Александр Етоев - Как дружба с недружбою воевали
Андрея Т. в момент прошиб пот. Он вспомнил роковую площадку, окружённую железными стенками, и стоящего посерёдке Генку, и себя со шпагой в руке, спешащего на защиту друга. И ухмыляющуюся толпу уродов, напирающую плотной стеной…
Наваждение. Не может такого быть. Ведь тогда ему всё прибредилось, он же в лёжку лежал, болел, фолликулярная ангина и все такое.
Но компания за окном явно подавала все признаки самой что ни на есть объективной реальности. Ругалась, плевалась, собачилась друг с другом на выходе, щёлкала железными челюстями, размахивала в воздухе костылём.
Чтобы как-нибудь себя успокоить, Андрей Т. обратился к волку, показывая ему за окно:
— Простите, но вы только что говорили, что на воле, вне Заповедника, все, кто в этих стенах живут, не более чем сказочные герои. То есть там вас, вроде, не существует. А если так, то кто же тогда вон эти, которые внизу, под окном?
— Явились, не запылились. — В глазах волка полыхнул огонёк. Видимо, он только сейчас заметил прибывшую компанию. — Чтоб им всем ни дна ни покрышки. — Он щелкнул зубастой пастью и снял передние лапы с подоконника. — Эти к нам не относятся. Эти здесь подселённые. Они вообще не из сказок, они из снов. Знать бы только, какой такой вше в коросте эта нежить могла присниться, я бы того поганца во сне загрыз. Чтобы не просыпался. — Волк вонзил когти в линолеум и оставил в нем глубокие борозды.
Андрей Т. стоял и молчал, поглаживая ладонями щеки. Он чувствовал багрянец стыда и острые иголочки совести, пронзающие изнутри сердце. Уж он-то отлично знал, кому приснилась вся эта нежить, все эти ходячие пугала и разлагающиеся на глазах трупы. Но почему они воплотились в явь? И почему они оказались здесь? И не связано ли его прибытие в Заповедник с этой похоронной командой, которую он сам когда-то и породил? А Генка— Абрикос лишь наживка, на которую его сюда приманили.
ГЛАВА 6
Пока он обо всем этом думал, в броуновском движении по коридору наметились целенаправленные потоки. Загуляли по толпе шепотки; те, кто побойчей да понахальней, уже расталкивали локтями соседей и спешили куда-то вдаль.
Давешний общипанный петушок, что работал при Дадоне в охране, щёлкая прозрачными крылышками, перелетал с головы на голову и кричал простуженным криком: «Дорогу! Дорогу ветерану охранных войск! У меня бронь! Я имею право, право, право… кирикуку!..» Его бодали, его хватали, но он не давался в руки, отмахивался, отклёвывался и нахально пёр через головы.
Слон, как большой таран, прокладывал себе лбом дорогу; маленькая стервозная собачонка, видимо, та самая Моська, кусала исподтишка окружающих, тявкала на них мелко и злобно и пряталась под слоновьей тушей.
Мимо Андрея Т. проскочил какой-то бойкий чертёнок; лоб его пересекала бандана; хвост был завязан бантиком; к синей негритянской губе прилепилась замусоленная цигарка; но не это удивило Андрея, не это его вывело из себя. «Спидола»! Памятник его отроческой отваги. Маленький допотопный приёмничек, принявший на себя когда-то смертельный удар Кобылыча и выживший, дотянувший до сегодняшних дней. У чертенка в когтистой лапе был его спасительный талисман.
Спиха! Спидлец! Спидолушка! Андрей Т. чувствовал себя подлецом. Как он мог позабыть о Спихе! Да, оправдания были — вихрь неожиданных впечатлений, безумная обстановка вокруг, безумные эти встречи и разговоры… Нет, не было ему оправданий!
Он ввернулся коловоротом в толпу и устремился за бесовским отродьем.
Чертёнка он разглядел не сразу. Тот был наглый, черный и голый, а таких в спешащей толпе было, почитай, большинство. Наконец он его заметил, вернее заметил сначала хвост, завязанный модным бантиком; Андрей Т., не сильно смущаясь, ухватил чертяку за хвост и намотал его на запястье.
— Стой! — сказал он чертёнку. — Нехорошо зариться на чужое.
— В чем дело, дядя? — Чертёнок слегка опешил. К разговорам на моральные темы он явно был не приучен. — О чём базар? Я что, корову твою украл?
— Приёмник, — Андрей Т. показал на «Спидолу», — он разве твой? Ну-ка, отвечай честно: как он к тебе попал?
— А, это… — Чертёнок недоумённо посмотрел на приёмник. — Надо же, из— за такой рухляди здоровья человека лишать! Хвосты ему отрывать с корнем! А еще говорят — черти! Злые, неумытые, вредные. Да вы, люди, по сравнению с нами, чертями, — как акулы по сравнению с морскими свинками.
— Ты чего это к малолетке пристал? — Рядом уже толклись любопытные. Толстый одноглазый верзила с заросшей щетиной физиономией почёсывал волосатые кулаки и искоса поглядывал на Андрея: — Думаешь, раз большой да богатый, так, значит, можно над сирыми и убогими измываться?
— Граждане, это не я. Это он у меня «Спидолу» украл. А я ничего, всё честно. Да чертёнок вам и сам подтвердит. Ведь, правда, это моя «Спидола»?
— Не брал я никакую «Спидолу». Это тятька мне на Вальпургиеву ночь подарил. Вон и дырка в ней — моя дырка. Специальная, чтобы подглядывать, когда в прятки водишь.
Андрей Т. буквально остолбенел от такого поворота событий. Нахрапистое хамство чертёнка, перемешанное с откровенным враньём, лишило Андрея сил. Он даже хвост выпустил из руки, а зря. Чертёнок только того и ждал. Он пыхнул табачным дымом, сделал Андрею нос и растворился в толчее коридора. Вместе с несчастным Спихой.
Звонко пропел звонок. Все заголосили, затопали, толпа подхватила Андрея, протащила его по коридору волоком, пропустила через мясорубку дверей и выбросила помятого, но живого, в освещенный актовый зал.
Зал был наполнен зрителями. Они гроздьями свисали с балконов, запрудили тесный партер, некоторые устраивались в проходе на малиновой ковровой дорожке и маленьких раскладных стульях.
Звонок пропел во второй раз, затем в третий, последний, но шум в зале не утихал. Наконец, на ярко освещённую сцену вышел знакомый Андрею кот. Тот самый, которого он спутал с Мурзилой. На нем был бархатный зелёный кафтан, на голове шляпа с павлиньим пером, из рукавов торчали длинные кружевные манжеты, задние лапы утопали в ботфортах с широкими блестящими пряжками, за поясом из морёной кожи был заткнут жуткий раз— бойничий пистолет с раструбом на конце ствола. Кот грозно оглядел зал. Публика вела себя вызывающе. Тогда он вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил. Зал наполнили грохот, дым и огонь. Публика зааплодировала. Когда аплодисменты утихли, кот заткнул пистолет за пояс и объявил программу.
Андрей Т. сидел в середине зала, ряду, примерно, в десятом, стиснутый с обеих сторон угрюмыми подозрительными субъектами. Кота он слушал вполуха, все больше косясь на соседей и на всякий случай подстраховывая карманы, хотя, кроме горстки мелочи да пары полинялых десяток, в карманах ничего не было.
![Харлан Эллисон - Время глаза [Время ока]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
