Александр Мазин - Паника-upgrade. Брат Бога
Жилов снова увидел глаза козоногой. Хотя кровь еще кипела в жилах, заволакивая туманом сознание. Данила понял: он продвинулся на пути Смерти.
Древняя откинулась назад, опираясь ладонями в землю. Она тоже отдыхала. Но лоно ее крепко держало то, что внутри.
Данила не боялся смерти. Он привык к тому, что она – рядом. А сейчас у него определенно есть шанс умереть счастливым.
Как тот мужик, которого они обнаружили в морге на базе. Но ведь есть еще долг…
Древняя отдыхала. Жилов тоже расслабился. Полностью расслабился. Только правая рука его медленно поползла по траве. Теперь она слушалась намного лучше, чем несколько минут назад. Но задача все равно оставалась очень трудной. Ни одна мышца, ни один миллиметр кожи, соприкасающейся с телом Древней, не должен его выдать.
Пальцы Жилова проникли под сложенную одежду. Коснулись рукояти, привычно обняли ее. Тяжесть ремня удерживала ножны. Клинок бесшумно выскользнул из чехла. Рука двинулась в обратный путь. Глаза Жилова неотрывно следили за светлой волной волос, стекающей ему на грудь. Древняя была неподвижна, как мраморная статуя. «И весит не многим меньше!» – подумал Данила. Неподвижна, но в глубине ее лона уже начало постепенно разгораться пламя. Несколько секунд – все, что у него осталось. Жилов совершенно точно знал: перед тем как вновь начать свою неистовую скачку, козоногая обязательно оглянется. И увидит нож!
Левая рука Данилы медленно двинулась навстречу правой. Они должны были соединиться на рукояти, когда нож окажется под затылком Жилова…
Древняя оглянулась!
«Что-то не так!» – подумала Мякоть Жемчужницы, изучая лицо Дающего Семя. Хочет выглядеть спокойным, но у него не вполне получается. Да он просто боится! Древняя взглянула на руки человека. Наивный! Он показывает ей ладони. У Детей Дыма этот жест означает: не причиню тебе вреда. Смешно! Ведь это он боится, а не она. Разве может Дитя Дыма, даже такое необычное, причинить вред Древней, когда они – в соединении?
Жилов вздохнул с облегчением: козоногая отвернулась. Она не заметила ножа. В самый последний момент Данила успел спрятать его под голову. Острие оцарапало кожу на спине, но это – пустяки. Древняя отвернулась, и Жилов потянулся, чтобы достать свое оружие. Но не успел. Огонь соития заставил человека забыть о собственных мыслях.
Соединение продолжалось недолго. Мякоть Жемчужницы проголодалась. Расслабившись, она потянула носом прохладный ночной воздух. Хочется свежего мяса! Но ее собственный запах сейчас настолько силен, что все съедобное давно разбежалось. Даже крысы, за милю чуявшие кровь, держались подальше. Запах крови? Мякоть Жемчужницы обоняла этот острый вкусный аромат. Кровь раненой самки. Древней надо поесть. И надо покормить Дающего Семя. Однако он не станет есть свежее мясо. Тем более – мясо самки. Ему нужно приготовить пищу. Это можно сделать позже. Но для пищи Дающего Семя мясо тоже должно быть свежим. Совсем свежим. Если она убьет самку, придется потом потерять время на охоту. А ведь есть еще и второй Дающий Семя. Он, этот второй, более важен…
Мякоть Жемчужницы откинулась назад, отдыхая и размышляя. Поесть ей нужно. Мякоть Жемчужницы довольно улыбнулась. Она нашла выход. Как все просто. Зачем же убивать самку? Она может утолить голод частью ее тела. Рукой или ногой. Если остановить кровь, самка не умрет.
Мякоть Жемчужницы гордилась собой. Ее собственное решение. Не взятое из памяти. Древняя наклонилась влево, собираясь встать. При этом лоно ее расслабилось, отпуская обмякший орган человека…
Смертельный холод пронзил сердце Древней. Внутри ее все напряглось до деревянной твердости, но – слишком поздно.
– Госпожа! – отчаянно закричала Мякоть Жемчужницы. – А-а-нке-э-а!
«Вот оно!» – мысленно произнес Жилов. И, сжав нож двумя руками, изо всех сил ударил им в белую узкую спину Древней, целя под лопатку, на ладонь левее позвоночника. Снизу вверх. Данила рассчитывал, что сердце Древней расположено там же, где у человека. Но это было не так. Сердце Древней – не слева, а в правой стороне грудной клетки.
Помогла случайность. Именно в этот миг Мякоть Жемчужницы наклонилась влево. И сделала это с обычной для Древних стремительностью. Широкое черное лезвие прошло между ребрами и наполовину погрузилось в тело Древней. Наполовину, потому что мышцы козоногой напряглись и сжали клинок, словно тиски. Но сталь уже пропорола ее сердце.
Жилову вдвойне повезло. Нанеси он удар на секунду раньше, пока его фаллос оставался внутри Древней, Жилов наверняка лишился бы этой существенной части своего организма. Вцепившись двумя руками в рукоять штыка, Жилов повис, а Древняя, невероятным усилием поднявшись с колен, распрямилась (с клинком, пронзившим сердце, с Жиловым, вцепившимся в рукоять с упорством бультерьера), сделала несколько шагов, в последний раз неистово выкрикнула: «А-а-нке-э-а!!!» (кровавые брызги – из широко открытого рта) – и опрокинулась навзничь, придавив человека к земле. Мускулы ее расслабились, нож выскочил из раны, и кровь Древней хлынула на грудь Жилова.
Глава третья
Линия будущего
Анк услышал вопль умирающей Мякоти Жемчужницы раньше, чем его подруги. Ярость полыхнула в нем с такой силой, что шестеро Древних рассыпались в разные стороны. Как стайка газелей, среди которой вдруг оказался тигр. Они попадали на пол, свернувшись клубком, зажимая уши коленями и прикрыв ладонями затылки. Их чувства отключились: ярость Господина оглушила их.
Освободившееся сознание Того-Кто-Пришел мгновенно расширилось, накрывая Козий Танец. Он «увидел» Мякоть Жемчужницы, с искаженным лицом, с кровью, пузырящейся на губах. И Жилова, неуклюже выкарабкивающегося из-под нее. Грудь человека была в крови, но Тот-Кто-Пришел не мог спутать кровь Древней с кровью человека. Именно Жилов был причиной того, что Мякоть Жемчужницы умирала.
Ярость Анка выплеснулась на человека и Древнюю.
На человека, ранившего его Древнюю! И на Мякоть Жемчужницы, позволившую, чтобы Дитя Дыма ранило ее! Анк «видел» и оружие Жилова: широкий стальной клинок. Человек сумел ударить Древнюю ножом! В этот миг Тот-Кто-Пришел забыл о том, кто такой Данила Жилов.
Дитя Дыма! Вот что помнил Анк. Но Мякоть Жемчужницы!.. Как она могла допустить?..
Жилов не заметил ярости сына Древней. У него не было соответствующего органа. Зато Мякоть Жемчужницы задрожала от нестерпимой боли. Боль от удара штыком растаяла в непереносимой муке, когда раскаленной иглой повелитель проник в ее мысли. И, узнав, вспыхнул, как огненная буря. Тускнеющими глазами Древней Анк увидел Лору, плавающую в крови, вытекшей из пробитого легкого… И своего брата!
