Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король-консорт
Он помотал головой.
— Нет. им еще с полчаса…
— Тогда не шепчите, — сказал я сурово. — Мы не заговорщики, мы можем говорить ясно и четко во весь голос. Уже достаточно окрепли, чтобы ясно и четко заявить о своей единственно верной в мире позиции. А шепчут пусть те, кто с нами не совсем согласен.
Он сдержанно улыбнулся.
— Именно так, Ваше Величество.
— Ричард, — напомнил я.
— Именно так, — повторил он, — сэр Ричард.
Глава 4
В отряде из Гландии не больше сотни человек, это даже не слишком много для посольства, бывают и помногочисленнее, знатных не больше трети, остальные оруженосцы, слуги и охрана. Хотя сами лорды умеют сражаться лучше слуг, но те положены по статусу.
Я смотрел, как они приближаются, кони у них измучены еще больше, все-таки лучшие из лучших всегда у короля. Во главе отряда наиболее пышно одетые и спесивые лорды, от их облика так и веет могуществом и властностью.
Вперед выехали Меганвэйл, Арнубернуз, Хельмут и другие военачальники, равные встречают равных. А я, восседая на Зайчике, ждал спокойно и с привычной уже мне улыбкой благожелательности и почти церковной кротости.
За спиной послышались голоса, король Бенджамин и четверо его ближайших друзей поспешно вышли из отведенного им шатра.
Я помахал им рукой, спешился и дал воинам забрать у меня Зайчика.
— Встречаем ваших спутников? — спросил я. — Вы все прочли внимательно, Ваше Величество?
— И готов поставить подпись, — ответил он. — Вне всякого отношения моего деликатного случая. Прекрасно понимая, что такой союз может привести к образованию империи.
Я отшатнулся.
— Ваше Величество! Даже не заикайтесь!
— Почему?
— Большим кораблем управлять труднее!
— Но большой корабль, — возразил он, — перевозит больше груза. А это достаточный соблазн…
Я не ответил, к нам в сопровождении наших полководцев и самого Меганвэйла подъехали и почтительно поклонились трое, как я понял, верховных лордов Гландии, остальные держатся почтительно позади, меня рассматривают с любопытством.
Король Бенджамин пустил коня вперед и произнес торжественно:
— Ваше Величество, позвольте представить вам моих соратников и наиболее значительных лордов нашего королевства! Герцог Раймонд Гансмайер, владетельный сеньор земель Морании и Авгалии, герцог Адриан Стонехэм, знатнейший из рода Сандринов, хозяин крепостей Виппергард и Укернст с прилегающими к ним землями, а также представитель самого древнего рода герцог Николас Пачклифф, владеющий землями Джаннетерии и Марлонга!
Герцоги с достоинством кланялись, я улыбался, наконец раскинул руки в гостеприимном жесте.
— Дорогие друзья, пусть ваши кони отдохнут, а вас ждем в наших шатрах!.. Приведите себя в порядок, переведите дух, а потом поговорим и о делах.
Как только их увели, показывая дорогу, я повернулся к Норберту.
— Дорогой барон, — сказал я строго, — где сейчас наша разведка?
Он посмотрел чуточку исподлобья.
— С вашего разрешения, Ваше Величество, я перебросил большую часть в южные регионы…
— Я своего разрешения вроде бы не давал, — уточнил я, — но я весьма доволен, что вы понимаете нужды нашего нового королевства. Это даже лучше, чем если бы я заботился о каждой мелочи сам.
Он произнес ровным голосом:
— Вообще-то, я послал туда отряды задолго до вашей коронации. Или коронования, как правильно?.. В общем, часть пошла через Бурнанды в Мезину, часть через Турнедо и Шателлен в Ламбертинию… Один небольшой отряд отправлен в Сен-Мари, но когда еще туда доберутся…
— Неплохо, — одобрил я. — А сейчас подберите еще парочку гонцов на ришаровских конях. Отправим их в Мезину, но уже не для сбора данных, а с прямым и недвусмысленным посланием.
— Ваше Величество? — спросил он с беспокойством и уточнил: — Сэр Ричард?
— Я написал ей записку. Это, вообще-то, называется нотой, дипломатической нотой. Вот смотрите:
«Королеве Ротильде.
Его Величество король Великой Улагорнии Ричард Завоеватель повелевает вам незамедлительно явиться, оставив все дела, на его суд, который состоится у крепости Зеленый Томальдер, что на границе Турнедо и Мезины. Любое промедление будет считаться объявлением войны и повлечет вторжение Великой и Победоносной, Познавшей Радость Побед и разгромившей армии Мунтвига».
Когда он прочел, останавливаясь в задумчивости чуть ли не на каждом слове, я спросил с беспокойством:
— Ну как? Не слишком мягко?.. А то самому неловко, становлюсь таким гуманным и чувствительным, будто готовлюсь в церковном хоре стать подпевалой.
Он пробормотал:
— Да уж… настолько мягкое, что я даже и не знаю…
— А что посоветуете? — спросил я. — Где усилить?
Он сказал задумчиво:
— Можно посоветовать ей сразу отрезать себе гениталии, вскрыть живот и вытащить кишки, чтобы сжечь тут же у себя на виду…
— Так женщинам, — спросил я с сомнением, — вроде бы не отрезают… ну, ничего не отрезают?
Он сказал с сочувствием:
— А жаль, правда?.. Увы, для них только петля или голову с плеч. Кому мечом, кому топором, все зависит от степени знатности. Но вы же не захотите, чтобы она повесилась по вашему указу там у себя в Баллимине?
— Нет, конечно, — ответил я.
— Самому повесить куда слаже, — сказал он понимающе. — Потому да, пусть явится… нет, прибежит на задних лапках, держа в пасти ваши туфли, иначе будет хуже… Хотя, конечно, если прибежит, все равно будет плохо. Зато вам хорошо.
Я спросил в сомнении:
— А вдруг все поймет и… в самом деле прибежит?
— Гм, — сказал он, — тогда как?
— Пусть, — сказал я с нажимом, — королева Мезины, вероломная Ротильда, прибудет ко мне на встречу на границу с Турнедо и даст полный отчет в своих гнусных действиях. Ладно, «гнусных» не говорите, и так ясно, что сами по себе любые действия со стороны женщин преступны. Ибо данные особи должны сидеть смирно и сопеть в тряпочку. Можно сразу предупредить гонца, что церемониться не буду. Не с ним, а с нею. Пусть так и сообщит… частным образом.
Он посмотрел с интересом.
— Хотите, чтоб даже не думала выезжать к вам на суд?
— Хочу, — ответил я.
— Тогда как?
— Сценарий отработан, — ответил я жестко. — Вводим войска, устанавливаем прямое прези… гм… правление моего справедливейшего Величества. Всех виновных под суд, то есть казнить в меру их причастности. Кого повесить, кому голову прочь, а кому и достойное четвертование. Я первым должен соблюдать законы! На меня народ смотрит как бы с надеждой. Я лицо их чаяний, и вообще.
