Сергей Синякин - Журнал «Если» №10 2010
— Эй, смотрите-ка! Лисы! — громко проговорил он, останавливаясь в надежде на то, что Дженни может обернуться и посмотреть.
Он успел понять, что она встревожена, и подумал, что зверьки могут отвлечь ее. Женщины ведь любят животных, не так ли? Он нисколько не сомневался в том, что им нравятся подобные вещи.
— Посмотрите-ка! — снова позвал Ричард. — Две лисы! Прямо посреди города!
Позади лис и над ними маячил Шакалья Голова — дух-покровитель собак, лис и прочих псов. Шакалья Голова не отводил от него сверкающих глаз, но Ричард, ничего более не говоря, отвернулся. По своему опыту он знал, что подобных Шакальей Голове — в очках или без очков — не видит никто из людей, и потому сконцентрировал свое внимание на лисах.
— Две лисы! — вновь воскликнул он.
Мужчина в коричневом дождевике бросил на Ричарда вопросительный взгляд, но поленился поворачивать голову в указанном направлении. Даже при беглом взгляде на Ричарда становилось понятно, что с ним не все в порядке. Громоздкий анорак… прямые нечесаные волосы… двухдневная щетина на подбородке… и никаких мушиных глаз.
— Две лисы!
И снова никто не обратил внимания. Ощущение усталости и одиночества овладело Ричардом. Они так заняты своими очками… в этом вся проблема… они разговаривают с какими-то далекими людьми о вещах, совершенно непонятных ему — непостижимых, как ни пытайся понять.
Тут он заметил, что Дженни идет впереди него. Ричард видел, как ее зонтик — розовый в белый горошек — подпрыгивает над толпой, и бросился догонять. Ему было приятно находиться вблизи нее. Это как-то согревало Ричарда.
— Дженни, — сказал он самому себе, — Дженни, Дженни, Дженни.
И снова от удовольствия усмехнулся щербатым ртом.
— Дженни, Пенни, Хенни, — проговорил он вслух.
«Зеро, единственный йогурт, содержащий менее одной десятой калории на порцию…»
Дженни шла быстро, прогоняя на ходу в памяти все, что ей следовало сделать до завтра. Бен рассердится на нее, если в последнюю минуту все окончится тем, что она примется за розыски забытой, но нужной вещи. Бен ненавидел беспорядок. Он ненавидел любую неэффективность. Дженни и сама была очень успешным доверенным лицом и расходовала свое рабочее время именно на устроение весьма впечатляющего порядка. Однако по какой-то неведомой причине Бен рождал в ней ощущение собственной неловкости и некомпетентности.
«Роковое лето, душераздирающая повесть об обреченной любви, в годы глобальной войны…»
Провайдер, предлагавший Дженни книги для очков, знал, что ей 28 лет, она одинока и принадлежит к перспективному средне-верхнему административно-профессиональному классу. Кроме того, было известно, что она предпочитает обезжиренный йогурт и невысокого пошиба романы, и потому провайдер по многу раз на дню предлагал ей новые диетические продукты и легкие романчики, помимо прочих предметов, которые, как правило, интересовали перспективный средне-верхний административно-профессиональный персонал.
«Неужели один фунт в день такая уж высокая плата за пожизненную охрану?..»
«Одинока, бездетна и не влюблена? Самое время подумать о плате за школу! Обратитесь в Школьное планирование. Просто потому, что жизнь так коротка…»
Но если Дженни относилась к «перспективному средне-верхнему административно-профессиональному персоналу», то к какому разряду населения принадлежал Ричард? Он не мог назвать себя даже типичным членом слоя — «хронически безработного/претендующего на социальное пособие», — образованного людьми с низким доходом, которые тем не менее в целом составляли вполне определенный и доходный рынок. Дело в том, что в возрасте одного года его усыновила и вырастила благополучная семья профессионалов, к тому же он никогда не ассоциировал себя с прочими претендентами на пособие, жившими в стороне от заселенных кварталов в районах социальной застройки. Однако, поскольку Ричард не обладал мушиными глазами, компьютером, телефоном и кредитной карточкой, он просто не мог оставить в публичном домене достаточно глубокий след, который позволил бы обоснованно отнести его к какому-либо социальному слою.
Ричард представлял собой изолят — одиночку. Приемные родители так и не научились любить этого странного ребенка-интроверта. Он ушел от них в семнадцать и теперь практически не поддерживал никаких контактов, хотя они купили ему крохотную квартирку в Гилдфорде, а мать по-прежнему присылала ему деньги и посылки с продуктами.
Трое молодых людей в костюмах — явно биржевые торговцы из Сити — крупными шагами нагнали сначала Ричарда, а потом Дженни. Все они были в очках и пользовались при этом опцией под названием БКВ — или Ближнее консенсуальное видение, — позволяющей обладателям мушиных очей ретранслировать принимаемые ими сигналы по открытому каналу, чтобы слышали окружающие. Это позволяло всей троице одновременно переговариваться с коллегой — четвертым молодым биржевиком по имени Фредди, виртуально присутствовавшим при переговорах.
— Фредди, тупой ублюдок. А ты действительно потерял вчера 90 тыщ за один час?
— Фредди, тупой ублюдок, — пробормотал Ричард себе под нос, укладывая в памяти на хранение для последующего исследования эту странную и абсолютно восхитительную комбинацию дружелюбия и оскорбления. — Фредди, тупой ублюдок, — произнес он погромче.
Ричард рассмеялся. Один из молодых людей повернулся и ожег его яростным взглядом.
Ричард, конечно же, не мог видеть Фредди или слышать его ответ. Однако Дженни, из чисто спортивного интереса, включила движением век БКВ в своих очках, чтобы поглядеть на него (принцип этот как раз и породил весь мушино-очковый бум: тот, кого здесь нет, всегда кажется куда более интересным, чем тот, кто на самом деле присутствует).
— Угу, потерял, как раз 90 тыщ, — говорил Фредди. — А вот на прошлой неделе зацепил 50. Хороший торговец умеет рисковать, дети мои. Смотрите на старого доброго дядю Фредди и учитесь.
«Еще один хвастливый мальчишка в строгом костюме — такой же, как и его друзья», — заключила Дженни, переводя взгляд на часы в блоке аксессуаров, после чего запросила в Интернете расписание поездов. Результаты высветились в левой стороне ее поля зрения. Она моргнула сперва на папку «транспортная информация», а потом на «ж/д». Появившееся окошко потребовало, чтобы она назвала начальную и конечную станции предполагаемого путешествия. Дженни пробормотала названия станций, моргнула и получила расписание двух следующих поездов. Особенного запаса времени у нее не было, поэтому, на ходу оплатив проезд — на что потребовалось только четыре движения век, — она прибавила шагу.
