Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – князь
— Устал, — признался я. — Я думал, с каждым днем все радостнее жить, а оказалось, что я думал, что думал, а жизнь сама по себе, на меня не оглядывается. Ладно, дело в другом. У вас, леди Элинор, в руках окажется реальная власть!.. Вы же умная женщина, вам недостаточно будет сидеть у окошка и вязать чулки, да еще красиво улыбаться на приемах, вы же… королева! Вот смотрю на вас и прям щас вижу королеву! А что рыжая…
Она сдержанно улыбнулась:
— Править будет король.
— А вы?
— Если королем станет Готфрид, — сказала она твердо, — а он был бы прекрасным королем, я стану всего лишь помощницей во всем, что он задумает и пожелает.
— Эх, леди Элинор, — сказал я с тяжелым вздохом, — я бы и три королевства отдал за такую верную и любящую жену.
— Опять врете.
— Правда-правда. До чего же повезло герцогу! Я так рад за него.
Она улыбнулась уже намного мягче.
— Это мне повезло. Я наконец-то с человеком, которого люблю верно и преданно с детства. И, конечно, если в сказанном вами есть хоть песчинка правды, буду сражаться за герцога как не знаю кто… И если с вашей помощью он станет королем, вы даже не можете себе представить границы моей благодарности!
Глава 2
Мороженое она оценила, лопала с азартом, я даже начал опасаться, не простудится ли, хотя сама же себя и вылечит, потому сделал еще несколько порций: кремовых, ванильных, сливочных, шоколадных, с орешками и всякой разной начинкой.
Дженифер так и не появилась, Элинор сказала с некоторым смущением, что они с Уэстефордом проводят некий эксперимент, прервать который нельзя ни на миг, иначе труд целого года уйдет впустую.
— Здорово, — сказал я, очень впечатленный, — вот уж не думал, что Дженифер так влезет в это нечестивое занятие…
— Сэр Ричард!
— Для мужчин нечестивое, — поправил я себя, — для женщин как-то естественнее. Вы гораздо ближе нас, мужчин, к природе, а природа понятно какая, не знает разницы между добром и злом, абсолютно аморальна, говоря древним языком вымерших эстетов. Так что к женщинам мудрецы советуют относиться как к природе…
— Сэр Ричард!
— Есть природа красивая, — сказал я возвышенно, — есть очень красивая! Вот вы, леди Элинор, — весьма и даже зело красивая природа. Можно сказать, природное явление, удивительное, как гейзер! Или полярные льды… А когда вам вожжа под хвост — это же Этна, Везувий, Кракатау!.. Леди Элинор, если вы не против, я пойду где-нить брошу свои кости. Устал ужасно, пока к вам добрался.
— Трудно было? — спросила она с профессиональным интересом.
Я понял, что она спрашивает, и ответил почти честно:
— Жуть!.. Несколько часов добирался из Зорра до Брабанта. Немыслимо. Нет, с этим делать что-то надо, не с моим громким титулом ползать так медленно и печально. Это как бы умаление моего непомерно разрастающегося достоинства.
Она смотрела застывшим взором, пытается вспомнить, где же находится этот таинственный Зорр, наконец проговорила чуть дрогнувшим голосом:
— Ваши покои свободны еще с тех времен.
Я спросил встревоженно:
— С чего бы? Завелись привидения?
Она покачала головой:
— Герцог запретил кого-либо туда заселять. Сказал, принадлежат только вам. Что планируете делать завтра?
— С утра посещу герцога, — сказал я честно, — а к обеду, видимо, вернусь. Если там не придется задержаться на пару дней. Да, скорее всего придется. Они же там разбросаны по всему Гандерсгейму, а мне надо переговорить и с Ришаром…
Судя по ее виду, прибалдела уже совсем не чуточку, но ответила с достаточным самообладанием:
— Хорошо, я только хотела узнать, понадоблюсь ли я. Дело в том…
— …что не терпится узнать, — закончил я, — что там получается у Уэстефорда с Дженифер?
Она чуть-чуть кивнула.
— Вы удивительно проницательны, сэр Ричард. Почти как женщина.
— Да, — сказал я, — это комплимент… Спокойной ночи, леди Элинор!
Она тревожно усмехнулась:
— Да уж, будет она спокойная, если появился сам сэр Ричард!
Я поднялся, отвесил учтивый поклон, но Элинор нервно покусывает нижнюю губу, она от этого краснеет и становится толще, я невольно поглядывал и уже представил, как накрываю ее своим горячим ртом, однако Элинор явно ни о чем подобном не мыслила, потому что спросила вдруг:
— Ричард, но мы ведь точно не враги, правда?
Я изумился:
— Нет, конечно!..
— А то мне показалось…
— Были недоразумения, — сказал я великодушно, — но что мы только не прощаем женщинам? Да еще таким красивым?
Она хмуро улыбнулась:
— Спасибо…
— А что вас беспокоит?
Она прямо посмотрела мне в лицо:
— Мне можно тебя… проводить?
Я сказал беспечно:
— Я намерен отбыть рано утром. На рассвете. Не стоит ради этого выползать из-под теплого одеяла.
Она покачала головой:
— Я знала, что вы так ответите. Но, Ричард, вы же сказали, что между нами много общего… Если это так, то… могли бы показать?
— Не стоит, — сказал я тепло. — Все равно позаимствовать ничего не получится. Это только… для мужчин, в общем. Но обещаю другое.
— Что?
— Я возьму вас, леди Элинор…
Она сказала тихо:
— Просто Элинор. Если мы теперь не только родственники, но и… родственные души. Ты чуточку приоткрылся мне, спасибо. Я ценю. Правда!
Я поклонился:
— Элинор. Я возьму тебя в Савуази. Ты побываешь в моем дворце в Геннегау, а еще, может быть, и в Варт Генце. И все это за один день.
Она охнула, глаза ее расширились.
— Правда? Ты можешь?
— Смогу, — ответил я.
— Когда?
— Скоро, — пообещал я и добавил с достоинством: — Когда я говорю, что скоро, это в самом деле скоро, а не через год-два, как принято считать здесь.
— А ты…
— Я не здесь, — ответил я загадочно.
Однако в покои, которые считаются моими, я вошел все-таки с некоторым напряжением. Донжон все ощутимее пропитывается магией, я чувствую всеми фибрами, у леди Элинор крышу рвет от возможностей, что прямо под носом, вернее — в подвале, а как подступиться, не знает. И, похоже, они с Дженифер и Уэстефордом в чем-то решились пойти ва-банк…
За спиной тихонько звякнуло, я бы не услышал вовсе, если бы не был так взвинчен. Резко оглянулся, по косяку двери пробежала лиловая змейка и ушла в землю.
Если я верно понял, на дверь только что наложили с той стороны заклятие. Вряд ли леди Элинор задумала меня убить… хотя кто знает, люди меняются, но скорее всего женская предосторожность. Женщины всего боятся, это нам в них нравится, потому они боятся еще и для того, чтобы нам понравиться больше.
