Майкл Муркок - Месть Розы
– Ты что – прячешься, отец? Прячешься от Владык Хаоса?
– Я получил некоторую отсрочку, пока они спорят меж собой. А здесь я могу воспользоваться заклинанием, последним моим великим заклинанием, которое освободит меня и позволит присоединиться к твоей матери в Лесу Душ, где она ожидает меня.
– Ты знаешь, как попасть в Лес Душ? Я думал – это всего лишь легенды, – сказал Элрик, отирая холодный пот со лба.
– Я отправил туда твою мать, дабы она дождалась меня. Я дал ей надежное средство – Свиток Мертвых, и она пребывает в безопасности в той благодатной вечности, которую ищут многие души, но обретают лишь единицы. Я поклялся, что сделаю все возможное, чтобы воссоединиться с нею.
Тень, словно сомнамбула, сделала шаг вперед и протянула руку, чтобы прикоснуться к лицу Элрика. Было в этом жесте что-то похожее на любовь, но, когда рука упала, в неумерших глазах старика была только мука.
Элрик ощутил нечто вроде сочувствия.
– Неужели здесь больше никого нет, отец?
– Только ты, сын мой. Ты и я, мы оба призраки этих руин.
– И я тоже – пленник этого места? – вздрогнув, спросил альбинос.
– Да – по моей прихоти. Теперь, когда я коснулся тебя, мы связаны узами, покинешь ты это место или нет, ибо такова судьба таких, как я, – быть навечно соединенным с первым живым смертным, на которого я возложу свою руку. Мы – одно целое, Элрик. Или станем единым целым.
И Элрик содрогнулся, услышав в безрадостном до этого голосе отца ненависть и удовлетворение.
– А я не могу тебя освободить, отец? Я был в Р’лин К’рен Аа – там начала нашей истории в этом мире. Я нашел там наше прошлое. Я могу рассказать об этом…
– Наше прошлое в нашей крови. Оно всегда с нами. Эти отродья с Р’лин К’рен А’а никогда не были нашими истинными предками. Они смешались с людьми и исчезли. Не они основали и сохранили великий Мелнибонэ…
– Есть столько всяких разных историй, отец. Много легенд, которые противоречат друг другу… – Элрик жаждал продолжения разговора с отцом. Таких возможностей у него при жизни Садрика практически не было.
– Мертвым дано различать правду и ложь. Это знание искони присуще им. И мне ведома истина. Мы происходим не из Р’лин К’рен А’а. В таких поисках и догадках нет нужды. Нам доподлинно известны наши корни. Ты был бы глупцом, сын мой, если бы стал оспаривать нашу историю, возражать против ее правды. Не этому я тебя учил.
Элрик предпочел промолчать.
– Силой колдовства призвал я сюда драконицу из пещеры – ту из них, призвать которую у меня хватило могущества. Она явилась, и вот я послал ее за тобой. Это последние чары, которые у меня остались. И это первое и важнейшее колдовство нашего народа, самое чистое колдовство – драконья магия. Но я не смог объяснить ей, что надо сделать. Я послал ее за тобой, понимая, что она либо узнает тебя, либо убьет. И то и другое, в конечном счете, соединило бы нас.
Призрак криво усмехнулся.
– Тебя заботит только это, отец?
– Только это я и мог сделать. Я жажду воссоединиться с твоей матерью. Мы родились для того, чтобы вечно пребывать вместе. Ты должен помочь мне добраться до нее, Элрик, и должен сделать это как можно скорее, ибо мои силы иссякают и мои чары слабеют – скоро Ариох или Машабак предъявят свои права на меня. Или навеки уничтожат меня в своем противостоянии!
– И других средств уйти от них у тебя нет?
Элрик почувствовал, как независимо от его воли подрагивает его левая нога. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы преодолеть эту дрожь. Он вспомнил, что давно не подкреплялся своими снадобьями и травами, которые давали ему силы.
– Почти нет. Если я останусь связан с тобой, сын мой, с тобой – предметом моей неправедной ненависти, – то моя душа сможет скрыться в твоей, займет твою плоть, которая суть продолжение моей плоти, замаскируется твоей кровью, которая суть моя кровь. И никогда они не найдут меня там!
И снова Элрика охватило чувство невыносимого холода, словно смерть уже предъявила свои права на него. Он пытался взять себя в руки, все его чувства были в смятении, и он молился о том, чтобы с восходом солнца призрак его отца исчез.
– Солнце не всходит здесь, Элрик. Только не здесь. Оно появится, только когда мы освободимся или же погибнем. Вот почему мы здесь.
– Но неужели Ариох не возражает против этого? Он ведь по-прежнему остается моим покровителем!
Элрик вгляделся в лицо своего отца, ожидая увидеть там следы какой-нибудь новой безумной мысли, но ничего не увидел.
– У него другие дела, и он не смог прийти сюда, дабы помочь тебе или наказать тебя. Его целиком занимают свары с графом Машабаком. Вот почему ты и можешь послужить мне – выполнить задачу, которую я не смог выполнить при жизни. Ты сделаешь это для меня, сын мой? Для отца, который тебя всегда ненавидел, но не пренебрегал своим долгом по отношению к тебе?
– Если я сделаю то, о чем ты просишь, я буду свободен от тебя?
Садрик кивнул.
Элрик положил дрожащую руку на эфес меча и откинул назад голову, отчего его длинные белые волосы образовали в воздухе нечто вроде ореола в свете лунных лучей. Его беспокойные глаза заглянули в лицо мертвого короля.
Он вздохнул. Невзирая на ужас, обуявший его, частичка Элриковой души была готова исполнить желание отца. Однако ему хотелось иметь возможность выбора. Но предоставлять возможность выбора было не в обычае мелнибонийцев. Даже родственники должны быть связаны больше чем узами крови.
– Расскажи, что я должен делать, отец.
– Ты должен отыскать мою душу, Элрик.
– Твою душу?..
– Моя душа не здесь. – Казалось, что тень отца с трудом удерживается на ногах. – Сейчас я живу лишь благодаря своей воле и древнему колдовству. Свою душу я спрятал, дабы она могла воссоединиться с твоей матерью, но, спасаясь от гнева Машабака и Ариоха, потерял хранилище, в которое она была заключена. Найди ее для меня, Элрик.
– Как я узнаю ее?
– Она пребывает в ларце. Но в ларце не простом – он изготовлен из розового дерева, и на нем вырезаны розы. И пахнет он всегда розами. Этот ларец принадлежал твоей матери.
– И как же ты потерял такую ценную вещь, отец?
– Когда Машабак, а следом за ним – Ариох явились за моей душой, я провел их, создав ложную душу – с помощью заклинания из «Посмертных чар», которому я учил тебя. Эта квазидуша на какое-то время и стала предметом их раздора, а моя настоящая душа была в том самом ларце перенесена в безопасное место. Это сделал Диавон Слар, мой старый слуга, который обязался, соблюдая строжайшую тайну, сохранить ее для меня.
– Он сохранил твою тайну, отец.
– О да. И бежал, сочтя, что в ларце сокровище, решив, что, владея этим ларцом, он может манипулировать мною. Он бежал в Пан-Танг с тем, что считал моим плененным духом – наслушался детских сказок, – но был разочарован, когда понял, что нет никакого духа, подчиняющегося его повелениям. И тогда он решил продать украденное теократу. Но он так никогда и не добрался до Пан-Танга – его захватили пираты из Пурпурных городов. Ларец они присовокупили к своей случайной добыче. Моя душа была воистину потеряна. – Все это Садрик рассказал не без прежней своей иронии, едва заметно улыбаясь.
