Александр Зорич - Клятвопреступники
С усов и бороды Пеллагамена закапало, с головы Хаулапсила свалилась и удрала с волной войлочная шапка.
Пристань сузилась, подводя к логическому завершению первую часть прогулки неизбежностью поворота назад.
– Вернемся? – предложил Пеллагамен, отжимая сочащуюся прядь.
Они двинулись в обратном направлении значительно быстрее, хотя и не так споро, как того хотелось Хаулапсилу.
Вспомнив о привилегиях, обретенных им после вступления в полное офицерское звание, он схватил Пеллагамена за руку. Он был близок к тому, чтобы потерять остатки самообладания:
– Мы должны ускорить шаг. Кажется, куда разумней побежать!
– Зачем? Мы идем достаточно быстро, – упрямился Пеллагамен, брезгливо высвобождая руку. – Учтите, милостивый гиазир, если мы побежим, я не смогу говорить. Я же не смогу рассказывать на бегу!
– Теперь уже поздно рассказывать! – бросив беглый взгляд в сторону моря, завопил Хаулапсил.
Он проклинал собственную мягкотелость, собственный трепет перед требованиями субординации, свою боязнь нарушить устав, заставившие его пойти на поводу у глупейшего и опаснейшего желания Пеллагамена прогуляться по пристани.
Он осыпал проклятиями свою достойную осмеяния доверчивость. Проклинал наглую самоуверенность Пеллагамена. Его глухоту, его занудство и тупость, его картонную серьезность. Его поглощенность своими бредовыми измышлениями, его ненаблюдательность, его высокомерие, такое необъятное высокомерие, которому мало людишек – ему нужно показать себя стихиям! Хаулапсил напряг все свои силы и рванулся с места.
Хаулапсил побежал вперед, к далеким влажным, как будто покрытым испариной, ступеням, к лестнице, ведущей вверх, к спасительной тропинке, туда, где на высоте, что не покрыть и самой прыткой волне, стоял лагерь.
Он бежал, широко расставляя ноги и трагикомично оскальзываясь.
Он даже не обернулся в сторону Пеллагамена – пусть рассказывает волнам свои «соображения»!
Ему хотелось позвать кого-нибудь на помощь. Посигналить матросам, мечущимся по пританцовывающему кораблю. Подать им какой-нибудь знак, которого, впрочем, всё равно не различить за мыльными дюнами кипящих гребней. Да и какая тут может быть помощь!
Он несся, не чуя под собой ног, закрыв глаза, чтобы не замечать ничего вокруг.
– Куда же вы!? Постойте! – проорал Пеллагамен в спину удаляющемуся Хаулапсилу.
Это был тот единственный раз в жизни Хаулапсила, когда ему стало не до устава – шутка ли, бросить в опасности нового начальника гарнизона! Ему было теперь наплевать на то, что он, трусливо дающий стрекача, выглядит со стороны, как раненый в задницу заяц, и на то, что сослит по этому поводу Есмар.
Но Хаулапсил не успел добежать до тропинки. Налетевшая волна на мгновение соорудила над ним и Пеллагаменом гладкую, очень гладкую арку, сверкнувшую на солнце в месте своего наивысшего скругления. Несколько секунд спустя эта арка – причуда жестоковыйного архитектора – грузно рухнула вниз, сползла, рассредоточилась и убралась восвояси, в море, увлекая за собой базальтовые плиты, которыми была отделана пристань, случайный мусор прибоя, сломанные весла и осиротевшие уключины, занозистые обломки досок, выцветшие тряпки отслуживших парусов, перевёрнутый, с проломленным дном челн, ощетинившиеся изогнутыми гвоздями балки, оградительные чугунные цепи и всё остальное.
