Елена Волкова - Ведьма
"Замок", «Призрак» и «Рыцарь» лежали в рядок между Толкиеном и детективами. Она уже повернула в сторону остановки как услышала знакомый голос:
— Рита?
Голос принадлежал Ирине Васильевне, с которой не виделись с того самого дня. Маргарита не могла бы сказать, что скучала по ней, это и понятно — дружбы между ними не было, но интересно было бы узнать результаты обследования.
Ирина Васильевна выглядела настолько хорошо, насколько хорошо может выглядеть сорокапятилетняя женщина вообще, даже и не пережившая онкологическую операцию и менопаузу в трицать лет, а недавно отправленная на обследование в онкологический диспансер. Под руку она держала мужчину с внешностью Пирса Броснана. Мужа ее Маргарита видела один раз и запомнила в нем только брови, нос и незначительный рост, и этот тип был явно не он.
— Рита, — зашептала Ирина Васильевна, дотрагиваясь до ее руки. — Ты не представляешь! Анализы ничего не показали! Меня даже начали ругать в этом диспансере, что я там делаю, у них дел невпроворот, я заплакала, а оказалось, что в поликлиннике есть моя однофамилица с подозрением на рак груди, надо же! и медсестра перепутала карточки и направления! Господи, ты не представляешь! Я словно родилась заново!!
— Я же вам говорила!
— Ну, я думала, ты меня просто утешаешь! Ты прямо предсказательница!.. Как живешь?
— Ничего, нормально. Преподаю. Сейчас каникулы…
— Я рада, что у тебя все хорошо. А я в отпуске. Вот решила книжки посмотреть… Ой, извини, знакомься: это Петер. Он из Западной Германии, но хорошо говорит по-русски.
— Очень приятно, — Маргарита протянула руку для рукопожатия. — Извините, я спешу… — и собралась сказать "До свидания", но Ирина Васильевна сделала умоляющий жест рукой:
— Рита, ты же, кажется, написала книгу? Все только об этом и говорили. Что с ней? Она вышла?
— Да, — и Маргарита неожиданно смутилась, стараясь не показать этого. — Вон лежит. В компании…
— Где?..
Ирина Васильевна купила все три книжки и тут же попросила Маргариту поставить автографы на всех трех. Продавец сначала уставилась на них, потом закричала:
— Так это вы автор?! Стойте, у меня есть фотоаппарат! Сейчас я вас!.. Так! — и потом заголосила в сторону, зазывая покупателей:
— А вот потрясающие новые романы! Кому рыцаря, замок и призрака?! Автограф автора! Не пожалеете? Фотография с автором! Не упустите!..
Остановились молодые люди, похожие на студентов:
— Что за замок? Что за призрак? Где автор? Вы автор? — и почему-то очень удивились, когда им указали на Маргариту. — «Рыцаря» я читал, — сказал один. — Забавно. Давайте замок и призрака, — повернулся он к продавцу. — И автограф же обязательно тоже…
Прохожие оборачивались и разглядывали ее с любопытством. Она подумала, что правильно поступила, не поместив на обложку книг свои фотографии, несмотря на уговоры издателя и редактора: именно потому, чтобы не узнавали на улице. Отделавшись от Ирины Васильевны, продавца и студентов, прыгнула в подошедшую маршрутку и вздохнула с облегчением. Пассажиров было много, ветер заносил пыль и городске запахи в раскрытые форточки и трепал волосы. Маргарита забилась в угол, где толкались меньше. "К Новому Году надо закончить «Горбуна» любой ценой. Да, писательство оказалось занятием гораздо более хлопотным и трудоемким, чем я себе это представляла… Да, и тогда, если шведы купят его тоже, то можно будет подумать об отъезде. Тогда я буду не несчастная иммигрантка из экзотической страны, а известный литератор с мировым именем. Черт побери, со мной ли это происходит?.. Интересно, он мне звонил? Есть возможность проверить это?.."
