Терри Пратчетт - Народ, или Когда-то мы были дельфинами.
И кроме всего прочего, Кокчик был интересным собеседником. Он, кажется, ходил во все моря на всевозможных кораблях; еще он постоянно совершенствовал собственный гроб, взятый с собою в плавание. Гроб стал частью обстановки камбуза, и на него обычно складывались кастрюли. Кокчик очень удивился, когда Дафна сочла это некоторой странностью.
Возможно, из-за самой важной подробности, связанной с гробом: дело в том, что гроб нужен был Кокчику не для смерти. А для жизни, потому что гроб был плавучий. Кокчик даже приделал к нему киль. Он е огромным удовольствием демонстрировал Дафне, как хорошо обустроена внутренность гроба. В гробу был саван на случай, если Кокчик действительно умрет, но до того злосчастного дня саван можно было использовать как парус; для этой цели в гробу имелась небольшая складная мачта. Внутри гроба была мягкая обивка с многочисленными карманами, содержавши-ми в себе корабельные галеты, сухофрукты, крючки й лески, компас, карты и замечательное устройство для опреснения морской воды. Это был крохотный плавучий мир.
— Мне подкинул эту идею один гарпунер. Я встретил его, когда работал на китобойных судах, — объяснил ей однажды Кокчик, пришивая очередной карман к внутренней обивке гроба. — Вот он был странный, это точно. У него было больше татуировок, чем можно увидеть на Эдинбургском фестивале, а зубы подпиленные и острые, как кинжалы. Каждый раз, нанимаясь на судно, он притаскивал с собой этот гроб — чтоб, значит, если умрет, его похоронили по-христиански, а не просто сбросили за борт зашитым в холстину, вместе с пушечным ядром. Я подумал, что и мне такое не помешает, — основная идея хороша, но нуждается в доработке. Как бы то ни было, с того судна я скоро списался на берег, мы еще мыс не обогнули — у меня завелись черви в кишках, и меня высадили в Вальпараисо. Но нет худа без добра, потому как, я уверен, тот рейс добром не кончился. Я в свое время по-видал чокнутых капитанов, но этот был сумасшедший, как я не знаю что. И поверь мне, если капитан чокнутый, то и корабль у него чокнутый. Я часто гадаю, что с ними со всеми случилось.
Дафна закончила возиться с «матерью пива» и пошла вниз по склону, чтобы посмотреть на небольшой, нависающий над пляжем утес из крошащегося камня. Там сидел Мау, и все артиллеристы тоже, а с ними почему-то Женщина — Бумажная Лиана.
«От этой пушки никакого толку, — подумала Дафна. — Он не может этого не понимать. Так что же он затеял?»
Донесся крик «Бабах!», и Дафна вздохнула.
Двое Джентльменов Последней Надежды выбежали на палубу и присоединились к капитану, стоящему у борта.
— Что за срочность? — спросил мистер Блэк. — Мы ведь, кажется, еще довольно далеко от островов Четвертого Воскресенья Великого Поста?
— Впередсмотрящий заметил, что кто-то стрелял на необитаемом острове, — сказал капитан, глядя в подзорную трубу. — Должно быть, какой-нибудь бедняга потерпел кораблекрушение. Вон там остров. На картах его нет. Технически, мистер Блэк, для смены курса мне нужно ваше разрешение.
— Разумеется, капитан, вы должны, э-э-э, вы должны изменить курс, — сказал мистер Блэк. — Собственно говоря, я вижу, что вы это уже сделали.
— Совершенно верно, сэр, — осторожно сказал капитан. — На море свои законы.
— Отлично, капитан. Мне следует прислушиваться к вашим советам.
Воцарилось молчание, вызванное тем, что никто не заговорил о дочери короля.
— Я уверен, что Роберте привел корабль в порт, сказал капитан, снова старательно разглядывая необитаемый остров.
— Очень любезно с вашей стороны так говорить.
— А пока что, — бодро продолжал капитан, — я, похоже, вижу перед собой потерпевшего кораблекрушение моряка, которому очень повезло. Похоже, кто-то раньше нас открыл этот остров. Я вижу костер и человека, который удит рыбу с…
Капитан запнулся и стал подкручивать подзорную трубу.
— Да, я вынужден признать, что он, по-видимому, сидит в гробу…
На следующий день тревоги не было, а через день ее устроили опять, и Мау сказал, что все прошло хорошо. Каждое утро у людей все лучше получалось вопить «Бабах!». И каждый день Дафна гадала, что же такое на самом деле задумал Мау
Глава 13
Перемирие
Охотники за черепами явились прямо перед рассветом.
Они пришли с барабанами и факелами. Факелы горели в тумане, словно красные солнца.
Уши Мау слышали их шум. Пламя факелов отразилось у него в глазах. Потом он очнулся от чего-то, что было не совсем сном, и почувствовал, как вершится будущее.
«Как это у меня получается?» — задумался он. В самый первый день, когда он стоял на часах, охраняя Народ, у него уже было это воспоминание. Оно летело к нему из будущего. Он часто пользовался фокусом с серебряной нитью — воображал будущее у себя в голове, а потом подтягивался к нему, держась за серебряную нить. Но на этот раз будущее дергало его, тянуло к себе, в это место и в это время.
— Явились, — шепнул кто-то рядом. Он увидел Безымянную Женщину. Обычно ее лицо было лишено всяких эмоций, но сейчас смертельно испугало Мау. Оно выражало неприкрытую, жгучую ненависть.
— Звони в колокол, — скомандовал он, и она помчалась вверх по пляжу.
Мау пошел обратно, вглядываясь в туман. Этого он не ожидал. Он этого не видел!
Звон колокола «Милой Джуди» раскатился по лагуне. Мау помчался по тропе и с облегчением увидел в сырых туманах едва различимые силуэты спешащих людей. Где же солнце? Ему уже давно пора взойти!
— Ва-а-ак! Старый ханжа и врун!
И тут взорвался рассветный хор. Все птицы, лягушки, жабы и насекомые заорали что было мочи. Золотой свет накатился на остров с востока, проплавляя рваные дыры в тумане. Пейзаж был прекрасен, если не считать черно-красных военных каноэ. Многие из них были настолько велики, что не пролезли в лагуну. Они причалили к острову Малый Народ, и люди толпами выскакивали из каноэ на песок.
«И никаких голосов в голове, — подумал Мау. — Никаких покойников. Я один. Нельзя ошибиться…»
К нему подбежал Пилу с тяжелым свертком, замотанным в листья бумажной лианы.
— Мы держали его сухим. Все будет хорошо.
Мау взглянул наверх, на склон горы. У каждой пушки стоял человек с длинным запалом. Все они с беспокойством смотрели на него. Все смотрели на него.
Он снова посмотрел вниз, на пляж, и увидел Кокса, который возвышался среди охотников за черепами.
Мау ожидал увидеть кого-то вроде Фокслипа — тощего, болезненного на вид. Но этот человек был на добрый фут выше и почти таких же габаритов, как Мило. На голове у него была брючниковская шляпа с торчащими из нее перьями. Перья красные — цвет вождя. Значит, он сделал именно то, что предсказывала девочка-призрак: захватил власть. Таковбыл закон у охотников за черепами: вождем становился самый сильный мужчина. В этом был определенный смысл. Во всяком случае, для сильных мужчин.
