Райдо Витич - Обитель Варн
Ойко развлекалась с Гаргу на одном конце длинного стола. На другом нежилась в
объятьях молодого Варн Май. Тесс сидела на коленях Соувиста, положив голову ему
на грудь и щурила на парочки хитрые зеленые глаза. Мааон сидел на резной полке
камина и с интересом наблюдал за состязанием трех братьев, что затеяли поединок
посреди залы. Коуст брал верх и смеялся в лицо противникам. Смайх злился, Рыч,
как всегда, недовольно рычал и норовил покусать обоих.
— Щенки, — с улыбкой заметил Мааон и, слетев с каминной полки, приземлился
рядом с Лесс. — Будешь? — кивнул на парочки, что своеобразно использовали стол.
Лесс равнодушно пожала плечами и заметила:
— Холодно.
— Холодно, — эхом повторил Варн и рывком прижал её к себе, озабоченно заглянул
в зрачки. — С кем холодно?
Взгляд Лесс переместился на фигуру Гаргу: после вожака он был самым
привлекательным в данной стае, самым веселым и беззаботным, с ним было легко и
просто общаться жестами и словами. Она пыталась заняться с ним сексом, но только
он прикоснулся, как ей стало холодно. Она оттолкнула его, и Гаргу, пожав плечами,
пошел к Тесс, потом к Май. Сейчас он с Ойко.
Странно, неужели та не чувствует холода в руках этого красавца? Неужели он
привлекает ее больше, чем Бэф?
— Табу, опасно обсуждать Бэфросиаста, — шепотом предупредил ее Мааон, уловив
мысль. — Вожак дал отставку Ойко — хочешь занять ее место? На пару дней — легко,
но не больше. Поверь мне, меж ними уже случались размолвки и другие увлечения.
Но ничего серьезного. Привязанность сильней физиологии.
— Мне не нужно место Ойко.
— Конечно, а мне ты.
Лесс внимательно посмотрела на Варн: задорная и в тоже время хитрая улыбка,
диссонирующий с ней пронзительный, цепкий взгляд раскосых глаз. Сам невысокий,
но стройный, гибкий и ловкий — прекрасный охотник. Тесс говорила, и партнер не
плохой.
— Что тебе нужно?
— Не знаю, стоит подумать?
Лесс просто прижалась к его груди и уставилась на стенную фреску перед собой:
молящаяся мадонна с кротким прекрасным ликом, с отрешенным блаженным взглядом.
— Фреска чувствует больше, чем я, или меньше?
— А что чувствуешь ты?
— Ничего, кроме холода. Каждый раз я просыпаюсь от озноба.
— Что это?
— Дрожь во всем теле, внутри, снаружи.
— Это не холод, это — одиночество, — со странной ноткой в голосе заметил Мааон.
— Откуда ты знаешь?
— Я старше тебя на двести лет, — покровительственно улыбнулся Варн, —
Предлагаю проверить мою правоту тем, что сегодня ляжем спать вместе. У тебя или
у меня?
— Все равно.
— Тогда у меня. Увидишь, озноб больше тебя не найдет. Я его выгоню навсегда.
— Нет, он ненавидит нас и не успокоится, пока не пошлет нас домой с
уведомлением о геройской смерти, — ворчала Люция, запихивая в стиральную машину
белье.
Алисия стояла рядом, облокотившись на дверцу люка, и молча слушала ее. Говорить
не было желания, да и слов не было. Весь ненормативный лексикон был давно
израсходован, избит и заезжен, как дивизионный флешь с сигналом подъема.
— Слушай, а может ему дать, а? Может, тогда отвяжется? — Маликова
вопросительно посмотрела на подругу. Та вздохнула и подала стопку топиков. Люция
недовольно скривилась и сунув их в жерло машинки, с треском захлопнула люк. —
Ладно, ты права — глупейшая затея. Меня лично стошнит. Хотя. Почему бы тебе?
— Потому же почему и тебе! — отрезала Алисия и села напротив машины, ожидая
окончания третей сессии. Судя по скопившейся за четыре месяца кипе грязного
белья, останутся они с Люцией в прачечной до ужина. Вот и весь выходной. Первый
за десять месяцев службы, долгожданный и так бездарно потраченный.
— Ах, ну да, ты ж у нас невеста! Верность блюдешь.
— Представь.
— А он жених ваш, Игорь Владимирович?
— Отстань, — вяло огрызнулась Сталеску. Настроение и так было хуже некуда, а
если еще и в личные дела с размышлениями внедряться, то впору в бега подаваться.
Игорь писал и связывался с ней все реже и реже, что естественно настораживало и
подводилось к одному, вполне естественному выводу. Но Алисия не хотела думать о
плохом и списывала молчание любимого на его занятость в академии, и ее
загруженность молитвами сержанта Стокман…
— Он нас добьет, — вздохнула горько Маликова, присаживаясь рядом. И кто б
спорил?
Четыре месяца они изо дня в день проходят курс на выживание: пять раз в неделю
туннель со все больше усложненной системой прохождения, сутки вахта, сутки, если
очень и очень повезет, занятия по обычному расписанию, но с ночным караулом. В
итоге ни поспать, ни поесть, ни отдохнуть.
Слева раздался смех — группа девушек с их же призыва, из их же отсека казармы
сбились стайкой вокруг журналов мод и что-то весело обсуждали.
Люция с завистью покосилась на них:
— А нас словно нет.
— А откуда будем? Сколько раз они нас за четыре месяца видели? А мы их?
— Конечно, им так пахать не приходится, у них вот увольнительная каждую неделю.
Нет, почему им можно, а нам нельзя? Чем мы их хуже, а? Ты посмотри — это же не
срочницы — это же модели! А мы?! Тьфу! Я замучилась каждое утро по зеркалу один
и тот же кошмар смотреть!
— А меня от сериала, что в столовой транслируют, тошнит. Завтрак овсянка, ужин
овсянка. Обед не положен.
— И сон тоже. Я мечтаю о полноценном сне часов на двадцать.
— Без гимна оловянным солдатикам под ухо.
— Без лимита времени.
— И чтоб в детское время уже отбой.
— Ага.
Девушки дружно вздохнули, загрустив не на шутку — спали они и, правда, по три,
максимум четыре часа в сутки, что катастрофически сказывалось на их организмах.
Желание вздремнуть возникало за столом в столовой, в душе, пока выслушивали
инструктаж по прохождению очередного этапа.
— Может, Стокман из нас каких-нибудь суперагентов готовит? — предположила
Алисия. Действительно, как еще объяснить повышенную муштру двух девушек?
