Майкл Роэн - Полуденные врата
– Ты, значит… работаешь здесь?
Она саркастически приподняла бровь.
– Когда захочу. – Она снова потянулась, и полы халата разошлись ещё шире. – Я ничем не обязана, хочу – прихожу сюда, хочу – не прихожу: как мне нравится. – Изогнувшись, она поднесла стакан с виски к моим губам. – И выбираю, кого хочу. Не обязательно в интересах дела. – Она произнесла эту сложную фразу с милым кокетством, и мы засмеялись.
Девушка прислонилась лбом к моей голове, и белокурые волосы скользнули по моему плечу, её губы коснулись моего уха.
– А вообще-то, я здесь дома. И ты можешь оставаться здесь сколько захочешь. Нам никто не помешает.
Она поднесла мою руку к поясу халата, секунду её теплый живот трепетал под моими пальцами, потом узел пояса распался, и халат распахнулся. Почти бессознательно я обнял её за талию и притянул к себе. Почти бессознательно, поскольку хотя мое сердце бешено билось, так же бешено работал мой мозг. «Колесики, часовой механизм и криогенные чипы» – как сказал про меня Дейв. Другие говорили ещё хуже, особенно женщины, и, возможно, они были недалеки от истины. Но случалось, этот самый часовой механизм выручал меня, заставлял взглянуть на вещи циничным взором, с настороженностью и недоверием к иллюзиям, которые по большей части были моими собственными. С женщинами у меня обычно не было сложностей, но я прекрасно знал, что неотразимым меня назвать нельзя.
А эта девушка, казалось, хотела убедить меня в обратном. Если ей это было нужно не из-за денег, то из-за чего-то ещё, чего-то она явно от меня хотела, но после пережитых страхов я не был уверен, что смогу соответствовать. Я не терплю, когда кто-нибудь играет на моих чувствах; неважно, секс ли это, деньги, проявление власти или ещё что-нибудь, я не выношу, когда меня хотят прибрать к рукам. А Рангда каким-то образом, несомненно, к этому стремилась.
Вдобавок меня беспокоил Дейв; куда он-то подавался? Может, ему кто-нибудь тоже помог?
– Нет, – прошептал я, так как дышать мне было трудновато, и осторожно отсадил девушку обратно на подушки. – Не сейчас… Мне нельзя задерживаться.
– О, пожалуйста! – выдохнула она, тогда как, будь она обыкновенной девушкой из бара, она начала бы хныкать и называть меня «душкой». – Пожалуйста, останься. Ты мне нужен, я тебя хочу…
Я попробовал осторожно высвободиться.
– Там остался мой друг, ему грозит опасность.
Она кокетливо надулась, изображая нетерпение, и, откинувшись назад, совсем распахнула халат, раздвинула ноги и, стараясь удержать меня, закинула свою ногу на мою. Схватив мою руку, она заскользила ею по гладкому бикини, пока рука не оказалась у неё между ног. Сквозь тонкую ткань я чувствовал все – возбуждающее, ликующее тепло, намек на влагу. Она прижала мою руку к себе и изогнулась. Другой рукой она…
Я проглотил застрявший в горле комок – это был обычный прием проститутки, но в нем ощущалась властность, настоятельный призыв к неведомым глубинным чувствам, более мощным, чем любые запреты. Часовой механизм, колесики, чипы… а за ухом у меня, словно издеваясь над ними, отчаянно бился пульс. Я притянул её к себе, сжал в объятиях, сгорая от желания и гнева, гнева на то, что мою волю испытывают…
– Нет! – снова прохрипел я и тут же пожалел об этом. – Я тоже хочу тебя! Ты даже не представляешь, как хочу! – «Не представляешь, потому что не знаешь, до чего ты похожа на Джеки», – пронеслось у меня в голове. – Только не сейчас… Понимаешь… я бы… Ты такая красивая, но я не могу. Не должен.
Неожиданно она отпрянула от меня, вскочила так быстро, что я вздрогнул, испугавшись, что она сейчас закатит истерику или вызовет парней из бара. Но она только медленно, без выражения оглядела меня с ног до головы и завернулась в халат.
– Если ты говоришь правду, – выговорила она, – то вернешься сюда.
– Вернусь! – воскликнул я, испытывая огромное облегчение, и заправил рубашку в брюки.
– Ты у меня в долгу. Верно?
– Разумеется, конечно!
Но когда я полез за кошельком, она остановила меня.
– Для меня это не работа. Я открыла тебе дверь, впустила тебя, ты стал моим, теперь ты дашь мне обещание, и оно снова приведет тебя ко мне. Обещай, что вернешься. Скоро. – Она улыбнулась и поправила мне галстук. – Видишь, я не назначаю тебе ни дня, ни часа. Это ни к чему. Я чувствую, что нужна тебе. Ты ещё много чего найдешь во мне, а я в тебе. Ты мне откроешься. Обещай!
Я смотрел на неё в смятении. Много ли она разглядела во мне и каким образом? Но она была права. Какая-то часть меня уже принадлежала ей. Она её присвоила. Этого она достигла.
– Я должен тебе не только обещание. Я должен больше, – сказал я. – Договорились. Я вернусь. Скоро. Обещаю. Больше ты от меня ничего не хочешь?
Она улыбнулась и сдержанно кивнула.
– Пока хватит. Я выпущу тебя через другую дверь. На шумную улицу.
Она взяла меня за руку, и мы уже готовы были выйти из комнаты, но я вспомнил про меч.
– Да, я должен взять это, – испытывая неловкость, сказал я и удивился – таким нетерпеливым, чуть ли не злобным взглядом наградила она меня. – Объяснять долго, но я не могу выйти на людную улицу с такой штукой. Нет ли у тебя чего-нибудь, во что его можно завернуть?
Она огляделась, потом схватила со спинки стула тонкий шарф или шаль и накинула на меч.
– Спасибо. Я верну.
Она кивнула, словно не сомневалась, что так и будет. И, наверное, была права.
Она снова вывела меня в темный коридор, мы поднялись по лестнице, потом спустились, перешли по скрипучему мостику через дурно пахнущий маленький двор, где в загородке рылась черная свинья, вошли в узкую дверь и снова пустились в путь по коридорам, слабо освещенным только окошками, затянутыми промасленной бумагой. Под одним таким окном храпел темнокожий мужчина. Девушка недовольно поморщилась и, к моему удивлению, сильно его пнула. Из дверей, мимо которых мы проходили, доносился шум, но, кроме спавшего в коридоре, мы не встретили никого, пока не вышли в большой грязный холл, содрогавшийся от пульсирующей музыки диско. В конце холла была дверь, а с другой стороны, за аркой, завешенной пластиковыми ленточками, виднелось просторное, слабо освещенное помещение, заставленное столами и разделенное на кабинки; в глубине на крошечной сцене извивались и корчились смуглые фигуры. Оттуда несло потом, пивом и дешевыми сигаретами, да ещё дезинфекцией.
– Бар, – кивнула Рангда, её пластиковые босоножки постукивали по растрескавшемуся виниловому полу. – Дорогие напитки, дешевые девочки. Переберешь одного – поневоле отдашь деньги за другое. Так или иначе, всё равно окосеешь. Когда вернешься, спроси меня, выпьем вместе.
Я ещё раз пристально всмотрелся в нее.
