Елена Малиновская - Один за всех, и стая за одного
Но я не чувствовала за собой никакой вины. Да, я действительно считала, что Норберг ради прихоти брата отступил от своего слова. Пусть он хоть убьет меня за такое мнение. Но если он новый вожак стаи, то тем самым лишь подтвердит свою слабость. Обещания — это такая вещь, которую выполнять надо.
Неожиданно я осознала, какая полная, всеобъемлющая тишина воцарилась в небольшой комнатке. Все взгляды присутствующих были сейчас обращены на меня. Даже Весса перестала вытирать кровь с лица Вентора и замерла, устало опустившись прямо на пол. Да что там, я заметила, как влажно поблескивают глаза последнего из-под неплотно прикрытых ресниц. По-моему, Вентор очнулся, просто не торопился продемонстрировать это окружающим.
По всей видимости, мои мысли оказались чем-то из ряда вон выходящим для оборотней. Я видела, как Норберг с усилием оторвал от меня взгляд и с непонятным немым укором уставился на Фелана. Фелан в свою очередь смотрел на меня так, будто впервые разглядел как следует.
— Ты действительно этого хочешь? — тихо спросил он.
Интересно, который раз он задает этот вопрос? И каждый раз так злится, когда слышит неизменный ответ.
— Да, я действительно хочу вернуться домой, к семье и любимому человеку, — твердо отчеканила я, уже предчувствуя, что после этого Фелан в очередной раз взорвется в отчаянном крике.
Но он лишь вздрогнул, будто я наотмашь ударила его. Затем с усилием проговорил, роняя каждое слово в звенящий от напряжения воздух между нами:
— А что, если я скажу…
И замолчал, не в состоянии завершить фразу.
Пауза все тянулась и тянулась. Горло защекотало изнутри от желания закричать, сделать хоть что-то, лишь бы оборвать эту неестественную тишину.
Вдруг я поняла, что за время разговора почти рассвело. Сумрак в комнате посерел настолько, что огонь свечей потускнел. Где-то вдалеке послышался петушиный крик, знаменующий начало нового дня. И только в домике знахарки время словно остановилось. Все замерло в ожидании чего-то.
— Да любит он тебя, девочка! — первой не выдержала Весса. — Любит. Только признаться ни тебе, ни себе в этом не смеет. Поэтому ведет себя как полный…
На этом месте Норберг негромко предупреждающе кашлянул, и Весса запнулась, потеряв мысль.
— Ведет себя как не совсем умный человек, — спустя пару секунд продолжила она. — Он не хочет отпускать тебя. А признаться в чувствах гордость не позволяет. Вот и выдумывает одну глупейшую причину за другой, по которой ты должна остаться в замке, а значит, и подле него.
Любит? Я скептически хмыкнула. Оригинальное у него представление о столь светлом чувстве. Я полагала, любимых не тащат раз за разом в постель, не особо интересуясь их мнением. И уж тем более любимую женщину не будут привязывать к себе ребенком.
— Вот как раз последнее случается куда чаще, чем ты думаешь, — не выдержав, подал голос Норберг.
Я посмотрела на Фелана. Тот по-прежнему цветом кожи напоминал какое-нибудь умертвие или ходячего мертвяка. Но на щеках разгорелись два ярко-красных чахоточных пятна.
Тот наверняка почувствовал мой взгляд, но предпочел хмуро разглядывать что-то над моей головой.
Н-да, именно так я и представляла себе влюбленного мужчину. Прямо образец романтики. Хотя… Фелан ведь не совсем человек. Возможно, так и должны вести себя влюбленные оборотни. Хамить, грубить, угрожать. И в любом случае в наших отношениях это ничего не меняет.
— Да, но я его не люблю, — спокойно произнесла я.
В тот же миг Фелан круто развернулся на каблуках сапог и вышел, словно только и дожидался моих слов.
Норберг медленно проводил его взглядом. Затем посмотрел на меня, выжидающе приподняв одну бровь.
Я недовольно насупилась. Ну и чего уставился, спрашивается? Да, я не люблю его брата и имею на это полное право!
Но все-таки, все-таки…
Почему-то у меня на душе было сейчас так гадко, будто я совершила непоправимую ошибку. Казалось бы, я должна радоваться, что наконец-то сумела донести до упрямого оборотня то, что его присутствие в моей жизни лишнее и тяготит меня. Но почему мне так хочется плакать?
— Эх, девочка, девочка, — пробормотала себе под нос Весса и укоризненно закачала головой.
Я могла бы напомнить всем присутствующим, что Фелан — отнюдь не герой и поступал в отношении меня тоже не геройски. Я никогда не прощу ему того происшествия в карете! Если бы не оно, то, возможно…
— Неумение прощать — это, пожалуй, одно из самых тяжелых качеств характера, — прервал мои гневные размышления Норберг.
Я несколько раз хватанула открытым ртом воздух, не в силах поверить собственным ушам. Он ставит мне в упрек то, что я не желаю простить Фелана? Ну, знаете ли, это уже чересчур! Еще не хватало, чтобы его выставили невинной жертвой, а меня — злой и надменной особой. Тогда как именно меня надлежит пожалеть в этой ситуации!
— Марика, только честно, неужели ты испытываешь к моему брату исключительно ненависть? — проникновенно спросил Норберг.
Мой праведный гнев после его вопроса пошел на убыль, но до конца не исчез.
Испытываю ли я к Фелану только ненависть? Сложный вопрос. Пожалуй, все-таки нет. Были моменты, когда мне было даже приятно его общество.
И я почувствовала, что краснею, вспомнив, что отныне мои мысли не секрет для оборотней. Слишком интимные вещи промелькнули сейчас мимо моего мысленного взгляда.
Что скрывать очевидное: Фелан умел доставлять удовольствие, в постели думая прежде всего о своей партнерше, а не о себе. Эх, это бы качество ему и в обычную жизнь! Но нет, во всем остальном он ведет себя как жесткий и очень наглый тип, рядом с которым я ощущаю себя даже не человеком, а так, вещью какой-то.
— Невозможно получать удовольствие в объятиях того, кто тебе отвратителен, — негромко, словно беседуя сам с собою, заметил Норберг.
— И что вы предлагаете? — мгновенно окрысилась я. — Простить Фелану все его выходки и остаться в замке на роли его покорной очередной любовницы? Ну уж нет, благодарю покорно! Я хочу домой! Хочу вернуться в семью! И хочу забыть все, что со мной случилось здесь!
Весса забормотала себе под нос что-то недовольное. Я одарила ее настолько свирепым взглядом, что знахарка тут же замолчала и вернулась к хлопотам за Вентором, положив обе ладони ему на голову. С ее пальцев полился прохладный голубоватый свет, и тотчас же разгладилась гримаса страдания, застывшая на лице юноши, который по-прежнему притворялся, будто без сознания.
— Ну что же, это твое право, — проговорил Норберг, мельком посмотрев на старания Вессы. — Только учти, Марика: обратного хода не будет. Если я сотру твои воспоминания, то ты все забудешь. И про замок, и про Фелана. — Помолчал немного и вкрадчиво добавил: — И про ваши ночи.
