Александр Гарин - Игры Предвечных
Ко времени нашествия маннов Марика уже ничем не походила на ту полуголую лесную дикарку, какой увидел ее Седрик в первый раз. Ее немалый опыт в государственном и военном делах помог ей заслужить одобрение отца и брата Седрика. Не имеющая ничего общего, но и разногласного, Марика нашла общий язык и с принцессой Ираикой. Армия Веллии, и даже романские легионеры уважали странную жену наследного принца, а народ искренне приветствовал ту, которая подарила провинции наследников и удержала ее от смуты.
Однако в отношениях между супругами все оставалось по-прежнему. Марика была показательно скромна и по-прежнему беспрекословно покорялась каждому желанию Седрика. Но она не изменила своего отношения к нему. Марика не любила и тяготилась обществом мужа. Она изыскивала любой предлог, чтобы оказаться как можно дальше от него. А его прикосновения по-прежнему вызывали у нее лишь желание отрешиться - до тех пор, пока он не оставлял ее в покое...
Седрик мотнул головой, заново переживая свое усталое бессилие. Прошло очень много времени прежде, чем он догадался, что именно крылось в неспособности Марики любить своего супруга. И еще больше для того, чтобы изыскать правильные пути сближения с ней. Дагеддид помнил свои многочисленные попытки - и постепенные, едва заметные победы. Которые медленно, почти неощутимо и не сразу, но все же способствовали потеплению его отношений с рожденной в день Лея, а потому не могущей любить мужчин Марикой.
Ни одна женщина за всю историю их мира не делала для расположения мужа и сотой доли того, что делал Седрик, чтобы добиться расположения своей жены. И, в конце концов его усилия окупились. Ледяное равнодушие Марики пусть медленно, но таяло. А стоны ее вожделения на ложе, которые она после долгих стараний мужа подчас не в силах была сдержать, сводили с ума...
... Хлынувший дождь заставил мгновенно вымокнуть - и продрогнуть до самых костей. Но и одновременно принудил очнуться от грез.
Седрик встряхнулся, возвращаясь от горячечного полубреда к настоящему. "Разнюнился, как баба", - вот что отрывисто выплюнула бы Марика, если бы могла видеть его теперь. Дагеддид как наяву услышал ее нежный голос, увидел знакомую досаду в зеленых глазах, презрительно изогнутые губы - и внезапно горечь осознания его утраты взлетела под самое горло, достигнув пика и заткнув дыхание.
Он вгляделся в еще свежее лицо романки, которое теперь омывали дождевые струи и, уже не повинуясь здравому смыслу, встряхнул ее. Потом еще раз, и еще. Длинные волосы Марики мазнуло по грязи, пачкая одежду и руки ее супруга. Ее голову запрокинуло от немилосердной тряски. Но Седрик, чью душу пекло чудовищное, невообразимое горе, уже едва видел и понимал, что он творит. В порыве нового приступа полубезумного отчаяния он вскинул лицо к поливавшему их сверху темному небу.
- Марика! - заорал он, не сообразуясь ни с чем, и менее всего - со здравым смыслом. - Марика, чтоб тебя! Ты рядом, я знаю! Ты рядом! Я чувствую тебя! Если ты слышишь, отзовись!
Ответом ему была неожиданная вспышка короткой молнии. Громыхнуло, словно прокатившись по всему низкому, затянутому тучами небу. Однако Седрику и того показалось достаточно. Он крепче стиснул плечи мертвой жены, вжимая ее в себя.
- Ты поклялась! - сплевывая льющуюся в рот воду, Седрик неистово дернул головой, пытаясь отлепить собственные мокрые волосы от лица. - Ты поклялась, что будешь меня слушать! И что не попытаешься сбежать! Ты нарушила свое обещание, ты, романская...!
Сверкнуло еще раз. Сорвавшийся ветер бросил в лицо Дагеддида новый порыв дождевых брызг, забрался под одежду, вздыбил его плащ. Про-принц невольно сильнее прижал тело жены, словно желая защитить ее от ветра и дождя.
- Марика! - ее прекрасное лицо с коверкавшей его презрительной гримасой вновь появилось перед его глазами, и только что желавший переорать бурю Седрик теперь шептал чуть слышно. - Марика... ты поклялась... ты поклялась слушаться меня во всем. Ты должна слушаться моих приказов. Проклятие, Марика, вернись ко мне. Слышишь? Вернись! Если ты слышишь меня, вернись ко мне, жена! Это приказ! Вернись ко мне немедленно! Заклинаю тебя - именем Лея!!
Последнее он вновь прокричал в клубящиеся над холмом черные тучи. Ударивший вслед за тем гром едва не расколол небеса пополам. И на миг Седрику показалось, что его желание о единении с женой было услышано Леем - и истолковано Предвечным на свой лад. Ослепительно белая вспышка взорвалась перед глазами смертного россыпью крупных искр. Каким-то краем несгоревшего сознания Дагеддид сумел отрешенно вспомнить - после прямого удара молнии не выживал никто и никогда...
Так было бы и в этот раз, ударь молния в Седрика. Но всю ее чудовищную силу принял валявшийся в стороне нагрудник. Который теперь оплавленно шипел, дымясь, под слабеющими струями дождя.
Некоторое время Седрик очумело смотрел на него, забыв даже о своем великом горе, и невольно дивясь неслучившейся смерти. Из оцепенения принца вывело едва заметное шевеление под его рукой. Дагеддид, все еще неспешно от пережитого внезапного потрясения повернул голову.
И встретился с хорошо знакомым ему взглядом зеленых глаз.
Широко открытые глаза Марики, что смотрели на него в каком-то до конца не осознанном недоумении, окончательно добили Седрика. Именно поэтому он не сразу среагировал на то, что жена, которая словно очнулась от долгого сна, шевельнулась вновь. Дрожащими пальцами Марика ошарашенно коснулась собственных губ, мокрых волос, провела ладонью по груди, низу живота. Потом подняла тонкую, перевитую крепкими жилами от долгих занятий с оружием руку на уровень собственного взора.
Лицо ее, только что бывшее неверящим, исказил настоящий ужас.
- Не... не может быть... - едва слышно по-романски просипела она. - Caenum... Нет... Нет, не может быть. Как? Я же еще не... Я не хочу! Этого... этого не может быть!
- Марика...
Очнувшаяся от действия злого заклятия романка дернулась, только теперь заметив склоненного к ней Седрика. Лицо супруга было таким, словно он держал в руках не маленькое тело жены, а по меньшей мере, главную святыню целого мира.
- Я думал - ты умерла, - все еще не верящий своему великому счастью Седрик не нашел ничего лучшего, кроме как забормотать оправдания в искаженное невообразимой смесью самых разных чувств лицо жены. - Он тебя - молнией, и... Ты, должно быть, все это время была без чувств, а я... Представляешь, я думал - ты умерла, и чуть себя не... Вот этим вот мечом... Вслед за тобой... Нет, ну ты представляешь, а? Я такой дурак... Чуть не раз - и все! Дурак... Но я бы не смог без тебя, Марика. Я бы не... о!
