Татьяна Форш - Корона всевластья
От неожиданности я растерянно поморгала.
— Вообще-то я хотела сделать чай, а вы… ты…
— Никогда не пила эту гадость, — невозмутимо перебила она меня. — Кофе больше похож на смолу… Да, и положи мне три ложки сахара.
— Так это вы же хотели его варить! — Нет, ну какая короткая память!
— Возможно, но не могу же я потратить драгоценные минуты общения с сыном на готовку какого-то кофе!
— Если честно, я бы чего-нибудь съел. — Взглянув на меня, Тар усмехнулся, наверное оценив все те эмоции, которые сейчас оккупировали мое лицо. — Лайла, сядь. В холодильнике, насколько я помню, когда-то были сосиски. — Он поднялся и, открыв почему-то морозильник, заглянул в «вечную мерзлоту». — Ну точно! Вот они!
В его руке закачался целлофановый пакет с голубовато-белыми палочками.
— Эх, Васиэль бы оценил. Он такие получал на завтрак, а съедал на ужин, — хохотнула Тариймаар, разглядывая находку сына.
— Васиэль… мм… это кто? Хранитель Справедливости? — Я нахмурилась, пытаясь уловить нить, связующую меня с реальностью.
Воображение тотчас нарисовало невероятную картинку: сам хранитель Справедливости ест с рук этой демоницы замороженные палочки странного, неэстетичного вида, но то, что я услышала дальше, вообще отправило мой мозг в нокаут.
— Да какой он хранитель? Кошак он драный! Помню, получал у меня полотенцем, когда писал на тряпочке у двери.
Тар побренчал кастрюлями и, налив воду, поставил вариться будущий деликатес на зашипевшую плиту.
— Ма, — он снова сел за стол и без тени усмешки посмотрел в золотистые глаза матери, — после Огненной Чаши мне стал вспоминаться из прошлой жизни один эпизод… даже не эпизод, а… Вопрос можно?
Тамара нахмурилась. Не дожидаясь разрешения, Тар продолжил:
— Мне видится остров. Небольшой. Там иногда подолгу жили дикие фершехры, стояла маленькая деревня бесов и моя пещера… Почему-то я тебя почти не помню… тогда, в той жизни.
По мере того как он говорил, щеки Тариймаар бледнели, будто выцветали, а в глазах словно поселились сполохи пламени.
— Я ждала этого вопроса, но не думала, что ты задашь его так скоро. — Она бросила невидящий взгляд на меня и словно решилась. — Не знаю, говорил тебе кто-нибудь или нет, но в своем первом рождении в Красном мире я была дочерью Лучезарного. Это я спасла его от развоплощения, затеянного моими братьями, Сайдаргом и тем, кого ты зовешь дедулей. В обмен на это отец отдал мне корону Всевластия и возможность править Красным миром. Но братья не смирились с его последней волей, и вскоре Красный мир запылал. И именно в те черные дни у меня родился сын. Ты. В Лазури или в Красном мире редко когда рождаются новые души…
— Почему ты оставила меня жить на том заброшенном острове? Я мешал тебе? Мешал твоей карьере? — Голос Тара по-прежнему оставался невозмутимым, только в нем сквозила такая обида, что я, чтобы не встревать, решила перемыть уже чистую посуду.
— О чем ты говоришь, Тар? Я никогда не оставила бы тебя, если бы не обстоятельства. Когда мой город окружили войска братьев, я пошла в пещеру к глубинному дьяволу. Он — мудрость всего нашего мира, и именно он дал мне совет, как спасти мой город от разорения, а моих подданных от гибели, но… взамен он приказал увезти тебя подальше от столицы.
— А почему ты его послушалась? — Вода в кастрюле с сосисками давно закипела, и кухню заполнил на удивление приятный запах, но Тар, не обращая на это внимания, смотрел и смотрел на мать.
Опрометчиво подняв крышку, я выронила ее и сунула в рот обожженный палец. Тьма и бесы! Горячо! И ни одного полотенца!
Тариймаар отвела взгляд.
— Он сказал, что, если я не выполню его приказа, тебя ждет развоплощение в войне. Я спасла тебя.
— Спасла? — Тар усмехнулся. — Тем, что послушалась какого-то дьявола? Тем, что обрекла меня на изгнание?
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Его нельзя ослушаться. — Она поднялась, прошла к окну, попутно помогла мне, голыми руками подхватив и отставив в сторону кастрюлю.
— И что ты выиграла от того, что послушалась? Власть? Мир во всем мире?
— Я выиграла для нас будущее, сын, и не тебе меня обвинять. Именно благодаря мне корона Всевластия все еще принадлежит тебе. Ты единственный после Лучезарного, кто имеет над ней власть.
— Так, погодите. — Я нахмурилась, пытаясь поймать ускользающую от меня правду. — Имеет власть? Но ведь прошло столько лет… сменилось столько правителей… Как?
— Просто! — Тариймаар ловко слила воду и высыпала сосиски на подставленную мною тарелку. — Корона выбрала его. Он первый стал ее избранником после исчезновения Лучезарного, и он не отрекся от власти. Он всего лишь ушел, а королевой признали меня.
— Получается, этой пожизненной ссылкой ты спасла мне жизнь и корону? — Теперь Тар сосредоточенно чертил что-то пальцем на столе.
— Получается. И очень тебя прошу, сын, чтобы наши жертвы не были напрасными, переживи завтрашний день. — Она достала из кармана шар перехода.
Тар промолчал, не прекращая заниматься настольной графикой.
Тариймаар еще несколько мгновений смотрела на него, а потом принялась пробуждать переход.
ТарНеведение — благо, хоть осознание этого порой происходит так, что ты хочешь выть. Кто дернул меня за язык узнать о том, что было так давно, что все чаще начинаешь сомневаться — а было ли? Кто? И что я хотел услышать?
Хотя теперь я понимал, почему моя любовь к матери была подпорчена каким-то странным чувством обиды. Как маленький, ей-богу! Бросили одного! Еще разреветься осталось!
Да — спасла, да — любила, но это же было так давно, что сами воспоминания уже начинали казаться обрывками какого-то давно просмотренного фильма. Зачем было ворошить прошлое? Оживлять мертвецов?
Ветер заставил меня очнуться от рисования спирали пальцем на столе. Мать дождалась, когда я подниму на нее взгляд, несколько минут молча смотрела мне в глаза, а потом скрылась в смерче. Наверное, я должен был что-то ответить? Но присутствие Лайлы и непривычный комок, застрявший в горле, заставили меня промолчать. Еще скажу. Если переживу завтрашний день. Значит, она тоже не верит в это? Никто не верит. Даже отец. Даже Лайла.
Я взглянул на девчонку, задумчиво разглядывающую меня. Она тут же залилась румянцем и уставилась на исходящую паром тарелку.
— Ушла. И кофе не выпила.
— Лайла, ты тоже считаешь, что оставить меня на острове было единственно правильным вариантом?
— Тар, я не знаю. Возможно, это действительно было единственно правильным вариантом тогда. А еще мне кажется, без испытания одиночеством ты бы не стал тем, кем стал. — Она подняла на меня взгляд, умоляющий не продолжать больше эту тему, но в меня словно кто-то вселился.
