Янина Жураковская - На краю времени
Принц мысленно помянул Зелгариса в выражениях, часть которых была подцеплена у Детей Света, а часть у отца во время заседаний правительства, когда он пытался застращать свой кабинет министров и генеральный штаб.
— Энорэ, сжальтесь над несчастным, который сейчас у ваших ног! — взмолился он со всей искренностью, на которую был способен. — Вы самое необыкновенное создание во Вселенной, самое доброе, нежное и прекрасное, а я мерзавец и идиот, мне давно пора разнести череп из бластера, пустить на удобрения, испепелить и разорвать на куски. — Подбор слов не слишком впечатлял, аргументация хромала на обе ноги, но принц надеялся, что неподдельное раскаяние в голосе искупит огрехи. Только куда вдруг пропали и спокойствие, и логика, и умение держать себя, хотелось бы знать?… — Простите меня, синеокая. Я не слишком силён в речах. Я старый солдат и не знаю слов…
Она тихо хихикнула. Принц воспрял духом.
— Донна Роза, я старый солдат и не знаю слов любви… Охохонюшки, на вас сердиться — что воду решетом носить, — она снова хихикнула и тут же без всякого перехода спросила: — Откуда вы знаете, что у меня синие глаза?
— Я… ну… — замялся принц. — Просто я…
Разум утонул в эмоциях без шанса всплыть. Лучший агент секретной службы Императора лепечет, как мальчишка. Позор!
Он бы мог ответить: "Я знаю не только это. Я знаю, что когда ты улыбаешься, на твоей левой щеке появляется ямочка, ведь моё зрение в несколько раз острее твоего, и света луны мне вполне достаточно. Я слышу, как ты сейчас ерзаешь на каменных плитах, тихо покашливаешь в кулак и дышишь на ладони, пытаясь их согреть — мой слух тоже чувствительнее твоего. Тебе холодно, дитя тёплого солнца, а я почти не мёрзну, я, ардражди, один из расы владык. И — ты не ошиблась — аристократ в двести шестом колене, но кровь у меня не голубая, а красная, как у тебя. Что ещё? Я принц. Кронпринц, если тебе интересно. Бывший наследник, которого отец-император своею царственной дланью столкнул с башни, когда в его изъеденном паранойей мозгу родилась мысль, что сын вербует союзников, дабы совершить государственный переворот. Теперь я вишу на стене, досадуя, что ничего подобного спланировать не догадался, и надеюсь только на тебя. Ещё? Ещё я ментат, и весьма бесцеремонно пытался залезть в твой разум, а ты даже не заметила, что вытолкала меня вон…"
Может, она бы на него не обиделась. Даже скорее всего. Но проверить Риган не решился.
Потом. Он расскажет ей потом, решил принц.
После рождения их третьего сына, например.
— Я хорошо вижу в темноте, — после секундной заминки проговорил он. — А глаза у вас очень красивые.
— Заурядные, — фыркнула она, затягивая последний узел и ёжась на ледяном ветру. В воздухе кружились редкие снежинки, падая на камни и тут же тая.
— Изумительные, — мягко возразил он. — Значит, мужа, который будет вас любить, детей и королевство впридачу? А империя вас не устроит?
— Это предложение руки и сердца? — кокетливо спросила она, ни на миг не поверив в серьёзность его слов.
— Пока только сердца, — невозмутимо заметил он. — Надеюсь, руку мне предложите вы.
— Я уже говорила, рукой мне не дотянуться. Сейчас я спущу вам шарф с узлами, он длинный и достаточно крепкий ("Надеюсь. Очень надеюсь"). Смело хватайтесь за него и вылезайте.
— Постойте! Разве вы не должны потребовать от меня страшной клятвы на крови во исполнение своих желаний?
