Стимпанк! (сборник) - Блэк Холли

– И что это, к чертовой матери, вообще значит?

– Вот представь себе, скажем, собаку, – так же спокойно продолжала она. – Она милая, пушистая и самый верный на свете друг. Но если ты возьмешь настоящую собаку, из реальной жизни, то окажется, что она кусается, воняет, ссыт на ковер и трахает твой диван. – По классу снова прокатились смешки, но это ее не смутило. – Так вот, Кармайкл, ты вот это и есть. Ты – псина, которая ссыт на ковер.

В полной тишине пасть Кармайкла задвигалась, но наружу не вышло ни звука.

Пока миссис Хендрикс орала на них обоих, я подобрал упавшую на пол тетрадь. Она открылась на последней странице, целиком заполненной одной-единственной детально прорисованной сценой.

– Это что такое? – спросил я, когда мы уже вышли в рекреацию.

Она бросила быстрый взгляд на картинку.

– Это последний гаджет Стим-Герл, – ответила она, не встречаясь со мной глазами.

– Это же пистолет, – медленно сказал я.

В горле у меня как-то совсем пересохло.

Она смотрела в пол и молчала.

– Я думал, Стим-Герл ненавидит огнестрельное оружие и никогда им не пользуется. Это ведь правда пистолет, так?

– Это Пистолет Реальности, – тихо пояснила она.

– И что же такое Пистолет Реальности?

– Он убивает реальность.

И с этими словами она забрала у меня тетрадь и сунула ее в сумку.

Зато после школы она ждала меня у ворот, совсем как в первый раз. Толпа текла со всех сторон; она выглядела очень одиноко. На нее показывали пальцами и смеялись.

Мы пошли вместе – по крайней мере, до первого перекрестка. Она выглядела очень усталой.

– Мне осталось рассказать тебе только одно, – сказала она вдруг.

– Э-э… давай.

– Помнишь, как Стим-Герл и ее отец прошли через портал?

Я кивнул.

– Как и сказала мама, он перенес их прямо на Землю, – тихо сказала она. – Вот только это была не их Земля. Они очутились в другом мире, в другой вселенной. В совершенно неправильной вселенной. Этот мир был… серее, чем их. Печальнее. И правила оказались совсем другие. Гаджеты работали не так. В технологиях больше не было магии. Даже люди там были иные – не такие храбрые, не такие красивые и умные. И они сами тоже изменились…

Голос ее был так печален, что я посмотрел, не плачет ли она. Лицо ее было белее мела.

– А разве они не могли вернуться? – спросил я. – Через портал обратно на Марс?

– Нет, – отрезала она. – Потому что когда они прошли через дверь, она тут же исчезла. Это, видишь ли, была ловушка. Все это с самого начала была ловушка. Мама Стим-Герл все спланировала заранее. Она заманила их через кротовину в эту другую вселенную, где они застряли навсегда и не могли больше помешать ее замыслам. Она просто хотела убрать их с дороги – и из собственной жизни – насовсем.

– И… что же было дальше?

– А ничего. Дальше не было ничего. На этом все кончилось.

– Ты хочешь сказать, это и есть конец истории? – Я ушам своим не поверил.

Она промолчала. Мы подождали, пока красный человечек на светофоре сменится зеленым.

– Ну, пока, – сказала она и пошла через дорогу на ту сторону.

В пятницу на английском ее не было.

Майкла тоже. Зато была Аманда, и она мне улыбнулась. Теплой такой, искренней улыбкой.

Когда я сдавал сочинение, даже миссис Хендрикс, судя по всему, впечатлилась.

– Кажется, ты поймал настоящее вдохновение, – чуть ли не уважительно сказала она.

– А я и поймал, – ответил я. – Меня вдохновила Стим-Герл. – Миссис Хендрикс как-то смутилась. Конечно, откуда ей знать про Стим-Герл. – Я хочу сказать, новенькая. У которой летный шлем и очки.

– Ах, вот оно что. – Она даже удивилась. – Ты про Шенайю Свифт? Не знала, что вы подружились.

– Ну… типа, да, – сказал я. – Она немного странная, но зато рассказывает совершенно очешуительные истории – про молодую изобретательницу по имени Стим-Герл, которая путешествует по Вселенной на космическом дирижабле со своим отцом и всяко приключается…

Тут я понял, что краснею, и поскорее заткнулся.

