Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти
— К… забору? — ошарашенно пролепетала девушка.
— Но ведь именно так и началось наше знакомство, — авторитетным тоном пожилого профессора напомнил Якш. — Неплохо бы продолжить!
— Там еще и вино было, — с несмелым лукавством напомнила девушка. — Летнее.
— Вино — потом. Сначала — ты, — шепнул Якш, и в ее глазах вспыхнули переливчатые искры.
Якш взял ее за руку так осторожно, словно собирался играть на некоей невидимой скрипке, на струнах вод или потоках ветра, нежнейшими полутонами рассказывать миру о том чуде, которое с ним все-таки случилось.
Ведь даже то, что они встретились, чудо. Он и не надеялся, что так случится. Отыскать в безбрежном верхнем мире именно ту… ту самую…
А кроме того… это ведь настоящее, подлинное и несомненное чудо — любить женщину, которая идет с тобой по одной и той же дороге, которая, как и ты, замирая от восторга, силится угадать, что же там есть, за тем поворотом дороги…
Теперь он точно знал, что летним вином дело не ограничится. Будет еще и осеннее, а за ним зимнее и весеннее и так далее, ибо круговорот этот бесконечен, и даже смерть не в силах положить ему пределы. Она всего лишь смерть, не более, а дорога нигде не кончается, и всегда есть что-то там… там, за тем поворотом…
* * *
— Милая… — шепнул он. — Открой мне одну тайну…
— Только одну? — игриво откликнулась она. — И ты на этом остановишься?
— Разумеется, нет, — ухмыльнулся он. — Разве ты еще не поняла? Я ужасно жадный. И я хочу все твои тайны, все-все… но сначала… пожалуйста… одну… эту…
— Какую, любимый?
— Зовут-то тебя как, камнепад мне на голову?! Или как тут, наверху, выражаются, разрази меня гром! — шепнул Якш.
— Наверху? — удивленно шепнула она, целуя его. — Что значит — «наверху»?
— Значит то, что ты связалась с гномом, — откликнулся он.
— С гномом? — Она вновь поцеловала его.
— С гномом. Так ты ответишь или я должен зацеловать тебя до смерти?! Гномы знаешь, какие грозные?!
— Знаю, я и правда тогда чуть не умерла. Правда, не от поцелуев, а от того, что за ними последовало. Нужно сказать, весьма скоро последовало. Бедная девушка и вздохнуть не успела, как оказалась одной ногой в раю и даже пение ангелов услышала.
— Ну так сейчас опять услышишь. Отвечай, пока не поздно!
— Катрин меня зовут, грозный сэр гном. Ты, кстати, тоже не представился. Секретность соблюдал?
— Да нет, — усмехнулся Якш, ловя ее губы. — Ангелы на язык наступили.
— Тогда назовись скорей, а то они опять приближаются, я же чувствую!
* * *
— Не понимаю, как ты можешь любить женщину, которая у тебя кошелек украла! — скидывая с плеч одеяло, чтобы дотянуться до чаши с вином, поинтересовалась Катрин.
— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя изумительные бедра и потрясающая талия? — ответствовал Якш, продолжая ласкать вышеназванные прелести.
— Какие банальности! — притворно нахмурясь, фыркнула девушка. — Твой учитель со стыда бы сгорел! Трудно было, что ли, подобрать какую-нибудь симпатичную метафору? И вообще — не уходи от ответа!
— Почему это «не уходи»? Обсуждать твою задницу мне кажется гораздо более интересным делом, чем отвечать на вопросы.
— Даже если их задаю я? Ой… прекрати, так же невозможно разговаривать!
— Даже если их задаешь ты, а созерцать твою задницу — еще интереснее, — и Якш решительным движением стянул с девушки одеяло.
— Ай! Отдай!
— Не отдам! Ты прекрасна — и, как все прекрасное, должна быть явлена миру! И скажи спасибо, что я не вставляю тебя в раму и не выставляю на всеобщее обозрение, словно картину!
— Спасибо! — сморщила носик Катрин.
— Всегда пожалуйста, любимая!
— И все-таки…
— Дался тебе этот кошелек!
— Дался! Ответь, пожалуйста, а то я всерьез подумаю, что у тебя нет никаких принципов.
— Так у меня их и правда нет. А кошелек… нравится тебе их воровать — воруй на здоровье, если это доставляет тебе удовольствие! Только у меня, ладно? А то остальные могут обидеться.
— Ты сумасшедший!
— Да! — горделиво подтвердил Якш. — Я такой! Вот как только на тебя гляну — тут же с ума схожу, представляешь?
— И все-таки я хочу тебе рассказать…
— Не рассказывай… не надо оправдываться. Я и так знаю, что ты не виновата. Вот просто знаю, и все.
— А я не оправдываться, я, может, пожаловаться хочу. Выслушай меня, ладно?
— А ты расскажи… так, как умеешь, — предложил Якш. — Ты спой.
— Балладу из всего этого сделать?! — хихикнула Катрин.
— Балладу, — кивнул Якш.
— А ты мне подпоешь? — попросила девушка.
— Обязательно, Кэти, — пообещал Якш.
— Ну хорошо. Это будет баллада «о коварном покровителе искусств, требующем любви в уплату за свое восхищение, его несчастной беззащитной жертве, лишенной бесчестным мерзавцем единственной лютни, что, как ты сам понимаешь, гораздо больше, нежели девичья честь, и благородном сметателе заборов, чьими деньгами была подкуплена служанка вышеозначенного покровителя, вынесшая несчастной Кэти ее многострадальную лютню, и снова о героическом сметателе заборов, коему девушка обязана спасением горячо любимого инструмента».
— Ну… он ей обязан куда большим, — очень серьезно сказал Якш.
— Вот как? Чем же это?
— Знаешь, тебе я могу рассказать все… — И пальцы Якша коснулись скрипки.
«Ну наконец-то все идет как надо!» — буркнула та. А девушка уже вылезла из-под одеяла и расчехляла лютню.
* * *
— Знаю я, что такое корабль, — пробурчал Якш. — Пыточное приспособление для устрашения особо опасных преступников. Те барды, которые ухитрялись его воспевать, наверняка смотрели на него с берега. Или созерцали витражи и прочие гобелены с его изображением. И воспевали они обычно паруса и волны. Я не слышал никого, кто воспевал бы морскую качку, а также то, что от нее с организмом приключается. И что такое паром — тоже знаю.
— Ты сам решил поехать, — напомнила Катрин. — Или ты не считаешь себя особо опасным преступником?
— Считаю, — ухмыльнулся Якш. — Просто я — неустрашимый особо опасный преступник. Поэтому мы и едем. И пусть все на свете паромы дрожат, заслышав наши шаги. А еще потому, что я очень хочу тебе своих показать. А им на скрипке поиграть.
— Похвастаться? — улыбнулась девушка.
— Похвастаться, — кивнул Якш. — Ты даже представить себе не можешь, как тщеславны бывшие владыки.
— Подумать только — с кем я связалась! — в шутливом ужасе Катрин заломила руки. — Ты хоть знаешь, сколько о тебе баллад сложено в верхнем мире, сэр владыка?
— Баллад о Подгорном Короле? — откликнулся Якш. — Знаю, конечно. Я их все выучил.
