карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре
...и завистлив, как бывают завистливы низкие люди.
...и Пиркко, птичку ненаглядную, своей мыслил.
- Спасибо, - ответил кёниг вёльхо и, стянув с пальца перстень с крупным красным камнем, отдал. Поднялась колдунья, спрятала перстень в рукав и, поклонившись низко, ушла. У самой двери оглянулась она на Пиркко, видать, что-то сказать хотела, но не осмелилась.
- Видишь, - жена присела рядом, прижалась, обняла. - Правду тебе эта мудрая женщина сказала... желает Янгар твоей смерти.
Верно. И горько от того.
- Но почему? - Вилхо откинулся на подушки и сам потянулся за вином. Пересохло вдруг в горле. - Я был добр к нему...
Вздохнула Пиркко и шепотом сказала:
- Змей он... мой отец... он очень волнуется за тебя. И потому подкупил одного раба, который служит в доме Янгара... а тот раб...
Ее голос звучал тише и тише, и Вилхо приходилось наклоняться, чтобы расслышать слова.
- Мстит Янгар, что волей кёнига вырезан был тринадцатый род, - завершила Пиркко свой рассказ. - Мне не веришь - отца моего спроси... он помнит, как это было.
И не просто помнит. Ерхо Ину верно служил отцу Вилхо.
Оттого и вознесся род высоко, поднялся над другими... и немало земель, Полозам принадлежащих, к Ину отошло. И немало золота осело в их сундуках... а теперь вот.
- Это ведь отец, а не мы, - пробормотал Вилхо. И гневом полыхнули глаза жены.
- Думаешь, ему есть дело? Он мести желает. Змею ты пригрел на груди своей, муж мой.
И ледяные ладони Пиркко сдавили виски.
- Не отступится от мести Янгар. А ты... вспомни, из-за чего началась та война... отец сказал, что Печать так и не нашли...
Хотел отвести Вилхо взгляд, но не смог.
- Янгар знает, где она...
...верно. Знает.
Не может не знать.
Но молчит.
Прячет от своего кёнига... змея, как есть.
- ...он не скажет, - шепот Пиркко доносился издалека. - Имея возможность исцелить тебя, он будет смотреть, как ты умираешь, муж мой... смотреть и радоваться... твоим мучениям радоваться...
Не бывать такому.
Глава 32. Ловушка
Эхо шагов растаяло, не добравшись до колоннады.
Солнце, пробиваясь в затянутые морозной росписью окна, путалось в пыльной паутине капителей. И бледной тенью скользило по-над гладким полом шелковая шаль Пиркко.
Алая.
Ткань была яркой, словно пламя.
И пламя же в каминах приседало, словно кланялось кейне.
Дрожала струна далекого голоса, который старательно выводил полузабытые слова древней песни. И Янгхаар Каапо пытался отрешиться от недоброго предчувствия.
В этой части дворца ему редко доводилось бывать.
И ныне она была пуста. Безлюдна.
И эта тишина настораживала.
- Ты мне не веришь, - Пиркко оборачивается. Лицо ее покрыто толстым слоем серебряной краски. Губы белы. В черных волосах сияют алмазы.
Чудо как хороша кейне Пиркко.
- Я тебе не верю, - соглашается Янгхаар, добавляя. - Я никому не верю, благая кейне.
- Зря, - она позволяет подойти близко и касается разрисованной серебром ладонью его лица. - Сегодня я помогу тебе. А завтра...
В синих глазах клубится туман.
И розовый язычок касается верхней губы, оставляя на белой краске проталину. И это крохотное пятнышко не портит совершенства облика кейне.
- Или не завтра? Я ведь помогаю. Разве не так? - она убирает руку.
Так.
Наверное.
Записка была краткой.
Кёниг Вилхо желает видеть Янгара.
И отблагодарить за долгую службу.
Он готов исполнить любую просьбу... Янгар ведь знает, о чем просить?
- Не верь ей, - Кейсо прочел записку дважды. Он тер бумагу, точно желая раздавить такие аккуратные буквы. Почерк Пиркко был идеален, как и она сама. - Эта тварь тебя погубит.
- Не идти?
- Иди, - отложив письмо, каам подпер кулаками подбородки, намотал на палец бороду. - Иди непременно, отказ оскорбит кёнига. Но... будь осторожен. И думай, о чем просишь.
Он отвернулся и, сгорбившись, сказал очень тихо.
- И о том, что делаешь.
Отступить?
Простить?
Вернуться в Белую башню, которую его маленькая жена звала Горелой?
И заглянув в глаза Великому Полозу, признать, что Янгхаар Каапо все-таки отказался от памяти и мести.
- Ты забавный, - Пиркко подняла руку, позволяя алому рукаву соскользнуть с запястья. Ткань опускалась медленно, обнажая белую, расписанную серебром, словно морозом, кожу. И едва слышно позвякивали колокольчики на ножных браслетах. - Выглядишь свирепым, но... только выглядишь. Поспеши, Янгар. Мой муж не любит ждать.
И вряд ли он знает, кто ведет Янгара тайными дворцовыми тропами.
А узнав, не обрадуется. Но не прячется Пиркко-птичка, в чьих нежных руках собраны нити многих жизней. Уже не гостья - хозяйка она во дворце.
И не посмеют слуги говорить то, что не желает она слушать.
Еще шаг.
И сомкнутые створки ворот, за которыми знакомая пустота тронного зала.
- Погоди, - Янгар попытался схватить кейне за рукав, но шелк выскользнул из пальцев. - Постой. А если я не сделаю того, чего ты желаешь?
- Тогда...
...серебряная маска лица неподвижна.
- ...тогда я очень в тебе разочаруюсь... - она поворачивается на носочках, и шелка рассыпаются, на долю мгновенья обнажая белую щиколотку с золотой полосой браслета. - У тебя ведь есть причины для мести, правнук Великого Полоза?
В синих глазах - насмешка.
- Откуда...
- Ты неосторожен, Янгар, - упрекает кейне, вновь ускользая из его пальцев. - А люди твои ненадежны. Да и сам ты привел моего человека к разоренному гнезду... почти привел. Не так сложно было узнать, чей дом стоял на Кершиной гряде.
Тишина.
И солнце прячется за тучу, не желая быть свидетелем чужой беседы.
- Мой отец помнит те времена... далекие... и знаешь, он удивился, как сам не понял. Это ведь просто было: лишь у детей Полоза черные глаза. Как земля... сама земля...
Она смеется, запрокинув голову, и краска на шее растягивается, идет мелкими трещинами.
- Он сказал, что ты совсем не похож на своего отца...
- А еще что?
Гнев сложно посадить на цепь. Но у Янгара выходит сдержать вспышку. И ладонь кейне, которая легла на золотой рукав его халата, он не стряхивает. Пиркко, прижав палец к губам, тянет за собой, не к дверям в тронный зал, но в тень колонны.