* * *Когда портье сказал, что группа уехала утром, он подумал, что плохо понял его своеобразный английский. Потом выяснилось, что понял правильно: Маргарита, эта задумчивая Колдунья, и ее смешная и трогательная дочь, уехали вместе с остальной группой утром — самолет в одиннадцать с минутами. В аэропорт он не успевал — они в любом случае успели бы пройти паспортный контроль и встретиться не удалось бы. Он отъехал от отеля несколько сотен метров и остановился, чтобы зайти в открытый бар в сквере. Раньше он лучше чувствовал себя в одиночестве. Теперь же испытывал необходимость почти болезненную находиться среди людей. Не разговаривать с людьми, а просто находиться в толпе… Противореча распространенному мнению о шведах как о любителях пива, он пива не любил, но теперь взял именно его: пусть уж все будет гадким, даже вкус во рту… Колдунья уехала, не попрощавшись, обманув, назвав не то время, конечно же, намеренно, чтобы не увидеть его больше. Можно перепутать точный час авиарейса, не но время суток!.. Почему она так поступила? Не хотела его видеть? Не хотела затягивать прощание, давать и получать обещания звонков и писем? Впервые возникло и зазвенело в голове острой болью слово «неудачник». Разумеется, говорил он себе, трудно назвать неудачей контракт в «Ла-Скала», гастроли в Париже и действительно начавшие поступать предложения от других театров, но это — профессиональный успех, творческий, и это прекрасно, но зеленоглазая Колдунья — так он теперь называл ее: Колдуньей — с волосами цвета красного вина (опять Рыжая?!… нет, это другое…) — чем объяснить ее поведение и бегство? Что он опять сделал или сказал не правильно? И что теперь делать? Звонить ей? И что говорить? Или не стоит? Вот так уехать — может быть, она не хочет его больше знать, считает, что знакомство в Милане, имевшее место по ее же, кстати, инициативе, было ошибкой, а все остальное — случайным недоразумением по вине ребенка, когда неловко было сказать: "Моя дочь шутит"? Но почему нельзя объясниться, как взрослые люди, почему надо играть в какие-то игры и так усложнять и запутывать себе жизнь, как будто она сама не стремится постоянно запутаться до невозможности?! "Все неудачи остались позади!" Ничего себе остались позади! Зато впереди обозначились — мало не покажется… "Какое гадкое, горькое пойло это пиво! Как его вообще можно пить? Да еще и получать от этого удовольствие…Послезавтра спектакль. Надо быть в форме и сохранять равновесие и спокойствие. На следующий день я позвоню ей. Если состоится очень неприятный разговор, то будет время до следующего выступления, чтобы прийти в себя."
Принятие решения приносит облегчение. Через два дня он позвонил вечером, предполагая, что она уже вернулась с работы. Но ответил ему только автоматический голос с пленки: набранный номер в настоящий момент не доступен. После нескольких попыток с интервалом в пять или десять минут он запросил услуги телефониста ручного набора. Результатом двух минут ожидания было сообщение, что номер, скорее всего, снят с обслуживания или же неисправен сам телефонный аппарат. После обмана со временем отъезда он не удивился бы, что она просто написала ему неправильный номер. Но в таком случае он попал бы в какую-нибудь другую квартиру или предприятие. Возможность неисправности аппарата он отбросил через пару дней попыток: кто это будет несколько дней жить в квартире с не работающим телефоном?.. Того, что в той далекой и малоизвестной ему стране многие люди вообще живут без телефона в доме, не пришло и в голову… Наконец кончились гастроли и он вместе с театром вернулся в Милан. Банковский счет значительно пополнился. Лето заканчивалось, он получил большой отпуск до конца октября и приглашения от Римской Оперы и венецианской Ла-Феличе. Его поздравляли с успехом, водили на какие-то тусовки, с кем-то знакомили. Он снял другую квартиру, получше, в старом доме на боковой улице с большим сквером через дорогу. Хорошее было место, тихое. Телефонный номер Колдуньи он выучил наизусть, и ежедневный набор его превратился в своего рода ритуал — с прежним результатом. Проводить отпуск в Милане было по меньшей мере неразумно, следовало куда-нибудь поехать, тем более теперь, когда он мог себе позволить любое, самое дорогое место отдыха. Надо было поехать хоть куда-нибудь: круглосуточное безделье в квартире и жара за ее пределами начали тяготить на третий же день. Но до бюро путешествий он не дошел, поскольку на пути встретился Интернет-клуб, и он вернулся в квартиру за фотокамерой, чтобы распечатать снимки. Если бы он знал что-нибудь о "фиксированной памяти", то, возможно, не стал бы этого делать. Видеть, как выползают из принтера один за другим цветные фотографии, смотреть на улыбающиеся, счастливые лица, причиняло такую боль, какой он не испытывал никогда прежде. То, что заставила его пережить Рыжая в любой из моментов их общения, было рядом с этой болью просто легкой неприятностью, он пережил бы эти случаи, как досадное недоразумение. Правда, их последняя встреча чуть было не закончилась трагедией, но все равно это было иначе. Встреча с ней приносила страдания, а разлука — облегчение. Кроме того, фотографии Рыжей у него не было, и она не напоминала о себе постоянно. Конечно, можно было бы выбросить уже готовые распечатки, остановить печать и стереть память на карточке, но он понимал, что не сможет этого сделать. Что бы ни говорила Колдунья о своей исключительно офисной работе, он не поверил, и только теперь, сидя за экраном компьютера и слушая шорох принтера, вспомнил с точностью до слова, что она и не заверяла его ни в чем, а как-то перевела разговор на другую тему, на игру в снятие порчи… Встреча с ней была счастьем, а разлука стала болью. Не была она офисным работником, он правильно тогда почувствовал, или же это не было главным занятием ее жизни. Мистикой веяло от нее, неразгаданной тайной, вековым заклятием — как от обложки шестисотлетнего рукописного фолианта. Что из ее слов было правдой и искренним интересом, а что — притворством и игрой? Да и был ли он — истинный интерес?.. В принтере кончилась бумага. Служащий принес новую пачку, но он не возобновил печать. "Я найду тебя, — поклялся себе, испытывая патетическое желание положить при этом руку на пачку отпечатанных фотографий, как на Библию. — Найду и спрошу, почему ты так поступила. И попробуй не ответить. Пусть даже придется приехать в твою страну…" И выудил из памяти мобильника номер Суне. Тот ответил вопросом:
