Della D. - Зеркальное отражение
— Дина? – осторожно позвал Гарри.
Та обернулась и торопливо затушила сигарету в пепельнице. Гарри окинул быстрым взглядом комнату и обнаружил еще две пепельницы: на каминной полке и на комоде. Похоже, Диана была заядлой курильщицей и понятия «здесь не курят» для нее просто не существовало. Гарри это не сильно смутило, а вот исчезновение всей остальной мебели, помимо кровати и комода, показалось ему странным.
— Привет, — коротко бросила Дина, слезая с подоконника и кивая на кровать. – Присаживайся. Извини, мне пришлось попросить эльфов убрать всю лишнюю мебель. Она мне мешает.
— Ничего страшного, — заверил Гарри, аккуратно присаживаясь на краешек довольно широкого ложа. – А чем она вам мешает?
— Я люблю, когда в комнате много свободного места, — ответила Диана, забираясь на постель с ногами и откидываясь на подушки. – Но сейчас не об этом. Лучше расскажи мне, как тебя угораздило вляпаться в эту одержимость? Тебя кто‑то проклял? Или ты куда‑то не туда зашел?
— Не знаю, — растеряно сказал Гарри. – Я думал, вы мне расскажете, что это и откуда.
— Тоже мне, нашли специалиста, — раздраженно пробормотала Диана. – Я не до конца уверена в истоках собственной одержимости, а ты хочешь, чтобы я объяснила тебе твою. Должна тебя заранее предупредить: я не знаток по теоретической части. Я, конечно, изучала вопрос, когда к стенке приперло, но единственное, что мне удалось выяснить: никто толком не знает, что это за Огонь, что за Одержимость и откуда у всего этого ноги растут.
— А как же вы тогда с ним справились?
— Ну… — женщина задумалась. – Скажем так, путем проб и ошибок я поняла, как можно себя вести, а как нельзя. Какие‑то знания я, конечно, почерпнула из своего исследования, но они мало чем мне помогли.
— А вы не могли бы мне рассказать?
— Ну а для чего ж я тогда здесь, — недовольно вздохнула женщина и потянулась за пачкой сигарет. – О том, что такое Огонь, существуют четыре основные теории. Одни считают Огонь неким древним проклятием, которое когда‑то насылалось магами на особо сильных врагов, дабы те сами себя уничтожили. По другой версии, Огонь – это разумный дух, обитающий где‑то в астрале и цепляющийся к душам тех, кто в этот астрал выходит. Третьи считают Огонь редкой магической болезнью, причины который уходят корнями куда‑то в нестабильность силы, дисбаланс могущества и прочую заумную чепуху, в которой я ровным счетом ничего не понимаю. Последнюю известную мне версию сочинили какие‑то большие оптимисты. Они считают, что Огонь – это такой славный апгрейд, который получает волшебник за особые заслуги. Или особая врожденная Сила, присущая лишь немногим избранным. Последнюю версию предлагаю тебе сразу отбросить из‑за ее полной несостоятельности.
— Почему она несостоятельна? – удивился Гарри. Лично он предпочел бы, чтобы так и было.
— Потому что будь это сила волшебника, нашелся бы хоть один маг, который смог бы ею управлять. А я о таких не слышала. Больше тебе скажу, мало кому удавалось прожить с этой одержимостью больше года.
— Но почему?
Вместо ответа Диана глубоко затянулась, а потом медленно выпустила дым в потолок. Когда она заговорила, голос ее был еще более хриплым, чем до этого:
— У кого как получается. Кто‑то начинает пожар, в котором сам же и гибнет, кто‑то устает вредить людям своим огнем и пытается удержать его внутри. От этого происходит самовозгорание. Слышал о таком феномене? – Дождавшись кивка, Дина продолжила: — А те, кто слабее, просто накладывают на себя руки, когда осознают, что им грозит.
— И как же вам удалось выжить? – заинтересовался Гарри.
— Я усвоила правила, — серьезно ответила Диана. – Первое: Огонь нельзя удержать. Уж если он разгорается, его надо выпустить. Иначе сгоришь. Второе: Огонь нельзя призвать. Его нельзя использовать как оружие по собственному желанию. Третье: Огонь можно направить. Когда чувствуешь его приближение, надо собрать все силы, чтобы остаться в сознании и направить огонь туда, где он причинит как можно меньше вреда. В тот же камин, к примеру.
— А как его можно направить? – Гарри подался вперед от нетерпения.
— Визуально. Смотри на то, куда хочешь выплеснуть Огонь. Знаешь, как меня прозвали? Воспламеняющая взглядом. Именно потому, что я направляю Огонь взглядом. Непосвященным может казаться, что я делаю это специально, но я всего лишь сбрасываю Силу, которой не могу управлять.
— Понятно, — Гарри неуютно поерзал на своем месте, вспомнив, что в первый раз при появлении Огня потерял сознание, а во второй и вовсе спал. И как тут визуально направлять?
— Так, а теперь ты рассказывай, — распорядилась Диана, затушив окурок. — Ты уже научился узнавать приближение Огня? Знаешь, что перед этим происходит?
— Да это было‑то всего пару раз, — признался Гарри. — И в один из них я спал.
— А в другой?
— А в другой я был на занятиях.
— Расскажи, как это было.
— Ну, мы ждали профессора МакГонагалл. Малфой начал, как всегда, задирать Гермиону. Он вообще не в меру наглый стал…Э–э–э… Малфой — это наш сокурсник из Слизерина.
— Вы часто ссоритесь?
— Он постоянно к нам лезет, постоянно оскорбляет.
— Тебя это злит?
— Еще как! — воскликнул Гарри. — К тому же МакГонагалл запретила нам его проклинать или бить, поэтому в тот раз я вообще вышел из себя…
— А в тот раз, когда ты спал? Что тебе снилось?
— Волдеморт, — кратко ответил Гарри. Диана кивнула. Очевидно, она была осведомлена о видениях молодого волшебника.
— Что ж, это упрощает дело, — пробормотала она, откидываясь на подушки. — Твой Огонь горит по тем же причинам, что и мой. Злость, страх, ненависть — все сильные эмоции. Любовь, кстати, тоже зажигает Огонь.
— И что же мне делать? Что делаете вы?
Ответ был коротким, четким и тихим:
— Не чувствую.
На какое‑то время в комнате повисла тишина. Потом Гарри все‑таки спросил:
— То есть как?
— А так, — легко произнесла Диана. — Я не боюсь, не злюсь, не люблю.
— Разве так можно жить?
Лицо Дианы помрачнело, но когда она заговорила, голос ее был спокойным, будничным:
— Можно ли так жить? Десять лет назад я сказала бы: нет. Невозможно постоянно контролировать свои чувства, сдерживать малейшие эмоции. Причем не просто сдерживать их в себе, такой номер не пройдет. Необходимо пресекать их на корню. Необходимо постоянно пребывать в состоянии душевного баланса, умиротворения… пофигизма, если хочешь. Это очень непросто мне далось. На моем теле до сих пор остались шрамы от ожогов, которые я получила в тот период, когда не могла справиться с собой. Я всегда была очень эмоциональна. А теперь я никакая. Мне не бывает слишком грустно или слишком весело, я не могу испытывать ненависть, но и по–настоящему любить тоже не способна. Я стерла яркие краски из своей жизни. Но зато я жива.