Миссис Хендрикс нахмурилась, листая мое сочинение.

– Я и понятия не имела, – пробормотала она. – Девочка на уроках всегда сидела тихо. И не сдала еще ни одной работы… Слушай, Редмонд, если встретишь ее на выходных, попроси зайти ко мне первым делом в понедельник, ладно? Пусть у нее будет шанс сдать что-нибудь к аттестации, хоть бы и с опозданием. Кажется, оно того стоит…

– Я передам, – пообещал я.

В обед я отправился к мусоросжигалке. Так, на всякий случай.

Прошло минут пять, я уже собрался уходить, как вдруг объявился Майкл Кармайкл.

– Где она? – требовательно вопросил он.

– Кто?

– Твоя чокнутая подружка. Можешь не притворяться, всем давно все понятно.

Я взял сумку и попытался ретироваться под защиту библиотеки, однако враг поставил заслон на моем пути.

– Я хочу, чтобы ты ей кое-что передал, – сообщил он. – Лично от меня лично ей.

– А ну, пусти, – сказал я как можно отчетливее.

Голос, разумеется, задрожал.

– Передашь ей от меня вот это, – продолжали вражеские подразделения, все еще держа меня за грудки. – За вчерашнее.

И они со всей силы дали мне по морде.

Я стоял на четвереньках, пока он не ушел, и тупо смотрел, как кровь капает на пыльный асфальт. Потом я долго сидел на земле, привалившись к бетонной стенке и прижимая к разбитой губе пачку бумажных платков. Губу разносило на глазах. Надо бы пойти к медсестре, спросить льда. Но никуда я, разумеется, не пошел.

Когда прозвонил звонок, я встал и двинулся в класс. Кровь уже остановилась, зато теперь болело все лицо. В коридоре кто-то выступил из теней и схватил меня за руку.

Это была она. Шенайя.

– У меня есть что тебе показать, – взволнованно зашептала она, таща меня на сочившийся в окно жидкий солнечный свет. – Я все закончила. Он готов!

Она была нервной и какой-то рассеянной.

– Почему тебя не было на английском? – Голос у меня выходил сдавленный, говорить было больно. – Миссис Хендрикс хочет с тобой поговорить…

– Да пошла она, – перебила Стим-Герл. – Смотри, я принесла…

Тут она наконец разглядела мое лицо и затихла.

– Что случилось? – спросила она, помолчав.

– А ты как думаешь? – взорвался я. Совсем не хотел, а взорвался. – Это личное послание тебе от Майкла Кармайкла. За вчерашнее.

Она зажала рот рукой.

– Черт… Извини…

– Да все нормально. – Теперь я звучал куда саркастичнее, чем хотел. Да что ж такое, а?

– Все равно все думают, что у нас с тобой… ну, любовь. И я не первый раз расплачиваюсь за то, что тусуюсь с тобой.

Она отступила на шаг, подняв руки перед собой, словно я мог ее ударить. Шею снова заливала краска, но на сей раз лучше мне от этого не стало.

– Ой, прости, – забормотал я, тряся головой. – Я просто…

Но она уже бежала прочь. Полушла-полубежала на самом деле, через асфальтовый двор, а я так устал, и у меня слишком все болело, чтобы пытаться ее догнать. Может, и я не хотел на самом деле. Я вообще больше не знал, чего хочу. Стоял там и стоял, одинокий и тяжелый, пока не разразился очередной звонок, возвещая, что я сейчас опоздаю на уроки. Вдобавок у меня разболелась голова. Я глубоко вздохнул и пошел назад, в школу.

Мир сегодня выглядел каким-то дешевым и плохо сделанным. Небо было пустое и бледное; краски куда-то подевались. Все кругом казалось грязным и уродливым, распадающимся на глазах. Физику я слушал головой в стол. Учитель говорил что-то о вакууме – так вот, именно так я себя и чувствовал. Как вакуум. Через какое-то время я просто закрыл глаза и дал мыслям уплыть. Я лежал на теплой песчаной дюне, рядом с девушкой. Гладил ее нежную белую шею.

Нет, не ее. Это была просто девушка. Воображаемая девушка.

К концу уроков я был уже совсем сонный и тупой. Я шел к главным воротам, уставившись на землю у себя под ногами. Впереди что-то происходило – путь преграждала толпа. Потом я услышал голос и – откуда только прыть взялась! – принялся проталкиваться в первые ряды.