Антон Соловьев - Королевство свободных
— Какое такое святотатство, ты толком объяснить можешь?!
— Через Золотые врата проехал всадник.
— О Боже! — Я крещусь. — Пресвятая Дева! Арий заступник! Защитите нас!.. — И, успокоившись, говорю: — Пьян этот всадник, небось!
В уме уже представляю, какого рода наказанию я подвергну его, если он благородного сословия… Нет, без разницы. Все равно голову с плеч. Чтобы знали. Неужели у нас ничего святого не осталось в этом городе?
— Он не пьян. — Видать, лицо у меня налилось краской, раз гвардеец на шаг отступил боязливо.
— А кто таков? Откуда? Из каких?
— Не могу знать, благородный дон!
— Ладно, идем, — я киваю своей небольшой свите, состоящей из кастеляна, писца и двух слуг.
Спешно, однако сохраняя достоинство, идем к Золотым вратам. Там уже столпилось немало народу. Зевак из простонародья гвардейцы оттесняют древками копий. Дон Федерико нервно покрикивает, требует разойтись, при этом многозначительно держит руку на эфесе меча. Подходим ближе.
Святотатец действительно не пьян. Бог мой! Да ведь это брат-воин из мэнгерского ордена. Да еще через Золотые врата! Что ж, меня тоже ждет нелицеприятный разговор с наместником. До чего дожили-то! Мэнгер средь бела дня устраивает провокацию. А народ смотрит на все это и ахает. А стража даже не скрутила его! Окружили да выкатили свое глупые бельма, точно бараны. А парень в орденском облачении стоит, улыбается да коняшку свою успокаивающе треплет по холке. Да и какая коняка? Так, бурая худая кляча! Стойте, стойте, благородные доны! Что-то здесь не так. Понять бы только что!
Как там учил древний философ Аристогор? Собери все мельчайшие факты, что тебе известны, и из них выведи истину. Я махнул рукой дону Федерико: мол, все нормально, смутьян под стражей. Но надо подумать. Федерико изящным движением достал из рукава туники платок и начал им медленно, с достоинством утирать вспотевшее лицо.
Так. Всадник в облачении брата-воина. Ясно как день, что приехал на кобыле, да еще шестилетке, не младше. Воин не старше сорока. Так, совпадает. Но это все знают, чуть ли не с младенчества. Потому и кричат о святотатстве. Эдак любой может вырядиться, сесть на бурую кобылу и проехать через Золотые врата.
Только пока никто не дерзнул такое учудить. Пока. В том-то и дело. Но в пророчестве умирающего от ран короля-ванда были и другие приметы. Кто стоял у постели монарха в то горькое и скорбное время? Конечно же, маршал его величества, почтенный предок мой, дон Рамиро де Лумаро, герцог Сарский. В честь него всех первенцев рода нашего и называют на первую букву священного имени предка да назначают хранителями Золотых врат.
Мало, очень мало людей в княжестве, кто знает истинную причину того, почему наследные герцоги Сарские являются хранителями Королевских врат. Оно, конечно, верно, что раз хранишь Королевские ворота, так и за всю столицу в ответе. Ан нет! Ведь только дон Рамиро слышал последние приметы, по которым можно узнать истинного короля.
Так! Главное не волноваться! Это ж до чего я додумался! Что мне, дону Риго, выпала честь лицезреть возвращение истинного владыки Сарана! Да быть этого не может! Сейчас задам я вопросы и отправлю самозванца в тайную канцелярию, аккурат под грозные очи хранителя Большой королевской печати, пресветлого нашего герцога, дона Лумо де Веньялло. Только надо спросить сначала. Я делаю знак страже разойтись.
Подхожу к незнакомцу. Еще, может, и не поймет меня. Если он из Саваньи или Барио, то их говор столько слов из ромейского заимствовал, что южан понимают с пятого на десятое. Обращаюсь к нему. Нет, говорит хоть и с характерным придыханием в «рэ» и «ди», но сносно. Глаза зеленые, зрачки прищуренные, через переносицу и левую щеку шрам проходит, старый уже. Видать, мечом али копьем в глаз целили, да шлемная полумаска спасла.
Дон Федерико аж чуть из туники и штанов своих с кисточками на икрах не выпрыгнул. Наедине! Со святотатцем! А потом смекнул. Дон Федерико тоже из старого рода, что родословную свою от древнего рода Наверро ведет. Может, и знает он кое-что о последнем слове короля-ванда. На гвардейцев прикрикнул: дескать, хочет дон Риго поговорить со смутьяном, а остальное не ваше собачье дело.
— Скажите мне, сударь, — обращаюсь я к нему, когда мы порядочного отошли от гвардейцев. — Знаете ли вы, чрез какие врата въехали в столицу нашего княжества?
В зеленых глазах отражается явное непонимание моего вопроса. Такое сыграть невозможно, даже опытному жонглеру невозможно. Или все-таки нет?!
— Знайте же, сударь, что вы въехали в славный город Талбек чрез Королевские врата. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Какое-то время в зеленых глазах тлело только прежнее непонимание. Лицо же еле заметно дрогнуло, и застарелый шрам четко проступил на щеке. Было ли в пророчестве что-то о шраме? Точно не было. Тогда неясно, зачем Мэнгеру посылать человека с такой ясной приметой. Опять же, обратимся к науке логике, что великий Аристогор изобрел. Если в пророчестве ничего не говорится о шраме, значит человек со шрамом не тот, о ком говорит пророчество. Так или не так? Кажется, я начинаю путаться. И кончики пальцев будто немеют.
— Скажите мне, сударь, откуда вы прибыли?
— Я прибыл из Каррлдана, — отвечает брат-воин.
— Хорошо, а к нашему славному соседу вы прибыли из каких краев?
— Из Мэнгера, — так же спокойно отвечает брат-воин.
Перед моим мысленным взором расстилается карта нашего княжества. Совсем новая, ее рисовал картограф в прошлом году, ромей по происхождению, но уроженец Сарса, земляк, стало быть, мой. Из благородных, ясное дело, другому бы и не поручили дело государственной важности. Карта. Я мысленно представляю его путь, прикидываю стороны света. С севера. «Будет путь его с севера».
— Скажите, сударь, вы посвящены в духовный сан?
— Нет, — отчеканил он, как клинком рубанул.
— А отчего же вы надели облачение брата-воина? Вам ведь известно, как относятся к братьям-воинам у нас, на юге. Удивляюсь, как вас еще не вздернули простолюдины.
— Я хорошо платил в ваших корчмах, не задирал путников, не напивался допьяна и не задерживался на одном месте подолгу.
Да, отвечает как солдат.
— А зачем вам вообще понадобилось надеть сие облачение?
— Я думал, оно мне поможет беспрепятственно проехать через переправу на реке.
Ага, это он, видно, близ замка дона Роны переправлялся. Самое узкое место. У моста — всегда кордон из братьев-воинов, а в двух полетах стрелы — застава.
— У вас были с собой какие-то бумаги, подорожные?
— Нет.
— Так как же вы, сударь, думали проехать без подорожных, пересекая границу двух держав, коие… — Я замялся: тема была скользкая.
