Дарья Еремина - Душа Императора
— Пока нет окончательной версии… В Северных землях захоронено немыслимое количество древних артефактов. Намного более древних, чем крылья Им Каруса. Мы предполагаем, что это было местом испытаний или боевых действий, максимально удаленное от цивилизации. Теперь же там живут переселенцы с затопленных островов.
Они периодически натыкаются на очередное неведомое изделие, и происходит что-нибудь нехорошее… как летающий остров, например. У них светлейшие головы, золотые руки.
Больше талантов, чем в Северных землях не рождается нигде. Но при этом у них в крови ломать все, к чему прикасаются. Затопив свои острова триста с лишним лет назад, они теперь принялись за Северные земли.
— Ты думаешь, что их боевые магические действия разбудили какой-то древний артефакт, и он остался недоволен?
— Или напротив — доволен… Однако, все живое решило оттуда побыстрее убежать и улететь.
— А с кем они воюют?
— Между собой они воюют, Саша. В этом-то и проблема вмешательства.
— Что же они не поделили? — Оторвавшись, наконец, от бесконечного птичьего моря, я сел в кресло.
— Историю… Прошлое.
— Как это? — Я почувствовал, как очень сильно хочется кофе. Да, кофе и сигареты были бы безумно кстати… Беседа за чашечкой кофе с этим деревянным энциклопедистом — это как раз то, о чем я давно мечтал! Не выходить же на улицу, когда над городом летит бесконечное море птиц, мечтающих тебя обкакать…
— На островах они прожили около шестиста лет. Предметом спора был вопрос: «Кто виноват в том, что они загнаны на острова?». Теперь перед ними те же споры: «Кто виноват в том, что «родные» острова затоплены, а они вынуждены мерзнуть в Северных землях?».
— А не пытались их по миру раскидать?
— Мне сейчас трудно будет с ходу придумать, что с ними не пытались сделать. Это народ с коллективным сознанием. Они как ртуть. Знаешь, что такое ртуть? Их раскидываешь, они снова собираются. В их войну нельзя вмешаться. Если кто-то решался им помочь в споре, они объединялись против нового врага, забывая о внутренних разногласиях. Необыкновенно сплоченный народ. На островах они не доставляли особых проблем, развлекаясь в своем тесном кругу. А в Северных землях, что ни день, так привет из прошлого.
— Как интересно. — Улыбнулся я, вытягивая ноги.
— Ты завтракал?
— Нет. Скажи, Эзнер, ты знаешь, что такое кофе?
— Нет, не припомню. Давай поищем, только скажи где искать.
— Деревья. Растут где-нибудь в тропиках. У них красные небольшие плоды с косточкой. Как-то так…
— Какой порог видимости? — Эзнер встал и направился к выходу. Поперхнувшись, я вскочил за ним.
— Они абсолютно видимы! Просто деревья!
— Угу.
Эзнер шел в неизвестную мне доселе комнату на третьем этаже. Удивительно, что я умудрился пропустить этот зал, когда исследовал резиденцию. Абсолютно круглое, я бы сказал — шарообразное помещение без окон освещалось парящим в центре бледно-желтым кристаллом. Плотно примыкая друг к другу, стены, плавно переходящие в потолок, были усеяны тысячами маленьких кристаллов памяти. Больше всего это хранилище знаний походило на желудок огромного животного…
После часа мелькающих перед глазами деревьев, мы все же нашли нужное. Я не особо представлял методологию обработки и приготовления кофейных зерен, но добросовестно рассказал все, что знал деревянному другу. Эзнер пообещал «что-нибудь придумать».
Через полчаса прилетела Кларисс. Я внимательно рассматривал ее одежду, надеясь обнаружить хоть одну маленькую белую кляксу. Поиски оказались тщетными. Никто не захотел какать на нашу Кларисс.
Она вытянулась в кресле, закинув свои длиннющие ноги на стол Эзнера. Потрясала непривлекательность этой странной женщины. Казалось бы, ничего уродливого в ней не было: крупные правильные черты лица, длинные пепельные волосы, рост манекенщицы-переростка… Но что-то было в ней по-женски отталкивающее, что смущало еще больше, чем если бы она притягивала к себе. И не сама ее способность отталкивать смущала. Мне казалось, что Кларисс осознает, принимает и прижилась с настоящим положением вещей. А потому счастлива в том виде, в котором есть. Я не видел той «бедняжки Кларисс» работавшей на износ, хотя подозревал, что она работает большую часть суток. Я видел человека женского пола, у которого за спиной было нечто, что я со своего места никак не мог рассмотреть. Что-то внутри ее существа, что можно было бы назвать изюминкой, но не женской, а именно человеческой.
В общем-то, копаться в личностях встречающихся мне на пути людей никогда не являлось моим хобби. Более того, основная и подавляющая часть моих знакомых была исключительно положительными, интересными или просто замечательными людьми. Я влюблялся в них без проверки паспорта и выявления намерений. И было приятно, что и в этом мире удача на хороших людей не отвернулась от меня. Но вот этот таинственный экземпляр, такой насыщенный внутри и непривлекательный снаружи — откровенно подталкивал покопаться в своей личности. Но я поостерегся этим заниматься, ожидая совершенно оправданной и, возможно, грубой реакции Кларисс.
Это было бы не удивительно, принимая во внимание опыт нашего короткого знакомства.
— Как вы развлекаетесь, когда над вами пролетают подобные явления? — Спросил я, кивая на окно.
— Тренируемся, общаемся, играем, занимаемся творчеством или изобретательством. — Проговорил Эзнер, чуть покачнувшись назад. Наверно, это можно было бы интерпретировать как: «Эзнер откинулся на спинку стула». Я обернулся к Кларисс.
— А читаете? Я видел у вас бумажные книги, совсем как у меня дома.
— Ты как-то обещал рассказать, откуда ты родом, Саша. — Напомнил Эзнер.
Посмотрев в окно, он дал понять, что время как нельзя более подходящее.
Кларисс молчаливым наклоном головы изобразила внимание.
— Кто-то из вас псионик, я угадал? — Обиженно насупился я, не находя куда закинуть ноги.
— Нет. Ни я, ни Эзнер не псионики. — Наконец заговорила женщина-видок.
Я на мгновение задумался. Стоит ли рассказывать им о моем мире? Если да — то, что именно? Я не видел преград для откровенности и никаких опасностей не чувствовал и не ждал. За время моей жизни и работы в городе я не заметил намеренного сокрытия информации. Если человеку становилось что-то интересно или нужно, он располагал всеми возможными и невозможными (как мне могло бы показаться до знакомства с этим миром) источниками и хранилищами информации.
С чего же начать?
Я начал с главного:
— Мир и планета, на которой я родился и вырос, называется Земля. Удивительно, правда?
