Кит Ломер - Космический шулер
—Вот кстати, — встрепенулся Лафайет. — Сосиска — это хорошо!
—Милый, да ты умираешь с голоду! Свайнхильда вскочила, выдернула из-за кухонной двери все ту асе злополучную сковородку, кинула на нее расплавленный жир, куски сомнительного мяса и поставила на жаровню, перетряхнув угли.
—Расскажи мне поподробнее о герцоге Родольфо, — попросил Лафайет.
—Ублюдок он, а не герцог. Я и видела его один только раз, когда уходила из казарм в три часа ночи. Навещала больного друга, сам понимаешь. Старый сводник прогуливался по саду, а так как время было не позднее, я перемахнула через забор и попыталась завязать с ним беседу. Только не подумай, что мне такой тип мужчин нравится. Просто решила, что знакомство с ним не помешает. — Свайнхильда стрельнула на Лафайета глазами. — Но старый козел отказался наотрез, — сказала она, разбивая яйцо о ручку сковородки. — Стал мямлить, что я ему в племянницы гожусь, и кликнул лягавых. Я тебя спрашиваю, что можно ждать от государства, если эта старая развалина ни на что не способна?
—Гмм… — задумчиво произнес Лафайет. — Скажи.. э-э-э… Свайнхильда, как бы мне получить аудиенцию у герцога?
—И не думай. Своих гостей он обычно скармливает львам.
—Только герцог может мне помочь во всем разобраться, — пробормотал Лафайет. — Больше некому. Я только сейчас понял, что Артезия никуда не исчезала. Это я исчез.
Свайнхильда посмотрела на него через плечо, зацокала языком и покачала головой.
—Мужчина средних лет, в расцвете сил, и надо же, чтобы так, — сочувственно сказала она.
—Средних лет? Мне и тридцати не исполнилось, — поправил ее Лафайет. — Хотя, должен признаться, сегодня я чувствую себя столетним старцем. Нет, мне просто необходимо составить план действий. Иначе я пропал.
Он понюхал хрустящее месиво, которое Свайнхильда выложила на битую тарелку, полив сверху яйцом.
—Говоришь, сосиска? — спросил он, с сомнением глядя на необычное блюдо.
—Я и говорю: сосиска. Кушайте, мистер, на здоровье, пока не остыло.
—Послушай, почему бы тебе не называть меня Лафайетом, — предложил Лафайет, осторожно кладя кусок мяса в рот. По внешнему виду оно напоминало крем для чистки обуви, но, к счастью, было абсолютно безвкусным.
—Слишком длинно. Но мне нравится имя Лэйф.
—Лэйф — это дамское белье, или что-то в этом роде, — запротестовал O'Лири.
—Послушай, Лэйф, — твердо сказала Свайнхильда, кладя локоть на стол и одаряя Лафайета взглядом, который ясно говорил: «С меня хватит». — Чем скорее ты выкинешь дурь из головы, тем лучше. Если люди Родольфо узнают, что ты — чужеземец, они из тебя черепаху сделают, прежде чем ты успеешь добежать до прокуратуры, а потом вышибут все твои секреты плеткой— семихвосткой.
—Секреты? Какие секреты? Моя жизнь — открытая книга. Я — невинная жертва обстоятельств…
—Все правильно, ты — псих безвредный. Но попробуй доказать это Родольфо. Он такой же недоверчивый, как старая дева, которая пытается унюхать лосьон для бритья, прежде чем залезть в ванную.
—Я уверен, ты преувеличиваешь, — твердо сказал Лафайет, выскребая остатки мяса с тарелки. — Честность — лучшая политика. Я пойду к нему, как мужчина к мужчине, объясню, что совершенно случайно оказался в другом измерении, и спрошу, не поможет ли он мне разыскать человека, занимающегося неразрешенными экспериментами в области пси— энергий. А может быть, — продолжал Лафайет, воодушевляясь по мере того, как разыгрывалось его воображение, — Родольфо поддерживает связь с Централью. Ну конечно же! За этим измерением просто обязан присматривать какой-нибудь инспектор Континуума, и как только я объясню, что произошло…
—И все это ты собираешься рассказать Родольфо? — спросила Свайнхильда. — Конечно, не мое дело, Лэйф, но на твоем месте я бы поостереглась. Ты меня понимаешь?
—Завтра с утра первым делом пойду к нему, — пробормотал Лафайет. — Где, говоришь, живет герцог?
—Я ничего не говорю. И не сказала бы, но ты все равно узнаешь. Его резиденция находится в столице, в двадцати милях к западу.
—Гмм… На Артезии там когда-то жил Лод. На краю пустыни?
—Нет, милый. Город находится на острове, а остров посреди Одинокого Озера.
—Удивительно. В разных измерениях координаты водных пространств почему-то не совпадают, — сообщил Лафайет. — В Колби Корнера эта местность находится на берегу залива. В Артезии она безводна, как Сахара. А здесь — озеро. Ну да ладно, утро вечера мудренее. Честно говоря, больше всего на свете мне сейчас хочется выспаться. Ты не подскажешь, где тут гостиница, Свайнхильда? Люкс не обязательно, хватит и простой комнаты с ванной и, желательно, окнами на восток. Я люблю вставать с первыми лучами восходящего солнца, когда заря…
—Могу бросить тебе охапку соломы в козлиное стойло, — сказала Свайнхильда. — Не беспокойся, — добавила она, увидев изумленный взгляд Лафайета. — Козла мы давно съели.
—Ты хочешь сказать… в городе нет отеля.
—Для психа ты на редкость сообразителен. Пойдем со мной.
Свайнхильда повернулась и черным ходом вышла на тропинку, ведущую к дворовым постройкам. Лафайет плелся сзади, стараясь плотнее запахнуться в пиджак и дрожа от порывов ледяного ветра.
—Перелезай через забор, не стесняйся, — предложила Свайнхильда. — Если хочешь, можешь переночевать на улице — за те же деньги.
Лафайет уставился на ржавую металлическую крышу, державшуюся на четырех подгнивших столбах, грязную жижу, из которой торчали стебли камыша, и потянул носом воздух, уловив характерный запах, напомнивший ему о бывшем обитателе.
—Не можешь ли ты подыскать мне хоть что-нибудь поприличнее? — спросил он с отчаянием в голосе. — Я буду твоим вечным должником.
—В долг не даю, — сурово ответила Свайнхильда. — Деньги вперед. Ты мне должен два медяка за сосиску, два — за прочие услуги и пятак за беседу.
Лафайет сунул руку в карман и вытащил пригоршню серебряных и золотых монет. Он протянул девушке толстый артезианский пятидесятицентовик.
—Хватит?
Свайнхильда посмотрела на лежавшую на ее ладошке монету, попробовала ее на зуб и широко открытыми глазами уставилась на Лафайета.
—Это — настоящее серебро, — прошептала она. — Что ж ты не сказал, что нафарширован, как кабачок, Лэйф… то есть Лафайет. Пойдем, любимый. Для тебя — только самое лучшее!
O'Лири послушно отправился вслед за своей провожатой обратно в дом. Свайнхильда на секунду остановилась, зажгла свечу и поднялась на второй этаж в небольшую комнатку с низким потолком, резной позолоченной кроватью и круглым окном, в которое вместо стекла были вставлены донышки от бутылок. На подоконнике в цветочном горшке стояла герань. Лафайет осторожно повел носом, но никаких посторонних запахов не уловил.
