Михаил Багнюк - Алмазные горы. Души нижних миров
Юстиниана гнала несчастного коня во весь опор. Слезы душили ее.
«Никому не открывай свою душу! Никого не люби и ни к кому не привязывайся! Твоя душа должна быть свободной от пут! Все, что тебе дорого, – первый инструмент твоей погибели». Все это она знала и вот почувствовала себя свободной.
Если привязываешься к чему-либо, это та самая цепь, за которую тебя можно дернуть, притянуть к себе. Мо Ши вызвал ее с помощью шантажа. Его возможности велики, но Юстинна ему нужна. Зачем? Месть? Но если он сумел передать ей письмо, значит, мог и легко подослать убийцу. Поднести отравленный фрукт или напиток – что может быть проще? А вот похищение ее живой и невредимой, да еще из-под охраны, – мероприятие куда более сложное. Тут самый верный способ – шантаж.
Конь захрипел и перешел на рысь. Юстиниана похлопала его по мокрой шее:
– Прости, так надо! Продержись еще немного, и я сменю тебя.
Конь застонал, его пошатывало.
«Итак, я нужна живая, – размышляла девушка. – Значит, у меня будет пара минут, чтобы выслушать Мо Ши. Он склонен к некоторому артистизму». Юстиниане припомнились подробности гибели Расты. Цветы и прочий антураж. Пожалуй, если сразу не вызвать его гнев, то возможно узнать, зачем она ему так нужна. И попытаться уйти, или убить Мо Ши, или что-то сломать...
Способ перемещения в другие миры может быть связан с каким-нибудь агрегатом, с помощью которого их вытащила Раста.
Близ Выхиной топи! Юстиниана вспомнила указатели в орнаменте узора ковра. Там происходит нечто неладное. Там находится Мо Ши, туда он вызывает ее... Похоже на переброску в другой мир. Опять к Сати? Но он мертв, так сказала река. Впрочем, источник мог быть недостоверным.
Конь пал. Юстиниана все-таки потратила на несчастное животное пару минут. Она дохнула ему в ноздри, и неостывшее сердце сделало два полноценных удара. И еще конь приподнял голову.
– Не спеши, – сказала ему Юстиниана. – Сейчас по этой тропинке пойдет мальчик, он будет очень рад такой находке. Мальчик выходит тебя, и ты будешь служить ему.
Благородное животное прикрыло глаза и опустило голову на землю. Юстиниана пошла через скошенное поле в ту сторону, где уже виднелись крыши домов.
Новая лошадь отсчитывала версты дорог под Юстинианой. А она все пыталась рассчитать возможные варианты.
Все-таки наиболее правдоподобны два варианта. Первый – это Сати, второй – способы перехода в иные миры. В обоих случаях она должна попытаться помешать осуществлению планов Мо Ши и уйти. Любым способом. Юстиниана вспомнила свое третье погружение.
Умирать не страшно. Рождаться гораздо больнее. Тем более что на берегу ее никто не ждет. Уж она об этом позаботилась. Стерто все, даже ее имя.
Когда девушка оказалась возле Живицы, у нее мелькнула мысль вызвать Тритона.
«Нет! – ответила Юстиниана сама себе. – Ничего и никого, что могло бы меня связывать. Я одна! Мне никого и ничего не жаль. Даже себя».
* * *В захолустной таверне Лим прозябал вторые сутки. Ему до смерти надоело вынужденное бездействие. Он ждал послания от хозяина. Ловушка с ковром уже настроена и ждет своего часа. Как только она сработает, Лим двинется вслед за Юстинианой к своему господину. Еще немного – и все будет кончено. Он будет служить ей. Той, которую ненавидит всем своим существом. Но как только исполнится воля и предназначение, Мо Ши пообещал отдать Юстиниану ему. Магичка будет умирать так долго, как он этого захочет. Она еще и послужит приманкой для своей бешеной сестренки. Лим с наслаждением представил, как он перережет Хельге горло на глазах бессильной Юстинианы. Пусть напьется скорби. Пусть умоляет того, которого так презирала.
Бродячий музыкант перебирал струны и наконец запел, глядя на Лима:
Прощай, королева!
Храни тебя бог
От лести и гнева,
От смутных тревог.
Как мало мне надо,
Ты знаешь сама —
Свет долгого взгляда,
Что сводит с ума…
Лима передернуло, и он тихо прошипел:
– Заткнись!
Но музыкант не слушал его и продолжал:
Прости, королева!
Сомкнутся ряды,
Мы справа и слева,
Мы – щит от беды.
За жизнь королевы
Мы ринемся в бой,
О, если б умела
Ты ладить с собой…
– Демоны тебе в глотку! – выругался Лим и залпом допил содержимое кружки. – Вечно эти менестрели сверлят тебя взглядом, а потом лезут в душу со своими бреднями. – Эй, парень! – окликнул он худенького юношу, разносившего тарелки. – Принеси еще! – И покачал опустевшей кружкой.
Народу в таверне прибавилось. Гудели как пчелы. Только и слышалось: «Выхина топь…», «могут объявить мобилизацию…» – и все в этом роде.
Лим, притворяясь полусонным, вслушивался в деревенские сплетни.
– Антип! – позвала хозяйка паренька, войдя с улицы. – Иди отнеси девушке поесть и поменяй ее коня на чалую кобылу.
– Но… – поначалу возразил паренек.
– Она хорошо платит, – прервала его возражения хозяйка.
Мальчишка убежал.
– Они и лезут из Выхиной топи... – продолжал деревенский рассказчик.
Лим понял, что он что-то упустил, и опрометью бросился на улицу. Выскочив за ворота, увидел удаляющуюся всадницу. Ошибиться он не мог. Лим поспешно оседлал своего жеребца.
* * *За ширмами послышались удары и шум борьбы.
Мо Ши приподнялся на локте и с изумлением глядел на влетевшую в его покои Юстиниану. На ее плечах повисли многочисленные слуги. Многие были в крови. Сзади плелись двое, едва удерживая отнятое у девушки оружие.
– Я не ждал тебя так скоро, – улыбаясь, произнес хозяин апартаментов. – Если бы я знал о твоем приходе, не встречал бы тебя так тривиально. – Он развел руками.
Старший слуга едва не плакал. Опять в покои хозяина едва не прорвалась жаждущая встречи с ним девица. А ведь он говорил хозяину, что нужна профессиональная охрана.
Но Мо Ши не сердился, казалось, он даже доволен, что эта нахалка ворвалась к нему.
– Фрукты и вино для дорогой гостьи! И цветы – те, что мне привозят через врата, – приказал Мо Ши.
– Пожалуй, еще стакан воды, – добавила Юстинна. – Я хочу пить.
Слуга с поклоном подал ей стакан с прозрачной холодной водой. Девушка выпила его до половины, между тем с интересом разглядывая покои Мо Ши. Пышный восточный колорит. Бесценные ковры, нефритовые столики и янтарные светильники. Войти сюда можно, а вот выйти отсюда – нет. Она ощущала присутствие силы, природу которой не могла понять. Щупальца сознания пробежали по стенам: они завешены золотистой сетью, в мелкие ячеи которой нет возможности просочиться – повиснешь, как жалкая рыбешка.
