Татьяна Мудрая - Мириад островов. Рождение героя
Почтенная мейсти Леора спрыгнула в прибрежную волну, не дожидаясь, пока её вынесут из шлюпки на руках или поставят на прикол саму шлюпку — широкий подол так и расстелился по мелководью. В обеих руках она сжимала пухлую сумку с лекарскими принадлежностями. За ней торжественно выносили нечто закутанное в промасленную парусину и напоминающее своими очертаниями трон. Команда, которой многодневные рассуждения по поводу успели навязнуть в ушах, могла в деталях растолковать глупым островитянам, что этот агрегат представляет собой родильное кресло, что он хоть и сделан из лучшего в мире дуба, но морить, иначе томить, иначе мариновать его в океанском рассоле, чтобы получить дуб морёный, не было никакой необходимости. И так послужил нескольким поколениям родильниц и, дай Великая Богиня, ещё послужит.
— Как она там? — без всяких предисловий обратилась она к Рауди, который прибыл встретить королевского вымпельного «дракона».
— Вы-то сами как? Не стоило бы зарабатывать лихорадку в такой холодной воде.
— А, пустое. Там внизу сапоги до паха — в самый раз непокорных мужчин пинать. Так я спрашиваю — что с роженицей?
— Вот-вот ожидаем главного события.
— Ага, как на охоту ехать, так собак кормить. Не могли почтаря хоть месяцем раньше выслать? На море то штормит вовсю, то полный штиль, а ещё капитан вообразил, что если я тут разок побывала, так сразу ему лоцман первой статьи.
— Так месяцем раньше никто не думал, что морянчика носит! — оправдывался муж Орихалхо. — Вообще таилась и скрывала, пока не убедилась доподлинно.
— Какого-такого морянчика? Где взяла?
— Я фигурально. Девять лунных месяцев по самым точным подсчётам — это вместо привычных десяти. Отец ребёнка дня три-четыре всего и гостил: наша иниа Гали к этому времени свои зачаточные дни подогнала. А тех, у кого взять, нынче полон океан, только ведь одного-единственного все эти годы дожидались.
— Ага-ага. Он-то меня с места и стронул. Вопль души, собственно, был широкого профиля. В смысле — надобна преискусная повитуха. Я возражаю — не она я, только отчасти в таком замешана. Мессер МакБран говорит — вы же, сестра Лео, в тех местах уже подвизались, где какие травы и коренья собрать, ведаете, заодно и приятелей навестите… и родные могилки…то бишь пепелища… Полная задница чувств, одним словом. Ну вот, я и выехала. Со всем пыточным…хм… родовспомогательным инвентарём.
— Вот стулец бы не стоило по морю тащить.
— Родительское благословение. Не совсем зря, однако: легенда имеется, что Хельмутово наследие. Ну, того верховного мейстера, который зачал первого в династии короля. Тоже младенцев принимал — и своего личного сынка, между прочим.
— Мы попробовали к тому делу спальное кресло приспособить. Может, пригодится ещё. По крайней мере, не так понадобится драить от всякой нечистоты.
— Посмотрю. Мою мебелишку все равно пускай следом тащат. С сумой-то я как-нибудь сама справлюсь. Уж лучше б вам, если трудов не жалко, трав и грибов насобирать — зима уж на пороге, а нужны будут свежие. Так где наша инья обретается — место, надеюсь, хорошо запомнил?
Разумеется, место он знал: именно туда приводили его самого, Галину и Орихалхо, когда Барбе донёс на обеих женщин. Дело было важное, касалось благополучия всего Верта, иначе бы не разыграл из себя Иуду с его сребрениками. Впрочем, искупленное для того и искупают, чтобы не вспоминать, а кончилось тогда всё к лучшему.
Экзекуторы и допросчики так и живут рядом с казематами: не потому, что их презирают и не дают им проходу — только не монахи с их вечной тенденцией ко всепрощению, — но лишь для того, что так куда легче наводить тень на плетень. Изменять обстановку, чтобы заключённый потерял чувство времени, нагнетать или, напротив, облагораживать атмосферу, без конца мыть, чистить, стерилизовать (новое применение старого понятия).
Ну и для того, чтобы не расхаживать под ручку с теми, кто является вниз ради сугубо приватных услуг. Тайна строгой епитимьи равна тайне самой исповеди.
Ключи у него теперь были от любого замка в огромном здании. Ха, измени он ударение в одном слове — выйдет типично русский словесный выверт, подумал Барбе. Хитромудрое наречие, оттого и вытесняет повсеместно локальные говоры или не даёт им развиться в нечто литературное. В точности как хитроумные извилистые отмычки, что когда-то изобретал сын кузнеца, постепенно вытеснили из братского обихода простой и честный ключ от одной скважины.
Всё-таки вламываться на чужую территорию он не стал. Достал заранее выбранный ключ, чуть провернул, вытащил и постучал о косяк — так приходили высшие к нижестоящим.
— Не заперто, — донеслось оттуда.
Внутри от нечего делать резались в кости двое бессонных: постарше, тёмный и кряжистый, и помоложе, жилистый и какой-то бесцветный. Первого он помнил хорошо и в самых мелких деталях, второго видел впервые: неудивительно, только один рутенский полководец знал всех своих солдат в лицо, да и то враньё, наверное.
— О, гран-мессер, — оба привстали и поклонились. — К вашим услугам.
Тратить время на обоюдные реверансы никак не хотелось, поэтому Барбе отдал поклон и, выпрямившись, проговорил отрывисто:
— Нужны три вещи: преискусный мейстер, мягкая плеть и жёсткие узы.
— Слышишь, Крисп, кто из нас обоих самый-самый? — сказал молодой. — Не стоит ли поискать в окрестностях?
— Мне самому, — завершил кодовую фразу Барбе. Вряд ли по регламенту, зато без недомолвок.
Мужчины переглянулись.
— Простите, гран-мессер, — ответил молодой. — С этими словами редко приходят, мы было решили — оговорка без понятия. Но кто не знает, как правильно, — не добавит ничего от себя, как вы. Криспен, оставайся у входа на случай, если ещё кому со стороны подопрёт. Будет мне что от тебя надо — кликну.
Отпер своим ключом внутреннюю дверцу, пригласил войти:
— Там уж точно не случится лишних ушей и глаз, генерал.
Шли не так долго, сколько муторно: тропы здесь были только звериные, на водопой, да ещё и снегом позаносило. Рауди вроде помнил, где торил свою дорожку, а всё равно больше по моху на стволах определялись.
— И это помещение для будущей матери? — мейсти Леора в возмущении остановилась у порога. — Шалаш какой-то дощатый и бревенчатый. Типа фигвам.
— Девочки построили, — возразил мужчина. — Как раз получилось очень добротно. Они ведь тут по-настоящему жили — до отъезда. Классическая шатровая конструкция, есть пол, тамбур для сохранения тепла, именуется сени, главное зало топится по-чёрному для экономии и от заразы, освещается через дымовое отверстие…