— Зачем? Если вы захотите нарушить обещание, никакая клятва вас не удержит. А захотите сдержать, это будет только ваш выбор… пчхии! — она чихнула и громко хлюпнула носом. — Всё, хватит с меня, беру свои слова обратно, меняю империю на банку малинового варенья и чашку горячего чая. Давайте, скорее спасёмся и пойдём греться!
— Mei hiart unt mei soil u yurs. Fariver unt ever, — с жутчайшим акцентом пробормотали из-за стены. Девушка поморщилась, даже не пытаясь понять услышанное, и снова чихнула, а незнакомец, чуть помолчав, властно произнес: — Энорэ, сделайте так. Завяжите кирш вокруг талии, сядьте к парапету, а свободный конец сбросьте мне. Если не можете, — продолжал он, угадав её возражения, — перекиньте кирш через плечо назад, наискось, пропустите длинный конец под рукой, сожмите крепко. Короткий конец обмотайте вокруг ладони другой руки и держите. Отступите на два шага от края площадки, левая нога вперёд, правая назад, отклонитесь, чтобы создать противовес и…
Его голос внезапно пресёкся. "Сорвался!" — будто током ударило её, и она кинулась к парапету, холодея от страшного предчувствия. Стремительно наклонилась, едва не перелетев через край, обдирая пальцы, ухватилась за каменный зубец, и облегчение затопило её как вздувшаяся от талого снега весенняя река — он был там.
— Жив… жив…
— Не надо. Ну что вы. Успокойтесь, — она не сразу поняла, что он говорит такими короткими, точно рублеными фразами, чтобы не дать голосу сорваться, а тёмная полоска на лице, смутно белеющем во мгле — текущая из закушенной губы кровь. А когда поняла, едва не взвыла в голос. — Это ничего. Ничего. Вы слышали, что я сказал?
— Д-да, — всхлипнула она.
— Повторите.
— Перекинуть шарф через плечо, одной рукой держать длинный конец, другой короткий, отклониться назад…
— Крепче упирайтесь ногами в пол. Не пытайтесь тянуть кирш на себя. Просто держите. Остальное — за мной.
Она послушно выполнила все его указания, и, спустив длинный конец шарфа за парапет, отступила назад. Ветер бил ей в лицо, словно пытаясь оттолкнуть от края смотровой площадки, текущие из глаз слёзы высыхали, оставляя солёные корочки на щеках, сердце колотилось с неистовой силой, волосы отчаянно пытались встать дыбом. "Ты всё… не так… он сейчас… а ты! — обезумевшими птицами метались в голове обрывки мыслей. — Угробишь… даже не спросила… не узнала… угробишь… неправильно… имя спросить… что же он медлит?"
— Не бойтесь, — попытался ободрить он, словно бы почувствовав её ужас. — Всё будет хорошо. Теперь вам так просто от меня не отделаться. Если мы во что вцепляемся, это «что-то» можно вырвать только из наших холодных мёртвых рук. Спойте ту песню.
— Ч-что? — ошалело переспросила она. — К-какую песню?
— Ту, что вы пели. Про замок. Давайте. Прошу вас.
Она несколько раз вздохнула, силясь унять нервную дрожь. "Песню, так песню. Он знает лучше. Наверное. Всё будет хорошо. Он так сказал. Но если соврал, я своими руками скину его с этой башни!!"
— Дай ответ, зачем прошла я столько световых лет? — запинаясь, начала она. — Ночь и свет, я зрела гибель и рождение планет! В который раз я вижу эти сны, но не пойму, призвали или обрекли? — Сильный рывок натянувшегося шарфа дернул её к парапету. Она с трудом устояла и отклонилась назад, что есть силы упираясь ногами в неровный каменный пол. Шарф зловеще затрещал. Она зажмурилась и с отчаянием продолжала: — Вечные сумерки здесь… нет ли людей, ни богов… там ветра нет, там странный замок стоит… на краю времени! В окне есть свет, но для кого он горит? На краю времени решаются судьбы планет…
