Джал Халгаев - Книга Мёртвых
К сожалению, хоть рана от копья и зажила начисто — от нее остался только лишь кривой красный шрам — следы скверны на теле остались, пусть и прекратили распространяться дальше по телу, и рука неимоверно болела. Пришлось искать выход: я начал ведрами жрать коренья, от которых в голове гулял ветер и от которых я становился тупее и медлительнее.
Я сделал вывод, что это все-таки проклятие, но зелье принимать не торопился. Кто знает, лечит оно хворь или накладывает еще одну — в делах с магией и алхимией всегда надо держаться от обеих подальше.
Через месяц таких мук я сдался и залпом выпил сразу две штуки, уже в который раз лишаясь чувств на целых три недели. Зато чернота схлынула, остались только глубокие рваные раны, гниющие по краям, но и они со временем зажили — не пришлось отпиливать и руку.
Таким макаром я прожил еще двенадцать лет, все больше углубляясь на юг, где оказалось так же пусто, как и на севере. Похоже, я остался один… Я и эти проклятые жухлые растения, которыми мне приходилось питаться, чтобы не сдохнуть от голода.
Каждый день я думал, как возможно выбраться отсюда, решимость оказаться на свободе снова горела во мне, но чем дальше я шел, тем абсурднее казалась эта идея. Кажется, нет конца этой чертовой пустыне…
А потом случилось нечто.
Я как обычно целый день вспоминал в подробностях все проведенные здесь дни, медленно подбираясь к прошлой жизни, которая, как назло, вечно от меня ускользала. Я сошелся на том, что провел в этой дыре вот уже три с половиной сотни лет.
— Пора выбираться, — прошептал я. — Пора выбираться… Но как?
Ответ пришел сам собой.
На закате я вышел из своего жилища, чтобы набрать кореньев и настрогать для себя коры, как услышал снизу голоса. Я снова устроился у дороги, и, похоже, на этот раз удачно.
Заинтригованный услышанным, я прихватил с собой мешок и спустился на несколько уровней ниже, устроившись в зарослях колючего кустарника, припорошенного снегом.
Их было пятеро, и все на конях: один седой старик с козлиной бородкой и в богатой заячьей шубе и четыре солдата в дешевых ржавых доспехах, надетых поверх таких же серых кольчуг. На каждом из стражников красовались объемные круглые шлемы, украшенные красными птичьими перьями, и длинные алые плащи, ярко выделяющиеся на общем фоне.
Старик что-то бормотал. Он повел своего гнедого вперед, отделившись от общей группы, и скрылся в чаще хвои. Выглядел он, мягко говоря, обеспокоенным. Лицо белее снега, волосы, не прикрытые шапкой (что за?..), растрепаны и походили на извивающихся змей, и глаза — безумные глаза, которые я сам часто вижу в отражении, — что-то искали в округе. В общем, ничего примечательного.
Желая узнать, как они тут оказались, я пробрался ближе к солдатам и прислушался.
— На кой хер мы вообще сюда приперлись? — один из них поежился от холода и стянул с головы шлем. Я ужаснулся: половина его лица напрочь отсутствовала. Словно у восковой статуи, левая часть его головы, лишенная всяких волос, оплыла вниз, покрытая безобразными красными шрамами от ожогов, от которых даже меня воротило.
— Прекращай ныть, Ник, — сплюнул второй, здоровый и неповоротливый как медведь. — Задрал уже…
— А тебе самому это не надоело? — продолжал возмущаться «шрам». — Каждый херов раз, как только находится самое грязное дело, отправляют именно нас! Да я еще только в нужнике не копался, Деррит. Хотя помяни мое слово: вот-вот нас туда и отправят.
— Угу, — третий баюкал на руках внушительных размеров моргенштерн. — Мы только закончили разгребать дерьмо под Бренной, вернулись домой, а тут опять: ведите, говорит, старика в эту дыру, так еще и намагиченную по самые помидоры. Кокнут тут нас, точно кокнут! Гребаный Эрик, чтоб его черти побрали!
Последний, отмалчивающийся до этого момента и имевший на плече алую повязку — главарь банды, вдруг предложил:
— Я тут подумал… Делать нам здесь все равно нечего. Того и гляди выглянет из-за угла какая-нибудь тварь и схавает за милую душу…
— Хватит темнить, Борк, говори, как есть, — прогудел «медведь».
— Я что предлагаю: можно облегчить жизнь и себе, и старичку.
Губы «шрама» вытянулись в безобразную ухмылку двуликого.
— Прикончим его сами, а Эрику скажем, что, мол, виноваты, не уследили: старика сожрал шонк? Получим, ясен пень, втрое меньше, зато хоть выберемся живыми.
— Именно. Все согласны? — он дождался, пока каждый из трех кивнет. — Единогласно.
«Плевать! Говори, как вы сюда попали!».
— А как же его дочурка? — поднял глаза от земли «моргенштерн». — Вдруг она объявится? Тогда нам точно плахи не миновать, ведь нас за ней-то посылали.
— Да она, на хрен, уже сдохла. Ежели не от зверья, то от погоды точно. Холод собачий, сволочь! А тут говорят еще похуже бывает.
Хоть в чем-то он прав.
Я задумался. Дочурка? А не та ли девица, которую убил шонк? Вовремя же они спохватились.
На противоположной стороне дороги послышалась сдавленная ругань. Старик выбрался из рощи и направился обратно к солдатам.
— Эй, остолопы! Где вы там ошиваетесь? Шевелите задницами, надо найти ее к концу недели, иначе застрянем тут навеки!
Те многозначительно переглянулись. Они дождались, пока старик подъедет ближе, а потом третий медленно размахнулся утреней звездой и — шмяк! Голова почтенного господина треснула как переспелый арбуз и разлетелась на сотни мелких частей, заливая снег кровью и ошметками мозга.
— Убираемся отсюда, — буркнул капитан и достал что-то из нагрудного кармана.
— А труп?
— Леший с ним, здесь все равно ни души. Растащат всякие твари, никто и носом потом не поведет. Все готовы? Ну, раз так, погнали.
Нечто маленькое и блестящее упало в снег. Капитан прижал его каблуком и запрыгнул на скакуна. Раздался тихий стеклянный хруст, а затем воздух перед ним замерцал.
С раскрытым ртом я наблюдал, как прямо из ниоткуда впереди появляется большой в два метра диаметром волшебный портал, окрашенный в синие цвета. Он замерцал у краев, а потом середина резко пропала и стала черной как скверна.
Дождавшись, пока портал станет стабильным и скрутится в спираль, солдаты повели коней внутрь и исчезли.
Я опомнился. С собой был только мешок с сундуком и ножом, который я догадался взять, а все остальные вещи остались в пещере, но времени возвращаться не было.
Я сорвался с места и рванулся к порталу, стремительно сворачивающемуся к одной малюсенькой черной точке, сквозь которую едва проступали очертания внешнего мира. Не успею!
«Должен!».
Я прыгнул.
Пролетев несколько метров, я вскрикнул и с грохотом свалился в снег, железно звякнув мешком за спиной. Снег все так же падал вниз и за секунду покрыл меня с головой, погода ухудшалась, и мороз начинал становиться неимоверным.
