Лора Андронова - Подняться на башню
Акина скривился.
Я — умелец, — продолжал между тем дурачок. Он порылся в заплатанном кармане курточки и извлек оттуда небольшую деревянную птичку, раскрашенную в яркие задорные цвета. — Я сделал, — сообщил он, надуваясь от важности.
— Красиво, — сдержанно похвалил герцог. Пуквица расцвел и снова полез в карман.
— У меня еще есть. Ножом делаю. Этим. — И он повертел перед носом изумленного герцога своим золотым сокровищем.
— Дорогая безделушка. — Акина сдвинул брови. — Откуда она у тебя?
— Сам нашел. В лесу, — Демьян улыбнулся во весь щербатый рот.
— Дай-ка глянуть. — Герцог потянулся к ножику, ни секунды не сомневаясь, что дурачок с радостью позволит осмотреть его, но Пуквица встревожено вскочил, отталкивая руку Акины.
— Нет-нет! Moe
— Украл, никак? — равнодушно спросил герцог, тоже вставая.
Пуквица замотал головой и стал лихорадочно упрятывать нож за подкладку. Его руки дрожали.
— Нашел! Мое! — Гигантским прыжком он отскочил в сторону и зашлепал по луже, обдавая себя черными маслянистыми брызгами.
На шум стали выглядывать люди, опасаясь, как бы разозленный вельможа не пришиб несчастного юродивого.
— Демьян! Не приставай к господину! — закричал издалека Нимарка. Оставив управляющего разбираться с бумагами, он спешил на помощь герцогу.
Пуквица растерянно повернулся к старосте.
— Отойди в сторону! Ты мешаешь нашему доброму сеньору. — Утирая пот со лба, Нимарка остановился, чтобы отдышаться.
— Иди к нам, Демьянушка, — позвал кто-то из близлежащего огорода. — Мы тебя медком угостим.
Дурачок просветлел. Победно взглянув на Акину, он полез за пазуху, намереваясь достать любимую игрушку, и вдруг побледнел, захлопал себя по карманам. Ножа не было. Подвывая от горя, Пуквица начал обшаривать себя, потом упал на колени и стал ползать по земле, внимательно осматривая каждый камешек.
— Потерял? — ехидно спросил герцог, с брезгливым интересом наблюдавший за манипуляциями Демьяна.
Пуквица поднял полные слез глаза, и на его лице появилось осмысленное выражение.
— Это ты! Ты взял! — Он подбежал к Акине и попытался схватить его за камзол, — Ты!
Вельможа усмехнулся, отступая на шаг:
— Зачем мне твой нож? Да и как я мог его взять?
— Он золотой! Он дорогой! Ты злой колдун! Украл! Магией украл! Отдай! Отдай! — Пуквица снова рванулся к герцогу, цепляясь серыми от земли пальцами с обкусанными ногтями за его тонкую шелковую рубашку.
Все последующее произошло в считанные секунды. Акина раздраженно отпрянул, отталкивая от себя дурачка, однако тот продолжал наседать. Колени герцога подогнулись, каблуки разъехались в жидкой грязи, он нелепо взмахнул руками, стараясь сохранить равновесие, но не удержался, поскользнулся и со всего размаху рухнул на гору строительного мусора. Сбоку от него упал Пуквица.
Некоторое время царило молчание, потом со всех сторон к месту падения бросились стоявшие неподалеку крестьяне. Первым бежал Нимарка. Одним движением он отшвырнул неуверенно шевелившегося Демьяна и склонился над герцогом. Круглая физиономия старосты в момент осунулась. Он… Он не дышит… Не дышит…
— Пусти! Разойдитесь все! — Через толпу протискивался управляющий и лакеи герцога.
— Отойди! — скомандовал управляющий.
Нимарка поднялся и, обнажая голову, отступил в сторону. Толпа ахнула. Из груди герцога Акины Убарского торчал острый, гладко отполированный кол.
Граф Пронт стоял возле окна кабинета и с плохо скрываемым удовольствием наблюдал за тем, как слуги укрепляют над воротами черные траурные полотнища. Тело его отца, легендарного и грозною герцога Акины Убарского, покоилось в главной зале родового замка, а он все никак не мог поверить свалившемуся счастью. Еще утром Пронт был бесправным забитым наследником, графом без графства, измученным бесконечными попреками деспотичного родителя, и вдруг в одночасье стал полноправным герцогом, властителем обширной провинции, императорским сановником. Пронт огладил пышные усы и метнул быстрый взгляд на буфет. Новоиспеченному герцогу чрезвычайно хотелось промочить горло. В этот момент в дверь деликатно постучали, и в кабинет вошел кавалер Дибас — друг детства и доверенное лицо Пронта.
— Доставили пленника, — заговорщицки шепнул он. — Какие будут распоряжения?
— Того самого? Как его? — Пронт наморщил лоб. — Демьяна Пуквицу?
Дибас кивнул и выжидательно уставился на Пронта. Тот покраснел.
— Ну… Я даже не знаю, — промямлил наконец он. — В колодец его?
— В колодец? Всего лишь? — Брови кавалера удивленно поползли вверх.
Пронт покраснел еще больше. Его лоснящееся широкое лицо первого едока и выпивохи приняло виноватое выражение.
— Понимаешь, старина, — взволнованно начал он, понизив голос. — Мне этот парень, можно сказать, услугу оказал. Старик ведь крепок был. Никак не хотел на тот свет отправляться. Пережил бы меня, как пить дать, чернокнижник проклятый. Была б моя воля, я бы Демьяну благодарность объявил, серебряными монетами осыпал и отпустил восвояси.
— Мой пресветлый господин, вы понимаете, что говорите? — Дибас возмущенно всплеснул руками. — Этот тип чрезвычайно опасен!
— Опасен? Но, как я понял, все произошло случайно, — удивился Пронт.
— Конечно! Да подумайте сами! Вы помните, сколько раз мы пытались… — Дибас замялся. — Пытались упокоить нечистую душу вашего батюшки? Вкупе с телом, разумеется?
Молодой герцог судорожно стиснул большие кулаки.
— Отравить пытались? Пытались, — продолжал Дибас. — Выпил яд, и даже живот у него не заболел. Из арбалета в него стреляли? Стреляли. Лавину спускали? Спускали. Один Акина живой и вышел…
Пронт подошел к буфету, налил себе полный кубок вина и осторожно пригубил его. Прошелся по комнате, прислушиваясь к сухому скрипу старинного паркета.
— Это значит… — несмело произнес он.
— Это значит, драгоценный мой господин, что мы имеем дело с хитрым и знающим магом. Я только вчера из тайных источников проведал, что единственный способ убить Акину Барского — проткнуть его дубовым колом! Скажите, разве мог какой-то деревенский балбес случайно убить великого герцога? Случайно толкнуть именно на кол? Вам не кажется подобное допущение смешным и нелепым? — Кавалер даже притопывал на месте для придания весомости своим словам.
Со двора послышался свист розга и крики управляющего, распекавшего нерасторопных работников. Гостей на предстоявшие похороны ожидалось великое множество, и забот у слуг и челядинцев прибавилось. Пронт с любопытством высунулся в окно, наблюдая за тянувшейся через ворота чередой повозок.
