Фрэнсис Хардинг - Недобрый час
Эплтон раскис от обиды и разочарования, но вскоре его пальцы снова напряглись.
— Ты можешь выйти отсюда! Сходи, проверь, как она, скажи… скажи, что со мной все будет в порядке, пусть не переживает обо мне. А ребятам скажи, что если с ее головы упадет хоть волос, я… я… я вырежу их сердца и сделаю… кошельки. Или скажи, что я пойду к Звонарям и всех выдам. Скажи, что нож прошел мимо, что я здоров и полон сил. — Он покосился на Тихоню. — Вот же когтистая кошка! Ее послать не могу, сама видишь, она не поймет, она ненавидит… а ты сходи.
На Мошку смотрели большие, жадные, синие глаза, чистые, как летнее небо, и безумные, как полет летучей мыши. Мошка трижды глубоко вдохнула, как ныряльщик перед прыжком.
— Хорошо, я схожу, — тихо шепнула она. — Когда получим деньги, заплатишь сверху три шиллинга. Давай адрес.
Пусть Бренд считает, что глаза у Мошки горят от жажды наживы.
Неразборчивый шепот Бренда наполнил Мошку озорной радостью и дрожью предвкушения. Она подошла к Тихоне, не осмеливаясь поднять взгляд.
— Твой друг сказал, какое средство может ему помочь. Надо смешать пахту и… вино из чертополоха. Я обещала достать ингредиенты, и он успокоился.
— Пахта и вино из чертополоха, — наморщила лоб Тихоня. — И что, поможет?
— Точно не повредит. — Надо заболтать Тихоню и вырваться на улицу. — Я знаю, где взять вино, и мед, и… кровяную колбасу, чтобы он набрался сил, но когда ты найдешь хабар, за них придется заплатить.
Тихоня потерла затылок, взъерошив мозолистой рукой колючие волосы.
— Ладно, иди. Возвращайся, как все найдешь, и никому не говори, что видела и слышала.
— Конечно, я же не… — Мошка вспомнила одно слово из ругательств Тихони. — Я же не дуралейка.
Щелкнул замок. Открылась дверь. Мошка вышла на морозный воздух. Она дрожала, не веря своему счастью, как рыбак, который поставил удочку на особо крупную и опасную рыбину, а та сама запрыгнула к нему в лодку.
Наконец она выяснила, где держат Лучезару Марлеборн.
ДОБРЯЧКА УХОРОНКА, ОБИТАТЕЛЬНИЦА ПОДЗЕМНЫХ ТАЙНИКОВ
Небо на востоке посерело, запели первые малиновки. Ночь подходила к концу. Мошка сердито цыкнула зубом, обнаружив, что ночной образ жизни незаметно стал для нее нормой.
Ситуация кардинально поменялась. Бренд Эплтон, якобы главарь похитителей, оказался несчастным, запутавшимся и тяжело раненным пареньком. Мошка боялась его и в то же время жалела. Безопасность Лучезары Марлеборн растаяла как дым, пока ее защитник лежал пластом. Дочь мэра попала в руки Скеллоу, не самого доброго бандита в городе. Если тот получит выкуп или решит замести следы, Мошка не даст за жизнь Лучезары и гроша. Оставалось надеяться, что пока ни тот ни другой сценарий не актуален.
Чтобы спасти Лучезару, пока та жива, Мошке нужны люди. Но дневные союзники ничего не знают о судьбе Мошки и людей сэра Фельдролла и никого не пришлют. Значит, надо передать весточку в Дневной Побор.
Однако слепо доверять дневным союзникам нельзя. Чем дольше Мошка размышляла, тем сильнее укреплялась в подозрении, что среди них скрываются минимум два шпиона. Один работает на похитителей, он предупредил их о засаде и помог украсть Лучезару. Второй связан с Ключниками, он сообщил им о закладке письма и отряде сэра Фельдролла. В одном девочка была уверена твердо: Ключники и похитители не действуют заодно.
Есть в Дневном Поборе один человек, кого Мошка хорошо знает и в ком уверена. Печально, но это Эпонимий Клент. Заготовленные каналы связи ненадежны, но он сумел отправить к ней посланника. От этого и надо плясать. Она выследит обладателя лоскутного фрака. У Мошки есть зацепка, единственная зацепка. Репетиция.
Птичий хор завел классическую, хоть и нестройную, песню. Другой ансамбль, более слаженный, возвращался по домам. Ночь выдалась длинной, нервы у всех были потрепаны не хуже перчаток и фраков. Играть в замке для Ключников всегда тяжело, но раз тех устраивают концерты вместо десятины, так тому и быть. Свою ношу надо нести с достоинством.
Правда, сейчас они тащили ее без всякого достоинства: приближалось опасное время рассвета, а тележка с арфой изрядно оттягивала руки. Для мягкости хода они обмотали колесо тряпьем, но арфа то и дело издавала музыкальный стон. Владелец инструмента старательно объезжал все камни до единого, будто вез спящего ребенка.
— Айва, сколько можно! — рассердилась высокая женщина с флейтой. Безжалостный предрассветный свет подчеркнул огрехи в толстом слое грима у нее на лице. — Я вся извелась! Давай побыстрее, ладно? Я и так замучилась слушать этот гадкий инструмент, не хватало еще погибнуть из-за него!
Арфист встретил ее речь с полным равнодушием:
— Милочка, учитывая твои невеликие таланты, радуйся, что я даю тебе шанс умереть за искусство.
— Друзья? — Седой высокий скрипач замер, уставившись вперед. — Кому-нибудь знаком маленький… странно одетый… зеленый человечек? Это создание выглядывает из-за угла. Ага, машет нам зеленой ручкой.
Айва поставил тележку.
— Мда, — сказал он.
«Репетиция» — это, скорее всего, музыка. Мошка поспрашивала людей и выяснила, что в Ночном Поборе есть лишь один оркестр и сегодня он выступает в замке. Она решила перехватить их по дороге домой. Сразу выяснилось, что у тайника с письмом ее встречал Айва. Девочка удивилась не тому, что он играет на арфе, а тому, что одетый в рвань музыкант разорился на дорогой чехол для инструмента.
— Это создание ты спасал, рискуя жизнью? — Высокая женщина смерила Мошку взглядом через лорнет без стекла. — Похожа на хорька в шутовском наряде!
— Не слушай дуреху, — посоветовал Айва Мошке. — Дорогуша, очень рад видеть тебя целой и невредимой, но позволь…
— Стой! — Мошка поймала его за рукав. — Умоляю, передай весточку мистеру Кленту. Он живет в доме мэра. Скажи… — Девочка задумалась, шевеля губами как рыба. Оказалось, нужные слова никак не идут на ум, зато у нее дрожат руки. — Скажи ему, что все планы трещат по швам. Кто-то перехватил подмогу, все пошло вкривь и вкось, кувырком прямо в ад, редис пропал, Бренд Эплтон его не получил, но я знаю, где девушка…
— Притормози! Мне жаль прерывать восхитительный поток загадочных фраз, но придется подождать…
— Никак нельзя! — перешла на крик Мошка. — Если опоздаем, девушка, считай, труп…
Вдали раздался горн. Двое музыкантов припустили по улице, как зайцы. Мошка крепко вцепилась в рукав арфиста. В ее безумных глазах сверкала бесконечная решимость. Айва трезво оценил шансы с таким якорем доволочь арфу до дома и принял решение.
— Твой друг живет в доме мэра? Поговори с ним сама. Сюда!
