Диана Марселлас - Зов Колдовского ущелья
— Взгляните-ка, это не Эгал? Вон там.
Брилли наугад махнула рукой в ту сторону, где среди торговых рядов суетились несколько ребятишек. Клара повернула голову, больше из вежливости, и прищурила глаза.
— Может, это и он. Но Эван за ним непременно присмотрит. О! Вы что, уходите?
— Мне пора. Спасибо, что подвезли.
— Всегда обращайтесь, мы только рады вам помочь.
Клара улыбнулась, но несколько напряженно, размышляя, не обидела ли она милую Брилли. Брилли тотчас уловила ее мысли, почувствовала ее волнение и прилив стыда. Клара смутилась, опустила глаза и принялась разглядывать собственные руки. (Надеюсь, она простит меня за эти расспросы. Мы с Гармоном так восхищены ею.)
— Можно я навещу вас как-нибудь, когда выдастся день посвободнее? — спросила Брилли.
Она знала: Кларе ужасно одиноко на отдаленной ферме. Уединенная жизнь в окружении природы имела несомненные преимущества, но разбавлялась лишь поездками в город с Гармоном да нечастыми визитами Брилли.
Клара подняла голову, и ее лицо озарилось застенчивой радостью.
— О да! Пожалуйста, приходите. Мы всегда вас ждем.
— Обязательно приду. А пока до свидания.
— Удачи вам, мисс Брилли!
Брилли стремительно зашагала вниз по дороге вдоль гавани. Совершенно неожиданно ей вспомнилась вдруг строчка из дневника Торы Джоданн: «Я оберегаю слабых мира сего». Тора писала не часто, никогда не вдавалась в подробности, но слова ее почему-то надолго оседали в памяти. Ее дневник был потрепанным и измятым и много раз переписывался. Определить период ее жизни представлялось для Брилли невозможным. Другие колдуньи — обитатели пещеры — занимались алхимией и врачебными науками, упоминали в своих дневниках политические события в Ярваннете, свидетелями которых являлись. Тора писала кратко и от души, не доводя повествования до логического завершения.
Некоторые из авторов дневников называли Тору умалишенной, другие рьяно защищали ее. Кое-кто считал даже, что она застала времена Великого Бедствия и первой поселилась в пещере колдунов. Так или иначе, но никто не мог остаться равнодушным к ее записям.
Дойдя до края гавани, Брилли остановилась и взглянула на лестницу, ведущую к шумной городской улице. По ступеням сновали люди — лавочники, моряки, торговки рыбой. На широком поручне двигались, сливаясь и тут же расходясь, их тени — быстрые, медленные, отбрасываемые в свете двух солнц. Деревянная лестница равномерно покачивалась под людьми, вписываясь в странный ритм движения теней. И под всем этим шумело, как обычно, никогда не смолкавшее море. «А кого оберегаю я?» — думала Брилли, чувствуя, что колдовство набирает в ней силу.
Она воспринимала поток прохожих как стремительную реку с множеством водоворотов, как сотню отблесков яркого луча солнца. Мысли людей завораживали, и она внимательно вслушивалась в каждую из них. В другие дни, когда проникновение в чужое сознание начинало давить на нее и сбивать с толку, девушке ничего не стоило перенестись в воображении в свое верное убежище — колдовскую пещеру, где царили мир и покой. Но сегодня…
Сегодня колдунье не давал покоя странный вопрос: кого оберегает она? Вон того портного с перекошенным лицом и неугасимой ненавистью в сердце? Торговку, не раз битую судьбой, вымещающую скопившуюся в душе злобу на соседе? Мальчика-слугу, обворовавшего когда-то собственного хозяина?
Все эти люди принадлежали к народу аллемани, но только их и знала в своей жизни Брилли. Верховные лорды, уничтожившие много лет назад шари'а, покоились в могилах, а этот люд был ни в чем не повинен. Она сделала шаг вперед и, спустившись по лестнице, смешалась с толпой.
«Кого оберегаю я? — не шло у нее из головы. — Всех». Она пересекла весь город и достигла дороги, что вела к замку Ярваннет. Здесь тоже встречались люди, но мысли их занимали другого рода тревоги и печали. Наряды прохожих в отличие от простых одежд портового сброда ласкали глаз: из парчи и бархата, искусно пошитые, они идеально сидели на владельцах. Сбруи здешних лошадей украшали не разноцветные ленты, а золотые и серебряные гвоздики.
Брилли отступила в траву, давая дорогу еще одной светской компании, потом — второй раз, пропуская отряд солдат с поблескивающими в свете солнц копьями и мечами.
Мимо прогромыхала повозка с провизией, и она проводила взглядом молодого возничего с поводьями в руках. Он думал о том, что проголодался, об обещании помощника управляющего обучить его владению мечом будущей весной, об улыбке девушки-служанки. (Интересно, улыбается ли она так же Макстеру? Мерзавец, он способен охмурить любую красотку!) Брилли пошла за повозкой, прорываясь с ее помощью сквозь встречный поток всадников и пешеходов.
Дневная звезда на небе уже миновала зенит и светила теперь с противоположной стороны на стены замка.
Перед последним подъемом по мосту в трехстах ярдах от главных ворот Брилли присела на камень, чтобы передохнуть и полюбоваться массивной белой крепостью. Придерживая широкополую шляпу, крепко сжимая посох тонкими пальцами, она прислушалась. Из-за могучих стен Мелфаллана раздавался гул едва различимых беспокойных мыслей и эмоций, изменчивых, как ритм прибоя, как шум ветра, как песнь жаворонка в вышине.
На дорогу вышли другие солдаты, за ними следом — еще одна группа гуляющих в изысканных ярких нарядах. Брилли улавливала обрывки дум, переживания каждого из проходивших мимо людей.
«Когда я состарюсь, — с улыбкой подумала она, надвинув на глаза широкополую шляпу, — я вот так же буду сидеть на камне, сидеть подолгу, прислушиваясь к прохожим, окунаясь время от времени в старческую дремоту. Дети станут смеяться над чудаковатой старушкой, станут кричать мне: „Вставай, бабушка! Хорош спать!“ Я открою глаза, непонимающе заморгаю, старая и дряхлая, еще больше веселя ребятню. Они побегут прочь, подпрыгивая и хохоча, их звонкие сильные юные голоса эхом отзовутся в моих старческих ушах…»
«Когда я состарюсь…»
«Я оберегаю людей!» — с неожиданной силой и твердостью пронеслось в ее голове, и Брилли крепче сжала посох.
Ее мать отказалась от дара, отреклась таким образом от своего предназначения, от колдовства, от принадлежности к народу шари'а. Возможно, и другие, если таковые существовали где бы то ни было, поступали так же, желая уберечься от неумолимого и жестокого суда Верховных лордов. Брилли вдохнула полной грудью и улыбнулась. Однажды в такой же вот солнечный день она сделала другой выбор — лечить людей при помощи своей магии.
С чувством радости и удовлетворения Брилли терпеливо ждала Зова.
