Гэри Райт - Дорога на запад
- Клянусь всеми богами, - сказал он коню, - ты - король лошадей!
Конь не возразил, и с тех пор эта односторонняя беседа продолжалась и продолжалась. Кевин считал, что это совершенно безвредная привычка. В городе ему приходилось встречать людей, которые беседовали с пустым местом и умудрялись при этом получать ответы. Поскольку Кевин путешествовал в одиночку, то и советовался он только с самим собой; в любом случае он не стал бы вступать в разговоры с первым встречным. Конь же обладал тем преимуществом, что не перебивал, не возражал и не бормотал себе под нос, как помешанный. Это действительно был очень хороший слушатель. Он следовал чуть сзади, согласно кивал при каждом шаге, а его массивные копыт расплескивали грязь во все стороны. Голова его была опущена, глаз полузакрыты, и казалось, что стоит Кевину остановиться, и конь либо заснет на полушаге, либо налетит на него.
Но это был не просто чудовищно большой конь: это была настоящая боевая машина. Ноги коня напоминали колоды, а голова была такого размера, что может привидеться только в кошмарном сне. Спина этого огромного животного находилась на две ладони выше человеческой головы, поэтому очень многим казалось, что к коню такого размера непременно должна прилагаться и лестница, чтобы взбираться по ней наверх.
Конь этот в полном боевом облачении, чувствуя на спине вооруженного всадника и видя перед собой врага, превращался в сеющее ужас создание. Ни дремоты, ни тупого безразличия, ни полуприкрытых глаз. Вместо всего этого конь приобретал демоническую внешность. На одной из тренировок этот конь в щепы разбил семь манекенов за время, за которое не успел бы упасть н землю подброшенный камень. Головы двух из этих манекенов отыскали потом шагов за двадцать от того места, где произошло показательное сражение.
Но теперь это была просто большая и грязная лошадь, которая плюхала и булькала в грязных колеях долгой-долгой дороги. Поводья небрежно свисали с седла. На коне была надета только широкая нагрудная пластина, а все остальное снаряжение и экипировка, в том числе и имущество всадника, было приторочено к седлу или размещено в седельных сумках, так что щит тоненько звякал о стальные пластины сбруи при каждом шаге.
"Лигу проходи пешком, лигу проезжай верхом", - гласило старинное правило; этого правила следовало придерживаться, если нужно было в долгом пути сберечь коня и одновременно размять ноги. Но теперь, оглядываясь назад, Кевин думал, что это дюжее животное вполне могло бы нести на себе целого быка в течение дня, а под вечер еще и сразиться с дюжиной раненых медведей.
Он шагал на некотором расстоянии, чтобы та грязь, которую разбрызгивали могучие копыта, не попадала на него. Сам он навьючил на себя то, что в академии называлось "снаряжением и оружием первой необходимости" и которое проще было надеть на себя, нежели нести в руках. Тонкая подпоясанная кольчуга длиной до середины бедра свисала из-под простого нагрудника. Широкий меч в ничем не украшенных ножнах был укреплен з спиной, рядом с колчаном стрел, так что и то и другое можно было без труд достать через правое плечо. В левой руке Кевин держал ненатянутый длинный лук и одну стрелу, хотя из-за сырости тетива лука ни на что не годилась. С пояса свисал на бедро старый кривой нож в побитом чехле. Притороченный к седлу щит был простой ромбической формы и также не нес на себе никаких украшений, кроме круглых заклепок, которые крепили усиливающие конструкции щита. Углы его острыми кончиками торчали вперед.
Теперь, когда снова выглянуло солнце, темный капюшон его бурого дорожного плаща был откинут на плечи. Темные шерстяные гамаши были заправлены в высокие кожаные ботинки, доходящие почти до колена. Спереди к ботинкам были прикреплены клепанные металлические поножи, защищающие ногу от голени до колен. И весь он почти до пояса был забрызган дорожной жирной грязью.
Несмотря на то, что последний, внезапно начавшийся дождь так же внезапно прекратился и спрятался где-то между холмами, это почти ничего не меняло. Резкие, внезапные порывы ветра низвергали с деревьев настоящие водопады сверкающей холодной воды. "Ну, да, - думал Кевин, - извечные жалобы путешественников: холодные ноги и промокшая задница". Теперь ему придется снова чистить оружие и амуницию, чтобы не дать ему заржаветь. Если бы он мог также отчистить те грязные пятна, которые, как ему думалось, пятнают его изнутри...
Кевин с любопытством наблюдал за повадками ветра, царствующего в этих холмах. Они сильно отличались от тех, к каким Кевин привык на море, словно их раздували совсем другие духи. Подобно легендарным лесным котам, они, казалось, подолгу лежали в ожидании, прячась за грядами холмов, чтобы оттуда внезапно броситься на неосторожного путника, обрушиться на него с крутых склонов шаловливым дуновением или дождем, а затем юркнуть куда-то в лощину между холмами, и тогда яркое солнце снова сверкало в небе. Стоял как раз месяц Майор - месяц Цветущей Луны, как его называли некоторые, и раннее теплое лето уже бушевало в нижних землях. Кевин проходил по этим землям, где ласковые ветры ерошили кудри юной листвы и где небес светились такой невероятной голубизной, что казалось, стоит чуть задеть их, и они зазвонят, словно огромные колокола, в которые, бьют где-то з горизонтом. Но по мере того, как невысокие холмы горбатились все выше и выше, по мере того, как все круче уходила вверх дорога, казалось, что Кевин путешествует навстречу времени. Низкие, быстрые облака все чаще разражались дождем, холодным потоком стекающим затем по темным и голым откосам, а на дальних вершинах, когда на краткое время рассеивался туман, Кевину случалось увидеть сверкающие покровы нерастаявшего снега.
- Да, короткая нам выпала весна, - говорил Кевин, обращаясь к коню. - Мы снова возвратились к зиме.
Мимолетная улыбка тронула губы Кевина, он припомнил жилистого и беззубого старика - вышедшего в отставку после тридцати или более лет королевской службы ветерана, который занимался в академии вооружением и экипировкой.
- Не важно, куда вы стремитесь, парни, вы там будете! - говаривал он. - Нет смысла возвращаться назад, там вы уже побывали.
Курсанты смеялись и повторяли эту фразу друг другу до тех пор, пок она не стала частью фольклора академии.
- Не важно, куда мы стремимся, - сказал Кевин коню, - мы все равно туда попадем!
И вот теперь он шел навстречу крутым холмам и ветрам.
Точного места назначения он пока не имел. Однажды у него уже было место, которое называлось домом. Он знал, что это место находится н западе, но оно далеко. На запад, к морю, которое называлось Внешним Пределом, а затем, кажется, на юг. Если он туда попадет, он сразу узнает эти места. По временам ему казалось, что он отступает от чего-то в большей степени, чем от своей цели. Целыми днями он, бывало, мрачно хмурился, глядя вперед, где дорога совершала все новые и новые повороты, двигаясь внимательно и осторожно, но не ожидая за этими поворотами ничего особенного. Ему говорили, что дорога опасна для одинокого путешественника, но он лишь улыбался в ответ на предостережения. Он зашел уже в такую даль, а единственной серьезной опасностью, с которой он столкнулся, был опасность подвернуть ногу в глинистой колее. Со времен академии он прошел очень длинный путь, часть которого пролегала через Северо-восточное королевство и которую он постарается забыть как можно скорее - если сможет.
