Александр Тюрин - Червивая груша
— Да тут неплохо в стрелялку поиграть, — оценил Натик, глядя на попутчиков и неказистые домики вдоль дороги. — Эй, Макс, помнишь, «Call of duty-10», там как раз действие происходило в русских деревнях — надо было красных партизан покрошить.
— Я на этот «кал» месяц убил. Партизаны совсем лузеры были, но потом набежали еще какие-то лешие со звездами на фуражками и шерстью на загривке, вот те резвые оказались.
Я не выдержал:
— Один из ваших прадедов был, между прочим, красным партизаном и не лузером — оккупантов нащелкал порядочно.
— Да ладно, что ты всё заедаешься, как крейзанутый, — изрек философ Макс. — Такие теперь правила игры, против потока не попрешь, только жизнь себе испортишь и станешь как эти бабки.
— Точно, наш предок любит писать против ветра, — подтвердил Нат.
— Бабушка, вы тут отеля, то есть… дома отдыха не видели? — спросил я ближайшую старушку, скорее, чтобы отвлечь ее внимание от паясничающих мальчишек.
— Какого-такого шмотеля? — недовольно отозвалась старушка.
— Был тут, Петровна, в советское еще время, — подключилась другая бабуля. — Но его лет двадцать как закрыли.
— Как закрыли?
— Полстраны закрыли, потому что она невыгодная, так чего тут удивляться. Да вот он, — крючковатый старческий палец показывал на несколько заснеженных построек рядом с леском.
— А вот и не закрыли, — вмешалась совсем крохотная бабулька, которую я сперва вовсе не заметил. — Я вчерась ехала за хлебом, только с ранья, видела, что туда от дороги какие-то фигуры шли, вроде как с хвостами.
— И что, выходим? — к нам обернулся старичок-водитель с лицом как печеное яблоко.
— А вы когда обратно поедете?
— Завтра утречком. Если что, до Курново по дороге пять камэ, и пёхом осилить можно, только лучше не в темное время. Всякое здесь бывает — на исламиста, то есть салафиста можно напороться. Едва завидишь мужчину с большой железной банкой — они туда вырезанные органы складывают — сразу беги.
«Фигуры с хвостами» и салафиты с сосудами Дьюара не очень вдохновляли, но я все-таки решился.
— Ладно, парни, выходим.
Мы покинули автобус и я сразу пожалел. Полкилометра до отеля, о котором никто ничего толком не знает. Если я что-то перепутал, еще полкилометра обратно — да по снежку; снегопад был недавно, и дорожку, похоже, никто не расчищал. Потом еще ползти в Курново. Может, конечно, какая-нибудь проходящая фура и подбросит. А может и нет. Да там ночлег искать. Парней простужу, экс-жена убьет — затолкнув мне в рот индонезийский самораздувающийся имплант для ягодиц, лишит права с детишками видеться. Про встречу с салафитами лучше и не думать.
Даже Максику стало жалко моего грустного вида.
— Эй, чего остолбенел, сопли текут, а ты не смахиваешь. Да пошли и особо не переживай. Мы ж спортсмены, в смысле в спортивные-то игры тоже играем: оркский волейбол с отрубленной головой например.
Ребятам вроде и понравилось по снежку бегать, только вот солнце отбрасывало все более длинные тени от сугробов. Минут за пятнадцать дотопали. Вблизи вид у двух корпусов был вполне, их явно модернизировали: окна из поляризованного стекла, стены покрыты микросхемным пластиком переменной цветности — сейчас оттенок у них бирюзовый, крыша из какого-то материала, напоминающего, пожалуй, фольгу. Странно правда, что нет расчищенного подъездного пути.
— Может, передохнем? — предложил Нат.
— Отдохнешь, а потом примороженные яйца от сугроба отскабливай, — критикнул как обычно Макс.
Любит он у меня сочные образы.
— Похоже, парни, мы просто не с того края подошли и вообще не по той дороге ехали, вход с другой стороны.
— От тебя никто другого и не ожидал, — подмигнул Натик.
Мы стали обходить здание — занятие довольно утомительное по глубокому снегу. Неожиданно перед нами оказалась дверь. Черный вход? Надо попробовать — это все же лучше, чем тащиться через сугробы.
Я дернул ручку. Уф, открылось. Наконец повезло.
Мы прошли через что-то напоминающее пищеблок. Никелированные поверхности, экраны и индикаторы, кок-манипуляторы, дотягивающиеся до каждой полки в холодильнике и до любой конфорки на плите, полная автоматизация. Вышли в пустой холл. Уютненько, тропические растения, гелиевая инсталляция — «река, текущая вверх» а-ля художник Эсхер, робоптички поют, вот и главный вход виден. И опять никого… Да чего удивительного, современные отели обходятся без ресепшн, а постояльцы где-нибудь рассредоточились.
— А я, кстати, голоса слышал, — сказал Натик.
— Это у тебя тянучка в брюхе разговаривает, — не согласился Макс.
Ладно, сперва в апартаменты. Номер-то я знаю.
Лифт, похожий на вазу богемского стекла, поднял нас по прозрачной шахте на третий этаж. Мы пошли по модно извилистому коридору с обоями «под пещеру».
Вот и дверь — материал (программируемый наноплант) придает ей вид каменной плиты; табличка «66» будто из позеленевшей бронзы. На экранчике замка появилась надпись «введите код, который был указан в приглашении и приложите любой палец к сканирующей поверхности». Память у меня работает когда хорошо, а когда и не очень — но тот код я запомнил, потому что он очень напоминал номер школы, в которой я учился. Ввёл — сезам и открылся.
Этот номер был подготовлен к приезду гостей. Внутри, по счастью, никакого пещерного дизайна, еще нам наноплантовой паутины не хватало.
Одна большая кровать, две маленькие, установленные на одной хромированной опоре и заправленные.
Кондиционер фурычил, поддерживая температуру и влажность, в плоском холодильничке — ледяные напитки, даже пол в ванной — теплый. Спрятанный где-то рум-компьютер приконнектился ко мне, когда я еще шарил по стене в поисках включателя света и теперь накладывал виртуальные окна на место реальных. Сплошные пальмы плюс голубое море.
— Пальмы с морем — убрать к чертям, доложить о наличии других постояльцев, — скомандовал я рум-компьютеру, но тот был туп как морская свинка. Для получения сведений о «других постояльцах» надо было иметь административный доступ.
— А если тут больше никого нет, мы, что, будем ночевать одни в огромном заброшенном домище? — засомневался Натик.
— Уж призраки тут наверняка имеются, — охотно откликнулся Макс. — Привидения придут познакомиться, полтергейсты явятся — яйца покрутить.
Всё стабильно, он в своем тинейджерском репертуаре, хотя ему и двенадцати нет.
— Скорее, придут медведи и спросят, кто спал на моей кроватке и кто лопал из моей миски, — Нат вдруг вспомнил сказку, которую я ему рассказывал, когда ему было года три.
