Дженнифер Роберсон - Певец меча
История повторяется. Я вздохнул.
– Баска…
– Вина? – поинтересовалась служанка. – Акиви? – она повела плечом, откинув на спину темные кудри. – Я честно зарабатываю себе на жизнь, бейло. Я не простая потаскушка.
До тех пор, пока не предложат хорошую цену. Я снова вздохнул и полез в тощий кошелек. Зазвенело несколько монет – хватит только на хороший обед и акиви.
Я с надеждой посмотрел на Дел. Она постучала пальцем по изрезанному, грязному столу, вздохнула и жестом подозвала служанку.
– Мясо, – приказала она, – и самое дешевое вино.
– Вино! – обиженно воскликнул я. – Добавь несколько медных монет и оно превратится в кувшин акиви.
– Вино, – непреклонно повторила Дел.
Служанка резко развернулась, взмахнув оборками юбки. Я понял, насколько низко пал в ее глазах.
Я подался вперед и уперся рукой в стол, чтобы стул не развалился.
– А на что ты собираешься покупать одежду, если у нас не хватает денег на нормальный обед?
– Я собираюсь купить одежду на деньги, которые мы не потратим бездумно на покупку всякой ерунды, – она помолчала и откинула с лица прядь волос. – Вроде акиви.
Сквозняком мне в лицо бросило завиток дыма хувы. Я раздраженно отогнал его.
– Для меня сейчас акиви – необходимость. Последние три или четыре недели в Пендже я хлебал только воду.
Ямина вернулась и грохнула на стол две деревянные миски с бараниной, две буханки черного хлеба и две старые деревянные кружки с медными ободками.
Дел ехидно улыбнулась.
– Теперь можешь хлебать вино.
Стоило бы на такое ответить, но я был слишком занят, пытаясь определить, чем же пахнет мясо в моей миске. Я не любитель баранины, но привыкнуть можно и к ней. Баран лучше, чем собака. И уж конечно лучше, чем кусок жареного песчаного тигра, который мне когда-то подло подсунула Дел.
Я вытащил нож, отпилил кусок черствого хлеба, поднял кружку и приготовился выяснить, на что будет похожа смесь баранины с вином у меня во рту.
Только приготовился. Дальше этого дело не пошло. Я увидел выражение лица Дел. Ее взгляд был прикован к кому-то из посетителей кантины.
Шок. Ярость. Подозрение. И холодный, пробудившийся гнев, который льдинками сверкал в ее глазах.
Клянусь безымянными богами валхайла, такого взгляда я не видел за всю свою жизнь. Ни у мужчины, ни у женщины.
Так не смотрят даже танцоры в круге.
3
Она начала очень медленно подниматься и замерла только когда крышка стола ударила ее по бедрам. Складки широкого бурнуса скрывали ее тело, но я успел хорошо изучить Дел и ясно представлял ее позу, чувствовал как напряглись ее мышцы. Я мог предсказать, что сделает Дел в следующий момент, просто взглянув ей в глаза.
– Дел…
Она даже не посмотрела на меня.
Я покрутил головой, разглядывая кантину и пытаясь найти то, что привлекло ее внимание. Я никак не мог понять, что же привело ее на грань срыва, что превратило ее из женщины, которую я хорошо знал, в готового к атаке зверя.
Я ничего не увидел. Не в том смысле, что совсем ничего. Я видел людей. Просто людей. Согнувшихся над столами, сгорбившихся на стульях. Они рассказывали байки, шутили, ругались. Служанки усердно торговали собой. Свет ламп едва пробивался сквозь задымленный воздух.
– Дел, – нахмурившись, я снова повернулся к ней и увидел, как с ее лица медленно сходит краска. Не скажу, чтобы там было чему сходить, с ее-то бледной Северной кожей, но оказалось, что она может быть еще белее. Дел стала сильно смахивать на трехдневный труп.
Она медленно опустилась обратно на стул. Руками она все еще цеплялась за край стола, широко расставленные пальцы заметно дрожали. Дрожали – я никогда не видел, чтобы Дел трясло.
– Неужели я ошиблась? – спросила она ровным, неживым голосом. Потом снова, еще настойчивее повторила тем же необычным, ровным голосом: – Неужели я ошиблась?
Я снова закрутил головой, выискивая, что же могло произвести на нее такой эффект. Народу в кантине собралось много. Один человек поднялся со стула и, повернувшись, решительно направился к выходу. Наклонившись, он поднял полог, и ткань упала за его спиной. Я услышал, как Дел медленно шумно выдохнула.
– Что, в аиды… – она остановила меня жестом и я замолчал. Я ждал и никак не мог забыть ее дрожащие пальцы. В конце концов, из глаз Дел исчезло тупое, стеклянное выражение, и Дел перевела взгляд на меня. На этот раз, подумал я, она меня увидела.
– Это мое дело, – сообщила она и залпом выпила все вино из кружки.
Дел пьет редко и мало. Не в ее привычке напиваться. Но теперь она прижимала кружку к губам, словно надеялась, что алкоголь придаст ей сил. Я смотрел, как двигалось ее горло, пока она пила большими глотками – как мужчина, пытающийся прогнать своих демонов.
Или женщина, прогоняющая своих.
– Бывают личные дела, – я не без усилия разжал пальцы Дел и поставил ее кружку на стол. – Это к личным не относится. Может нам стоит что-то обсудить?
– Может мне стоит купить кувшин акиви, чтобы ты заткнулся? – рявкнула она. Потом, чуть справившись с собой, Дел извинилась за резкий тон.
Но не за слова. Я улыбнулся.
– Ситуация складывается в мою пользу. Позвать Ямину?
– Нет, – Дел посмотрела на остывающее мясо. – Нет. Нужно экономить деньги.
– Тогда давай использовать вино так, как полагается, – я вновь наполнил ее кружку. – Вино пьют медленно, неторопливо, смакуя его.
– Оно кислое.
Лицо ее порозовело, она снова превращалась в хорошо знакомую мне Дел.
– Да, кислое, – согласился я, – ты сейчас такая же.
– Ты не знаешь… – начала она и замолчала.
– Нет, – согласился я, – не знаю. И не узнаю, пока ты не скажешь мне.
– Это личное, – повторила Дел.
Куском хлеба я повозил по миске застывшее мясо – из моря подливки поднимались мясные островки. Я мягко сказал:
– Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо живущий на земле.
Она посмотрела на меня резко, испуганно, потом внезапно вздрогнула и покачала головой.
– Не могу. Не сейчас.
– Тот человек…
– Не сейчас.
Пообщавшись с Дел, я успел понять, что иногда лучше дать ей отмолчаться. Придерживаясь этой стратегии, я перевел все внимание на кислое вино и баранину, пока Ямина строила мне глазки из другого конца задымленной кантины.
Утром Дел вытряхнула меня из кровати, не слишком нежно ударив кулаком по ребрам. Когда же я обиженно посетовал на ее плохое воспитание, она просто швырнула в меня набедренную повязку, перевязь и бурнус и посоветовала побыстрее одеваться, поскольку на утро она запланировала кучу дел.
