Мэри Герберт - Темная лошадь
Нэра понимала ее нежелание. Она ударила копытом о землю и фыркнула.
«Они проживут достаточно долго за стенами этой крепости. Пока ты им не нужна».
Габрия слегка вздрогнула:
— Ты можешь пообещать мне, что они будут живы, когда мы вернемся?
«Я ничего не могу тебе обещать. Ты просто должна верить в них».
Она погладила кобылу по шее, ощущая под шелковистой шкурой твердые как скала мышцы:
— Ты всегда честна, Нэра. Ты меня ободряешь.
Кобыла искоса посмотрела на Габрию из-под длинной челки:
«Вот почему я с тобой. Упакуй побольше еды — я не знаю, как долго мы будем в пути».
* * *День медленно перешел в вечер. Небо было покрыто высокими облаками, и солнце, садясь, приобретало медный цвет. Почти смеркалось, когда разведчики отыскали остатки древней дороги в переплетении кустарников и трав долины Айзин. Построенная задолго до того, как конный народ пришел на равнины, дорога служила крепости Аб-Чакан средством сообщения с другими городами и укреплениями, которые обратились в руины после распада империи. Теперь только неровные лоскуты, мощеные камнем, проглядывали среди травы и пыли.
По мере продвижения кланов на север дорога становилась все заметнее. Ее прямое направление и ровная поверхность были хорошо видны на склонах холмов, где она следовала вдоль реки. Хотя травы и ползучие кустарники покрыли камни, дорога все еще была проходима, и караван с радостью воспользовался ею. Даже в сгущающихся сумерках кланы могли разглядеть умелую работу людей прошлого, обтесавших и уложивших камни.
Через несколько часов после наступления ночи кланы остановились у реки. Сэврик известил всех о том, что они находятся в пяти лигах от крепости и достигнут ее на следующий день. Вознося благодарственные молитвы богам, все готовились к ночи. Скоро лагерь погрузился в тишину, забывшись тяжелым сном. Только часовые и конные стражники двигались по границам лагеря. Ночь была достаточно темной, так как луна всходила очень поздно, а костры и лампы не зажигались. Легкий ветерок проносился над землей, а звезды отражались в реке, как драгоценные камни в черном зеркале.
Габрия выждала, пока все затихло, потом втихомолку собрала свое снаряжение. Она взяла только сумку с едой и свой кинжал. Пирс позаботится о ее вещах, пока она не вернется. Однако после минутного раздумья она вытащила волшебный каменный шар и тщательно завернула его в свой плащ. Она надела темно-синие тунику и штаны, уложила свой плащ в сумку и засунула кинжал за пояс.
Пирс и Кантрелл спали у повозки. Она осторожно подняла свою сумку и бурдюк с водой и проскользнула к барду. Она тихонько встряхнула его. Бард немедленно проснулся.
Габрия не могла видеть лицо Кантрелла, но она почувствовала, как его тело напряглось.
— Все нормально, — прошептала она. — Это просто Габрия.
Он полежал минуту, прислушиваясь, затем понимающе пробормотал:
— Ты уходишь.
— Да. Пожалуйста, скажи Этлону, чтобы не беспокоился. Я вернусь.
Он мягко засмеялся:
— Вер-тэйн будет очень занят следующие несколько дней, но я скажу ему. Пожалуйста, будь осторожна. Мои советы не всегда достойны похвалы.
— Хуннули позаботится о моей безопасности. Пока.
Она скользнула прочь.
Пирс обернулся:
— Итак, она наконец ушла.
— Да. Я только молю, чтобы это принесло больше пользы, чем вреда.
— Бард, у нее не было выбора.
Кантрелл вздохнул:
— Я знаю. Но Женщина болот может оказаться опасной, и она может не взять ее в ученики.
— Иметь среди нас необученного носителя магических сил еще опаснее.
Бард откинулся на свои одеяла.
— Скоро мы это увидим, — печально произнес он.
Пирс снова улегся и взглянул на звезды.
— Боги помогут тебе быть быстрее, Габрия, — пробормотал он про себя.
Нэра ждала Габрию в конце лагеря. Безмолвные, как гонимые ветром тени, они проскользнули мимо стражи и скрылись в темноте. Немного отойдя, хуннули поскакала к югу по тропе, которой следовал клан, затем она повернула на восток и перешла в галоп. Как туча, несущаяся по ночному небу, она оставляла позади лиги степи, выбрасывая вперед ноги в бесконечном ритме. Она бежала легко, без усилий, и только воздух трепетал позади нее. Габрия крепко вцепилась в гриву Нэры и поражалась той скорости, которую выдерживала хуннули. Девушка наклонилась вперед. Ветер бросал ей в лицо черную гриву лошади.
Нэра чувствовала удовольствие своего всадника и в ответ скакала еще быстрее. Ее ноздри раздувались, уши были плотно прижаты, а мышцы переливались под черной шкурой. Бескрайние равнины распахнулись перед ними. Далеко впереди гроза перечеркивала молниями горизонт. Высоко подняв голову, кобыла мчалась навстречу буре.
Они свернули далеко к востоку, чтобы не двигаться навстречу армии Медба, стараясь по возможности направлять свой путь к югу, в сторону моря Танниса и болот Голдрин. Буря осталась позади. Спустя какое-то время Габрию усыпило покачивание поступи Нэры, и она задремала на шее кобылы, наблюдая через полузакрытые веки, как под ними проносилась земля размытыми пятнами. Постепенно эти неясные очертания начали светлеть и наливаться цветом. Наконец Габрия проснулась и, взглянув вокруг, увидела взошедшее над краем земли солнце. Холмы слегка выровнялись, поднимаясь медленными пологими куполами, и их безлесные склоны скоро оказались покрытыми густыми травами, которые образовали упругий ковер под копытами Нэры.
День быстро стал жарким, и ветер увял. В вышине ястреб кружил в сверкающем синем небе, но это было единственное живое существо, которое Габрия увидела за весь день. Все животные попрятались от дневной жары или разбежались при виде скачущей хуннули. К полудню вдали стали возникать миражи в дрожащем жарком мареве. Габрия окостенела и хотела пить, и наконец она почувствовала, что Нэра начала уставать.
Хуннули отыскала колодец с водой в понижении между холмами, и они отдохнули в тени небольшой купы деревьев. Несколько часов спустя Габрия с Нэрой снова тронулись в путь, и кобыла галопом помчалась к югу со скоростью ветра. В сумерках они добрались до границы болот Голдрин.
* * *Поздним утром Этлон узнал, что Габрия ушла. Возглавляя часть верода, идущего впереди каравана, он постепенно осознал, что уже несколько часов не видел девушки и хуннули. Когда он спросил об этом Борея, он узнал, что Габрия ушла ночью, но куда она направилась, жеребец не сказал. Пылая гневом, вер-тэйн галопом поскакал назад к каравану. Были только два человека, которые могли знать, куда она подевалась, и Этлон намеревался выяснить, что им известно.
