Лайон де Камп - Уважаемый варвар
— А, мастер Керин! Ты как раз вовремя. Пойдем, я покажу тебе твою каюту... Но что это?!
Белинка, испуская голубое свечение, заметное даже при свете дня, летала кругами вокруг головы Гувраки и пищала:
— О капитан, какое прекрасное одеяние! Я непременно должна найти кого-нибудь, кто мне сошьет похожий наряд!
— Это твой дух-хранитель? — спросил Гуврака.
— Ну да, хранитель, — отвечал Керин. — Она совершенно безобидна. — «Если, — добавил он про себя, — ее не раздразнить».
— И ты собираешься взять ее с собой?
— Да. Она не причинит ни малейших хлопот.
— Может, и так; но за нее я требую еще пять марок.
— Что?!! — вскричал Керин. — Это просто вымогательство! Мы ведь ясно условились...
— Да, ясно, но наше условие не подразумевало других живых существ. Я потребовал бы те же деньги, если бы ты привел с собой кошку или собаку.
— Но она ведь не съест ничего из твоих запасов...
— А это все равно. Я за строгую последовательность во всем. Плати или ищи себе другой корабль.
— Проклятие — так и придется сделать! — И Керин решительно спустился по трапу обратно.
Белинка пропищала ему в ухо:
— Я рада, что ты не поплывешь на этом судне.
— Почему?
— Я чувствую на нем присутствие зла.
— Какого зла? — И Керин отошел подальше от трапа.
— Не могу сказать — такое у меня чувство, как будто там есть какой-то злой дух. У нас, у эльфов, на это хорошее чутье.
Керин глубоко вздохнул:
— Значит, ничего тут не поделаешь, нужно снова к смотрителю порта идти. Хочется надеяться, что он еще не запер свою контору... ого!
Он так и замер. К пристани подходили трое больших плотных мужчин с дубинками, а с ними четвертый, поменьше. Хотя солнце уже скрылось за кровлями Виндии, небо еще не погасло, и в его свете Керин узнал Гарика и его приятелей. Четвертый мужчина был пожилым человеком с седой бородой, на нем был черный балахон, доходивший до щиколоток, и остроконечный колпак.
— Ах черт, пропади мои потроха! — заревел Гарик. — Вот он сам, наш маленький колдун-подмастерье! Фрозо, отделай-ка его как следует!
Пожилой человек сделал несколько шагов вперед, наставил на Керина волшебную палочку и что-то крикнул. Раздался щелчок, будто взмахнули бичом, из волшебной палочки в Керина выстрелил зазубренный язык синего пламени. Но не успел Керин зажмуриться, как пламя зашипело в воздухе, не достигнув его лица, и распалось на множество искр...
Заклинание раздалось снова, опять из палочки вылетело пламя и рассыпалось искрами. Пожилой человек произнес:
— Его защищает заклятие — вроде того, что я наложил на вас. Я не могу его пробить.
— Ладно, — пробурчал Гарик, — придется действовать по-простому. Ну-ка, ребятки!
Троица бросилась на Керина, размахивая дубинками. Керин схватил рукоять меча — но ведь он был привязан к ножнам красной бечевкой! Пока он ее развяжет или разрежет, дубины уже измолотят его... Он помчался обратно, и заплечный мешок заплясал на его спине.
Два матроса «Яркой Рыбки», в набедренных повязках, уже совсем приготовились убрать трап, а другие стояли наготове, чтобы отдать концы. Юноша взлетел по трапу на палубу.
— Ну, — произнес Гуврака, — ты как будто передумал?
— Да, — с трудом ответил Керин, переводя дух. — Я подумал, что... — И замолчал.
Гуврака и его помощник неторопливо подошли к трапу, зажав в бронзовых кулаках тонкие изогнутые сабли. Гуврака закричал:
— Эй, вы, убирайтесь! Я не разрешаю вам подняться на судно!
Он отдал команду по-мальвански, матросы швырнули канаты и взбежали по трапу, который палубные тут же подняли. «Яркая Рыбка» начала удаляться от пристани. Гарик с товарищами орали на берегу:
— Трус! Кастрат! Вернись и бейся, дерьмо лошадиное!
Отдышавшись, Керин спросил:
— А как это вышло, что у тебя под рукой так кстати оказалось оружие?
— Мы видели весь этот фейерверк на пристани, — отвечал Гуврака, — что колдунишка в тебя пускал. Поэтому я подумал, что наши сабли могут пригодиться, и послал Моту за ними. А вот что касается платы...
— Я заплачу, как только сниму с себя эту штуку, — пробормотал Керин, пытаясь отвязать заплечный мешок. — Пятьдесят одна марка, правильно?
— Ну нет, сударь мой. Так как ты явно опасный груз, за которым гонятся враги, мне придется потребовать еще пять марок за риск. Так что получается пятьдесят шесть.
— Что?! Но это просто мошенничество! Мы ведь договаривались...
Гуврака пожал плечами:
— Если тебе так не нравится, я тебя высажу обратно на пристань.
Керин вздохнул: обстоятельства складывались явно не в его пользу. Когда он вынимал деньги из кошелька, Гуврака добавил:
— Грустить не о чем, юноша. Вот что, раз ты единственный пассажир, то, может, сделаешь мне честь разделить со мной паек в моей каюте?
Керин не сразу понял, а потом ответил:
— Ты хочешь сказать, отужинать с тобой?
— Именно, сударь. Я об этом и веду речь.
— Спасибо, буду очень рад.
* * *Когда Керин сложил свои пожитки в одной из двух пассажирских кают «Яркой Рыбки» и снова выбрался на палубу, то увидел, что корабль уже порядком удалился от берега. Восемь матросов налегали на весла, стараясь побыстрее вывести «Рыбку» из гавани. Другие суетились у рей, лежавших на стойках вдоль палубы, стараясь побыстрее развязать веревки, которыми удерживались паруса. Капитан Гуврака во весь голос выкрикивал команды по-мальвански; матросы взялись за рычаги, и реи стали подниматься небольшими рывками. Остальная команда управлялась со шкотами, придавая нужный наклон реям.
Раздались легкие хлопки, красно-белые паруса развернулись под мягким западным ветром; корабль слегка дрогнул и начал набирать скорость. Гребцы подняли свои огромные весла и убрали их. Позади оставались другие суда, стоявшие на якоре в заливе: одномачтовики из Швении, напоминающие огромные каноэ; местные такелажники, предназначенные для каботажа, оснащенные подобно «Яркой Рыбке», но поменьше; огромные океанские такелажники и, наконец, длинные низкие смертоносные боевые галеры.
Когда они вышли в открытое море, «Рыбка» принялась качаться с носа на корму и с борта на борт, равномерно и утомительно. Керина предупреждали об опасности морской болезни, и он со страхом ожидал, когда она проявит себя.
Внимание юноши привлекла зюйдвестка: там была сооружена какая-то штука на медных подпорках, за которой, скрестив ноги, сидела полная женщина с коричневым цветом кожи. Она была уже немолода и одета в заморский наряд: кусок ткани, несколько раз обернутый вокруг талии, образовывал короткую юбку, а вся верхняя часть тела оставалась неприкрытой. По ее плоскому лицу с гладкой кожей можно было угадать уроженку Дальнего Востока.