай в истории, — посмеивался Андрей Ильич. — В современной России новые города естественным образом возникают вокруг чебуречных. Градообразующим предприятием является чебуречная — я подразумеваю любой бизнес, от автозавода «Форда» до нефтяных вышек. А в поселке Кирова объединяющим началом стала Дверь — Митрофан был хозяйственным человеком, сам создал начатки инфраструктуры: колодцы, электричество, когда стал главой сельсовета провел водопровод... Спрятать аномалию от посторонних глаз легче, если вокруг люди — темнее всего под лампой. Он же перестроил дом перед началом войны, в тридцать седьмом. Еще через двадцать два года сын Митрофана нашел меня и передал наследство — его дети способностями не обладали...
— Можно посмотреть на аномалию? — попросил Славик.
— Конечно. Придется заглянуть в курятник.
— То есть — в курятник?
— Очень просто: там никто не станет искать. Старая невзрачная халупа, активное пространство перехода прикрыто створкой из неошкуренных досок, туда и пьяный бомжара не полезет, если вдруг заберется... И вот что: давай-ка мы тебя приоденем. Запасной полушубок в доме есть, обувь тоже. Если унты окажутся великоваты, выдам вторую пару портянок. Умеешь наматывать?
— В армии научили.
— Молодец.
* * *
Андрей Ильич воткнул лыжную палку в снег, снял чехол с окуляров подаренного Ваней инфракрасного бинокля TIG7 и медленно обвел взглядом близлежащие холмы. Славик, как не всматривался, никаких движущихся объектов различить не сумел.
— Во-он там, судя по дальномеру триста пятьдесят метров, — дед передал Славику устройство. — Большущий зараза, а даже средь ясного дня не сразу заметишь. Зимнюю окраску не поменял, поэтому не видно. Однако, наш запах способен учуять и с такого расстояния...
Визор сразу выдал четкую картинку: желтовато-красный силуэт излучавшего тепло живого существа на фоне темно-синего снега. Зверь высокий в холке, очень длинный — метра, наверное, три! — с губастой мордой и двумя изогнутыми рожищами, переднее напоминает ятаган. Копается передней лапой в снежном завале, выискивая ягель.
— Они что же, как зайцы-беляки сезонно меняют шкуру? — Славик отнял от глаз бинокль.
— Зимой бело-седые, летом почти черные, — подтвердил Андрей Ильич. — Это взрослый самец, весит тонны две, не меньше. Обойдем от греха подальше: шерстистые носороги полагают, что лучшая защита — это нападение и атакуют любого, кто подберется слишком близко.
Подслеповатый гигант поднял башку, принюхался и снова вернулся к изучению раскопанной ямки – не заметил, к счастью. Встречаться с носорогом один на один желания не возникало: мозг невелик, а силища колоссальная.
Шли не торопясь, старательно огибая прибрежные скалы, в ледяном припае могут встретиться каверны, свалишься — костей не соберешь. Фауна разнообразием не блистала, из крупных животных встретили только волосатого риноцеруса, да прошествовал в отдалении гурт оленей, один в один похожих на обычных северных. Экзотика в виде мамонтов, саблезубых кошек-смилодонов или на худой конец гигантских прото-бизонов тотально отсутствовала — в холодное время года представители палеозойской мегафауны откочевали южнее.
